ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Nov. 2, 2020

ОШИБОЧКА КОМПЬЮТЕРА? 

Систему обязательной цифровой маркировки лекарств ввели с 1 июля, а с 1 октября заработала система штрафов (50 - 500 тысяч рублей за нарушение одного шага маркировки). Технология такая: на каждую упаковку лекарств наносится уникальный контрольный идентификационный знак. Это позволяет отследить весь путь лекарства от поставщика к потребителю и защититься от подделок. По данным Росздравнадзора, фальсификата на нашем лекарственном рынке выявлено менее 1% от общего оборота, но и этого не должно быть. К тому же благодаря системе маркировки должен прекратиться вторичный вброс препаратов на рынок (в некоторых регионах уже заведены уголовные дела на врачей, которые воровали в больницах лекарства, а потом перепродавали их). Сложность в том, что на каждом этапе движения товара - от производителя к дистрибьютору, от дистрибьютора к складу, от склада к аптеке, от аптеки к покупателю нужно отсканировать каждую упаковку лекарства по двум кодам и зарегистрировать ее в централизованной системе оператора. А серверы висят. Из самых разных регионов страны пошли сигналы SOS: Бурятия, Башкирия, Пермский и Алтайский края, Крым, Челябинская, Иркутская, Омская, Новосибирская области, Кузбасс. В дефиците в числе прочих оказались лекарства для лечения ОРВИ и COVID-19.

- Мы поддерживаем введение маркировки лекарств. Идея хорошая. Члены нашей ассоциации (в нее входит 62 западные компании) инвестировали в оборудование для нанесения штрих-кода и программное обеспечение не один миллиард долларов или евро. Но сейчас компании несут огромные издержки из-за проблем с ввозом и таможенным оформлением. На получение ответа от оператора системы где-то уходят часы, а гдето - дни и недели, - рассказал корреспонденту «КП» глава Ассоциации международных фармацевтических производителей Владимир Шипков. В итоге некоторые зарубежные производители, а также крупные российские дистрибьюторы просто приостановили поставки препаратов из списка жизненно необходимых. - Сейчас в обороте только 10% промаркированных лекарств, а система уже легла на бок. Хотя оператор уверял, что обкатал систему с десятикратной нагрузкой, - сказал «КП» глава Ассоциации российских фармпроизводителей Виктор Дмитриев. По оценкам экспертов, чтобы избежать дефицита, каждый месяц число маркированных лекарств на рынке должно возрастать примерно на миллиард упаковок. Но что будет делать система с постоянно возрастающими объемами, если она захлебнулась уже от 10% маркированной продукции? 

ЗАКОН ЕСТЬ, НО МОЖНО НЕ ИСПОЛНЯТЬ 

Оператор системы - Центр развития перспективных технологий (ЦРПТ) проблему признал, правда, объяснил ее плохой готовностью самих участников рынка. А Минпромторг объявил, что система маркировки переводится в уведомительный режим. То есть, по сути, ее можно игнорировать. - Работа системы регламентируется постановлением правительства. Поэтому заявление Минпромторга никуда не пришьешь. Требуется новое постановление. Вместо этого министерство дает рекомендацию не исполнять закон. Это вообще как? - недоумевает Виктор Дмитриев. - Это создание иллюзии решения проблемы, - соглашается Владимир Шипков. - Да, сейчас дистрибьюторы и аптеки начнут продавать скопившиеся у них лекарства без регистрации в системе. Но потом запасы иссякнут, и что дальше? Ведь производителей от маркировки никто не освобождал, и если система не начнет нормально работать, коллапс повторится. Изначально оператором системы должна была стать Федеральная налоговая служба (ФНС). - Но в апреле 2018 года появилось распоряжение правительства, по которому права оператора неожиданно передали частной компании и к тому же ввели дополнительный код - так называемый криптохвост. О том, что такая система даст сбой, бизнес говорил в течение последних двух лет. Нам затыкали рот и уверяли, что мы просто не умеем работать. И вот в финале оказалось, что в ногу у нас шагает оператор, а вся отрасль шагает не в ногу, - замечает Виктор Дмитриев. Решение проблемы с маркировкой производители видят в назначении нескольких операторов, как в Европе. - Это может быть ФНС или Сбер. У них хоть опыт работы есть: мы переводим деньги, и тут же получаем СМС, что операция выполнена. А сейчас мы отправляем данные оператору и ждем. На ровном месте создали искусственный дефицит, - замечает Дмитриев. Российским производителям лекарств система маркировки обойдется в 3,5 миллиарда рублей в год. Это те деньги (50 копеек с каждой пачки лекарства), которые производители должны отдать оператору. Плюс 10 копеек в виде НДС. - Сейчас платить приходится за неработающую систему учета. Из-за нанесения кодов упали скорости на конвейерах, больше стало брака. По всем препаратам себестоимость выросла. А поднимать цены на препараты из перечня жизненно важных нам не разрешают, - говорит Дмитриев. 

ВЧЕРА ПО 8 РУБЛЕЙ, СЕГОДНЯ ПО 100 

Покупатели заметили: из продажи исчезли самые дешевые лекарства. - Производителям приходится переориентироваться на выпуск более дорогих упаковок. Раньше для дешевых лекарств часто использовали макулатурный картон. Он прекрасно подходит для упаковки, но когда на него наносишь штрихкод - все расплывается, а это уже брак. Если же ты используешь хороший финский картон, то платишь за него валюту, и восьмирублевый цитрамон у тебя начинает стоить 80 рублей, потому что картон там дороже самого препарата, - объясняет мне Виктор Дмитриев. Важна и длина упаковки. Не на каждой умещается 14-значный код. - Производители вынуждены увеличивать размер пачки, а дальше вы либо возите воздух, либо вкладываете в упаковку дополнительные блистеры с препаратом, - говорит Дмитриев. Вот и получилось, что, например, «народный» цитрамон стал продаваться не по 5 - 9 рублей за 10 таблеток в упаковке, а по 100 рублей за 20 таблеток. Производителям просто невыгодно выпускать дешевые лекарства, а аптекам их закупать. Выхлопа с продажи пачки дешевого цитрамона - один рубль, а времени на приемку, сканирование кодов, ожидание ответа от оператора и продажу лекарства убьешь несравнимо больше, замечают фармацевты. А я вспоминаю, как еще минувшей весной первый замруководителя фракции «Единая Россия» в Госдуме Андрей Исаев признавался мне во время интервью: введение обязательной маркировки может сильно ударить по дешевым препаратам. То есть в верхах не просто догадывались, а знали: маркировка долбанет по потребителям. Но решение об отсрочке запуска системы все же не приняли. 

«УМИРАЮТ ДЕТИ, КОТОРЫХ МОЖНО БЫЛО ВЫЛЕЧИТЬ» 

На прошлой неделе крупные благотворительные фонды обратились с открытым письмом к президенту, Госдуме, Совфеду и профильным ведомствам, в котором рассказали о дефиците 26 важнейших препаратов для лечения онкобольных, в том числе детей. Исчезли недорогие препараты, которые уже десятки лет составляют основу онколечения. Лекарства не могут получить пациенты в Мос ковской, Брянской, Свердловской, Волгоградской, Мурманской, Тамбовской, Тюменской, Челябинской, Калининградской, Ростовской и других областях, в Санкт-Петербурге, на Алтае и Дальнем Востоке. В 2020 году производство этих препаратов резко сократилось, на запросы больниц не находится поставщиков. По ряду позиций объемы производства упали в 2 - 4 раза, а по одному из препаратов - в 20 раз! Авторы письма утверждают, что к этому привело несовершенство системы госрегулирования фармацевтического рынка и формирования цен на лекарства. Переводя на русский: цены на препараты зафиксировали, но не учли, что курс доллара может резко вырасти. В итоге с рынка исчезают не только импортные, но и многие отечественные препараты, которые производятся на импортных субстанциях. И этот уход не компенсируется новыми препаратами и поставщиками. «Ухудшение доступности лекарств привело к снижению выживаемости: так, в последние годы частота рецидивов при остром лимфобластном лейкозе (это самое частое онкозаболевание у детей) возросла с 4% до 15%, и в год умирает около 100 детей, которых можно было бы вылечить», - говорится в письме. По оценке Минздрава, около 4 миллионов человек в России страдают от онкологических заболеваний. Проблема нехватки лекарств возникает не впервые. В последний раз ее в ручном режиме решали не далее как в феврале этого года. Тогда 142 детских онколога подписали письмо в Минздрав с просьбой наладить закупку качественных препаратов для детей. После этого решением премьера Михаила Мишустина были сняты ограничения на закупку за рубежом девяти препаратов из перечня жизненно необходимых. - В России вся система ценового регулирования ориентирована на то, что на рынке должны остаться производители только самых дешевых препаратов. Экономия любой ценой. Инет никаких процедур, защищающих производителей жизненно важных препаратов в случае роста курса доллара. Нет процедуры, которая бы позволяла превентивно реагировать на исчезновение тех или иных лекарств. Все решается постфактум: начались проблемы, поднимается волна народного возмущения, и тогда чиновники в ручном режиме закрывают дыры, - рассказал «КП» директор по развитию аналитической компании RNC Pharma Николай Беспалов. - В погоне за протекционизмом власти сильно переборщили. Если у зарубежного препарата есть отечественный аналог, то не важно, какого он качества, именно он должен приобретаться по госзакупкам. А зарубежные компании не могут участвовать в госторгах, даже если они готовы пойти на серьезный дисконт, - объясняет мне Владимир Шипков. В то же время эксперты признают: импортозамещение в лекарственной сфере необходимо. - Есть масса примеров, когда прекращается поставка в Россию какихто препаратов, и наше здравоохранение становится просто беззащитным. Если не допускать нарушения технологии производства, то дженерик не будет уступать по качеству оригинальному препарату. А вот если процесс выпуска не контролировать, то, конечно, найдутся люди, которые с целью наживы или по недоумию нарушат технологию производства, и качество препарата будет хромать, - замечает Николай Беспалов. 

ЖИЗНЬ ПОД СТАТЬЕЙ 

В постоянном страхе из-за дефицита лекарств продолжают жить и родители неизлечимо больных детей. Как рассказали они корреспонденту «Комсомолки», опять возникли проблемы с поставками фризиума - психотропного препарата от эпилепсии. Того самого, из-за покупки которого через интернет на родителей неизлечимо больных детей в прошлом году заводили уголовные дела. Скандал с недоступностью фризиума разразился такой, что президент Владимир Путин лично распорядился произвести адресные закупки препарата за рубежом. В итоге в прошлом году препарат закупили. Но в этом году история повторилась. Нынешним летом фризиум зарегистрировали в России, но он пока не ввезен для продажи в аптеках. Российских аналогов у лекарства нет, поэтому черный рынок по-прежнему процветает. - Уже конец октября, а фризиум на 2020 год по госзакупке так и не ввезен. Обещают, что поставки начнутся через неделю, хотя по идее пациенты должны были получать препарат уже с января. Между разными инстанциями такие сложные схемы взаимодействия, что все движется очень долго. В начале этого года я звонила в Минздрав с вопросом, когда приедет фризиум. Там ответили: ничего не знаем, ждем ответа от правительства. А в правительстве нам сообщили, что Минздрав еще не подал заявку на закупку препарата - и попробуй пойми, на каком этапе все застопорилось, - рассказала корреспонденту «Комсомолки» директор по развитию благотворительного фонда «Дом с маяком» Лида Мониава. Беда в том, что ответственность за обеспечение россиян лекарствами размыта между множеством чиновничьих инстанций. - Мамы приходят за лекарствами в поликлинику, им говорят: ой, не знаем, это где-то еще решается. А когда проходишь цепочку «всех ответственных», то оказывается, что все ничего не знают и друг от друга чего-то ждут. И еще одна проблема - полное отсутствие планирования. Как можно в конце года поставлять лекарство, которое пациенты должны были получать с начала года? - недоумевает Мониава. 

СЕМЬ НЯНЕК 

И что, спрашивается, делать со всей этой лекарственной кутерьмой. Какие реформы нужны нашему фармрынку? - Лекарственная отрасль у нас излишне зарегулирована. Если препарат входит в перечень жизненно необходимых и важнейших лекарственных препаратов (ЖНВЛП), то его стоимость фиксируется государством. Поднять цену производитель может только на официальный уровень инфляции и только с разрешения ФАС и Минздрава. Внешние экономические факторы никто не учитывает. И вот производитель оказывается перед выбором: либо работать себе в убыток, либо покрывать потери за счет тех препаратов, которые не входят в перечень ЖНВЛП и на которые можно повышать цену. Но есть компании, у которых 80% производства приходится на препараты из перечня жизненно важных. И в этом случае компания, как правило, принимает решение снять эти препараты с производства, - рассказывает Виктор Дмитриев. В то же время фармацевтическая отрасль регулируется государством во многих странах мира. - Надо просто решать вопрос с покрытием затрат производителей. Нигде современные лекарства дешево не стоят. Но в развитых странах пациенты платят за них не из своего карма на, расходы оплачивают страховые компании. В России должны были запустить такой пилотный проект, но помешал ковид, - говорит Дмитриев. - Лекарственную отрасль кто только не регулирует: Минздрав, ФАС, Минпромторг, Минэкономики, Минфин, правительство в целом. Регуляторов много, а порядка мало. Голоса участников рынка чиновники слышать не хотят. Только напишешь письмо в ведомство «обратите внимание на проблему», так там на следующий день выпустят пресс-релиз: как все хорошо, насколько больше стало на рынке маркированной продукции. Вот и получается, что у нас не пациентоориентированное здравоохранение, а олигархоориентированное. Это пример неумной и слишком жадной регуляторики, - считает Владимир Шипков. Менять систему мешает и чиновничий страх за свое кресло. - Чиновнику проще соблюдать действующую процедуру и не нести за это никакой ответственности. Да, в случае проблем по голове не погладят, но и не накажут. А вот если кто-то из чиновников проявит инициативу, а потом возникнут проблемы, он за это получит по полной программе, - замечает Николай Беспалов. Мировая фарминдустрия развивается бешеными темпами. Каждый год появляются новые высокоэффективные препараты. А в России система лекарственного обеспечения остается каким-то мрачным царством, где пациенты должны носиться по аптекам в поисках нужных препаратов или покупать их на черном рынке. Ну разве не абсурд?