ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Oct. 31, 2014

— Обучение по повышению воинской квалификации, — рассказывает «Культуре» Суровцев, — длится месяц и проводится на базе пяти военно-учебных заведений по всей стране. Нынешняя группа батюшек в Военном университете — четвертая с весны 2013 года. В ней 18 православных священников из различных регионов России, большинство из них назначены на должности в текущем году. А всего обучение здесь успешно прошли уже 60 представителей военного духовенства, в том числе 57 православных, два мусульманина и один буддист.

Сам Суровцев из кадровых военных. Но ради нынешней должности ему пришлось снять погоны — управлять священниками должен гражданский человек. «Это капелланы имеют воинские звания, а у нас батюшки без погон», — улыбается Александр Иванович. Еще в начале 90-х он был прикомандирован в Синодальный отдел Московского патриархата по взаимодействию с Вооруженными силами и правоохранительными органами и фактически стоял у истоков зарождения института военного духовенства в армии.

Как рассказал Суровцев, в течение месяца курсантам-священникам предстоит осваивать основы тактики и другие науки. От дальнейшего списка тем — духовно-просветительские, морально-психологические, философско-политологические, социально-экономические — голова пошла кругом. Думаю, не у меня одного, так что с особым нетерпением военные священники ждут выезда «в поле» — на полигоны и стрельбища. В этом году оружие им в руки не дадут — слишком много возникало кривотолков по поводу участия в стрельбах их предшественников. СМИ пестрели фотографиями батюшек с «калашниковыми», подписи стояли не слишком благостные. Поэтому на сей раз в Минобороны решили и самим не подставляться, и батюшек не подставлять. Правда, некоторые ропщут.

— Что тут такого? — изрек протоиерей Олег Хацко, он приехал из Калининграда. — В Писании записано «не убий». А про то, что священнослужителю нельзя брать в руки оружие, там ни слова.

Если стрелять нельзя, то что же будут делать батюшки на стрельбище? Наблюдать, как дырявят мишени военнослужащие, и благословлять их на меткий выстрел. Из практических занятий для священников предусмотрено ознакомление с полевым пунктом по работе с верующими военнослужащими, который будет развернут на одном из полигонов в Подмосковье. Такой, палаточного типа, имеется и в Военном университете — на случай выезда постоянно обучающихся здесь курсантов и слушателей на полевые занятия. Помощник начальника университета протоиерей Дмитрий Солонин все расскажет и покажет прибывшим для повышения квалификации коллегам-священникам — многие привезли с собой походные наборы церковной утвари. К слову, есть в Российской армии и постоянно действующий походный храм — пока один, в Абхазии, на территории 7-й российской военной базы в городе Гудаута. Тамошний протоиерей Василий Алесенко верит, что вскоре им построят храм стационарный. «На все воля Божья, — говорил он мне. — Ну и толика помощи от Министерства обороны».

А буквально на днях замминистра обороны РФ генерал армии Дмитрий Булгаков сообщил, что на двух островах Арктики, где дислоцируются российские войска, завершено строительство часовен. Всего их будет в этом регионе четыре — на островах Котельный, Врангеля, Земле Франца-Иосифа и на мысе Шмидта.

Помимо занятий (это 144 учебных часа), у военных священников предусмотрена и культурная программа. Они посетят Центральный музей Вооруженных сил, Студию военных художников имени М.Б. Грекова, выедут на Бородинское поле, где отслужат молебен. А 3 ноября им доверено участвовать в вечерней службе в Храме Христа Спасителя, где на следующий день состоится торжественное богослужение в честь Казанской иконы Божией Матери.

Пастырь овец православных

Всегда интересовало — как же обращаются в армии к военным священникам? Есть ли у них военная форма или камуфлированная ряса? Положено ли солдатам отдавать батюшкам честь, ведь все-таки помощник (считай заместитель) командира?

— Я тут подслушал, как батюшки наши расшифровывают слово «поп» — пастырь овец православных, — улыбается Александр Суровцев. — В общем-то верно... Каких-то особых рекомендаций по обращению к священникам в армии не предусмотрено. Честь точно отдавать не требуется — чин-то у них не воинский, а духовный. Чаще всего к священнику обращаются: «батюшка».

Вторит Суровцеву и отец Олег из Костромы: «Обращение к себе нужно заслужить. Вот приходишь к командиру, представляешься и по фамилии, имени, отчеству, и по церковному званию, а уже дальше зависит от отношений, от того, какой результат приносишь. Но чаще всего называют, конечно же, батюшкой».

— Всякое доводилось слышать — и святой отец, и даже «Ваше высокопреосвященство» из уст начальства звучало, многие вообще мялись, не зная, как назвать, — смеется протоиерей Олег Хацко. — Но лучше дать возможность командиру самому выбрать обращение.

Священник Дионисий Гришин из учебного центра ВДВ (сам бывший десантник) тоже не без улыбки вспоминает, как экспериментировал с приветствиями.

— Подхожу к строю солдат, да как рыкну басом: «Здравия желаю, товарищи бойцы!», — натурально показывает отец Дионисий. — Ну, они в ответ, как положено, отвечают: «Здравия желаем...» — и дальше замешательство. Кто-то замолчал, кто-то вразнобой — «товарищ священник», «товарищ батюшка». А как-то попался озорник, который тоже басом, пока его товарищи призадумались, как выдаст: «Здравия желаем, товарищ поп!» Я только рассмеялся, но в дальнейшем уже просто здоровался, не по-военному.

С формой тоже все просто — служат батюшки в церковной одежде, как и положено. Но полевой камуфляж им выдают — по желанию. В нем и на учениях удобнее по лесам-полям перемещаться, да и не так грязнится, как ряса.

— Во время проведения службы, конечно, ни о какой военной форме не может быть и речи, — поясняет священник Евгений Циклаури с российской военной базы Кант в Киргизии. — Но когда порой форму надеваешь, чувствуешь большее расположение со стороны солдат. Тут уже и военнослужащие-мусульмане становятся более открытыми, видят в тебе товарища, однополчанина. Кстати, по мусульманам нам удалось согласовать, чтобы им проповеди читал местный имам, на внештатной основе.

Не особо зацикливаются военные священники и по поводу постов.

— Пост в армии — по желанию, мы лишь посоветуем, от чего можно воздержаться, — рассказывают батюшки. — Зависит это и от напряженности службы. Вот в дореволюционной России в армии постились поротно — по неделе на каждое подразделение. А еще Петр I в свое время вытребовал у патриарха разрешение не поститься во время войн и походов.

Но главное для военного-священника — не форма, а содержание: его задача — повышать боевой дух подразделения.

— В Чечне, во время войны, солдаты тянулись к батюшке, надеясь найти у него моральную поддержку, возможность укрепить свой дух, услышав мудрое и спокойное слово, — вспоминает в беседе с «Культурой» полковник запаса Николай Никульников. — Я как командир не препятствовал и сам всегда относился к священникам с уважением — они ведь ходили с бойцами под одними пулями. А в мирной жизни, во время службы в Ульяновской десантной бригаде, убедился, что слово священника дисциплинирует. Вот побывали бойцы на исповеди у хорошего батюшки или просто на службе в храме — уж точно не жди от них выпивки или других нарушений. Можно сказать: каков поп — таков и полк. Умеют они без всяких команд людей настроить на выполнение задачи.

Господа юнкера

В Российской армии по статистике 78% верующих, но мало у кого знания простираются дальше молитвы «Отче наш». «Верующих много — просвещенных мало, — сетует отец Василий. — Но на то и наше предназначение — укреплять дух и разум своей паствы».

— Ребята сейчас приходят в армию с верой в сердце, мы им только помогаем, — говорит протоиерей Олег Новиков из Костромской академии РХБЗ (радиационной, химической и биологической защиты). — Вот в этом году, сразу после поступления в академию, в храм пришли сорок юношей. И никто их к этому не принуждал.

Отец Олег вспоминает эпизод 17-летней давности, когда в Костроме проходили съемки фильма «Сибирский цирюльник» — было задействовано 300 курсантов училища. Выдали им юнкерскую форму, с которой они не расставались ни на занятиях, ни даже во время увольнений в город. Чтобы вжились в образ. Бабушки на улицах плакали, узнавая на курсантах юнкерскую форму — такую же, как на сохранившихся фотографиях своих отцов.

— Я тогда уже был настоятелем храма, который располагался на территории училища, и все эти три месяца мы жили вместе с курсантами, — продолжает протоиерей. — И я заметил, как буквально на глазах парни меняются...

Когда под Новый год Никита Михалков с актерами уехал в Москву, у «юнкеров» получился отпуск от работы в кино. Могли, казалось бы, и расслабиться. Ан нет! Настолько свыклись со своей новой сутью, что, когда заходили в храм, то пели «Отче наш» и другие молитвы даже лучше и добросовестнее, чем в присутствии своих кинонаставников.

— Они делали это абсолютно искренне, вот что главное, — говорит отец Олег. — Не по принуждению, а исключительно по собственной воле.

Сам Олег Новиков тоже заканчивал Костромское военное училище.

В свое время был курсантом Калининградского высшего военно-морского училища и тезка Новикова — протоиерей Олег Хацко. Учился хорошо, дисциплину не нарушал — за три года учебы и в самоволке-то был всего два раза, одна из которых оказалась коллективной — в знак протеста против несправедливости преподавателя. Но вот почувствовал однажды, что не его это — военное поприще, написал рапорт и ушел.

Друзья, особенно те, кто и сейчас служит в Калининграде, шутят: мол, стоило ли уходить из училища, чтобы опять сюда вернуться, пусть даже военным священником.

…Когда мы уже прощались с героями этого очерка, в стенах Военного университета раздалось песнопение. Батюшки дружно выводили: «Достойно есть яко воистину блажити Тя Богородицу, Присноблаженную и Пренепорочную и Матерь Бога нашего-о-о...»

— Это молитва по завершению любого благого дела, — пояснил Александр Суровцев. — А наши курсанты-батюшки прошли еще через один курс лекций и обогатились знаниями, которые им помогут в общении со своей военной паствой. Не грех и спеть.