ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Nov. 19, 2014

В каком? И что смотрели?

Данила Медведев: Я был в театре "СОбытие". Это новый московский драматический театр, где актеры не играют, а, можно сказать, живут на камерной сцене, втягивая в постановку аудиторию. Отсюда и название "СОбытие". То есть СОвместное БЫТИЕ сосуществование, которое невозможно без взаимодействия артистов со зрителями. Поэтому слово "смотрел" здесь не подходит. Я именно участвовал в спектакле.

А на выставке последний раз когда вы были?

Данила Медведев: Я был на выставке в Artplay центре дизайна и архитектуры. И тоже недавно. А перед этим я был в Большом театре на "Лебедином озере". В Третьяковку два года назад ходил.

Вас устраивает качество современных произведений искусства?

Данила Медведев: Я считаю, что искусство должно служить обществу, и прежде всего с этой точки зрения смотрю на произведения живописи, театра, музыки, кино. Я понимаю, что художник имеет право заниматься искусством в свое удовольствие. Но мне интересней, когда искусство имеет социальное применение.

Вы относитесь к искусству настолько прагматически?

Данила Медведев: Если бы вы, оказавшись в пустыне, умирали от жажды, то, например, миксология искусство приготовления коктейлей была бы вам интересна только в одном ключе: можете ли вы утолить жажду с помощью того или иного напитка. А то, что автор какого-то коктейля получил гран-при на всемирном соревновании барменов, вам было бы абсолютно безразлично. Потому что лично у вас другая задача утолить жажду.

Значит если толпа для корректности назовем ее массовой публикой жаждет зрелищ, то главное предназначение искусства развлекать?

Данила Медведев: Да, и такое искусство ничем не отличается от передачи "Дом-2". Оно развлекает широкий круг людей. А элитарное искусство развлекает узкий круг людей. Но по-настоящему значимыми, на мой взгляд, являются те художники, которые решают актуальные проблемы своего времени. Фотографии котиков, которыми заполнен Интернет, это в каком-то смысле тоже искусство, но оно не решает реальных проблем, стоящих перед человечеством. Мне ближе позиция модерна, когда есть утилитаризм, есть понимание того, что сегодня значимо и что сегодня людям нужно. Искусство, если оно претендует на значимую роль, должно отвечать на главные вопросы.

Оно испокон веку только этим и занимается ищет ответ на главные вопросы: что есть жизнь? Что есть смерть? Что есть любовь?

Данила Медведев: Сегодня это не главные вопросы. Как мы намерены жить в следующие полвека, собираемся ли превратиться из человечества в постчеловечество вот что сегодня вопрос номер один. Таковым он был и в глубокой древности. Вспомним шумерскую легенду о царе Гильгамеше, который искал лекарство, обеспечивающее ему физическое бессмертие.

А бессмертие души это уже неинтересно?

Данила Медведев: Все интересно только тогда, когда касается реальных вещей. Если речь идет о вере в бессмертие души, то это неинтересно. Если же имеется в виду реальное бессмертие души, которую перенесли в компьютер, скажем, в рамках проекта The Human Brain, ставящего своей целью создать модель мозга, то это для меня гораздо привлекательней.

Пушкин, Толстой, Достоевский, выходит, не отвечают реальным задачам, стоящим сегодня перед человечеством?

Данила Медведев: Пушкин, Толстой, Достоевский, конечно, более востребованы, чем третьеразрядные авторы той же эпохи, но по большому счету они сегодня не очень нужны. А вот такие произведения, как "1984" Оруэлла или "451 градус по Фаренгейту" Брэдбери, сейчас гораздо более значимы. Тут вопрос чисто математический.

У вас до такой степени прикладное, утилитарное отношение к искусству?

Данила Медведев: Оно не утилитарное. Просто содержание, я считаю, первично. При всей важности формы. И если мне хочется узнать, как устроен мир гигантской автомобильной компании, современного отеля, большого аэропорта, я возьму производственные романы Артура Хейли "Колеса", "Отель", "Аэропорт" и получу огромное количество информации. В конце концов искусство это способ познания мира, и сейчас возникают возможности, причем неограниченные, для познания этого мира через прямой интерактив. Если я могу смотреть на океан не только взглядом Айвазовского или другого живописца-мариниста, а имею возможность наблюдать водную стихию своим усиленным во много раз мозгом, то мне искусство как таковое уже не требуется. Зачем мне суррогат, если я обладаю способностью реально взаимодействовать с реальным миром. Зачем мне стихотворение из двадцати слов, когда у меня есть возможность заглянуть в мозг другого человека напрямую. Зачем мне "Утро в сосновом лесу", когда посредством новейших технологий я могу почувствовать, как сам сижу на дереве, рядом расположились мои друзья медведи и я тоже медведь. Искусство будущего откажется от суррогатов.

Зачем мне "Утро в сосновом лесу", когда посредством новейших технологий я могу почувствовать, как сам сижу на дереве, рядом расположились мои друзья медведи и я тоже медведь

Если вы не "гуглитесь" - вас не существует

Вы, насколько я знаю, считаете, что современное искусство рано или поздно погибнет под натиском Интернета. Это Интернет виноват в том, что сегодня нечасто рождаются шедевры?

Данила Медведев: Что считать шедевром это вопрос критериев. Вот мы читаем одну, другую книгу и думаем: где шедевры, сравнимые с "Войной и миром"? На самом же деле шедевров, сравнимых с "Войной и миром", в литературе ХХI века появилось не так уж мало, только они еще не завоевали всеобщее признание. "Война и мир" тоже не за один год стала синонимом великого произведения. Но теперь благодаря Интернету любое произведение, мало-мальски заслуживающее внимания, будет этим вниманием обеспечено. Интернет становится доминирующей средой для обмена информацией. Если раньше были выставки, литературные журналы, "субботние чтения", "пятничные вечера" и все такое, то теперь все это загоняется в матрицу Интернета со всеми присущими Интернету преимуществами и недостатками. Что не попало в Интернет, то как бы отсутствует во времени и пространстве. Если вы не "гуглитесь" вас не существует. Допустим, кто-то мне пишет письмо из Африки и представляется: я такой-то, из такой-то организации. Если я в Интернете не нахожу никаких сведений ни об этом человеке, ни об этой организации, значит их не существует.

То есть если произведение искусства не выложено в Интернет, значит этого произведения искусства не существует?

Данила Медведев: По факту да, не существует. Если раньше рукописи могли существовать независимо от распространения, независимо от читателя, то сегодня такое невозможно. Предположим, я написал литературное произведение и мой сосед написал литературное произведение. Мой сосед опубликовал его, и оно разошлось тиражом 500 экземпляров по Европе, и кто-то его прочитал. А я не опубликовал, положил в стол. В принципе, особой разницы между нашими произведениями нет. Может быть, лет через пятьдесят мое произведение увидит свет. Может быть, его произведение забудут. Но сегодня этот цикл "сделал выпустил получил обратную связь" максимально сжат во времени. И если кто-то написал произведение, но не распространил его, то этого произведения не существует. Оно может существовать только в Интернете. И это касается всех видов искусства.

Всех? Даже театра, вся суть которого в живом сиюминутном контакте между сценой и зрительным залом?

Данила Медведев: Тот театр, о котором вы говорите и который так дорог его поклонникам, тоже перестанет существовать. Взамен ему народится другой. Уже сейчас японцы и китайцы запустили большие проекты по оцифровке своего традиционного театра у японцев это кабуки, у китайцев сицюй. Потому что ни один нормальный молодой человек не хочет делать карьеру в традиционном японском или традиционном китайском театре. Такой театр настолько далек от молодых людей в плане стилистическом, культурном, мировоззренческом, что даже в миллиардном населении трудно найти желающих. Что делают сегодня японцы и китайцы? Они делают 3D-запись с помощью очень дорогой навороченной техники. Записывают все детали в максимальном количестве, чтобы потом либо роботы могли это делать, либо это можно было смотреть в шлеме виртуальной реальности.

И "Лебединое озеро", которое вы недавно смотрели в Большом, надо оцифровать? Иначе оно, как и все искусство балета, тоже вскоре погибнет за отсутствием традиционного зрителя?

Данила Медведев: Классический балет пока востребован в офлайне, поэтому он сохраняется. Но огромные пласты культуры, например африканские танцы, существуют лишь постольку, поскольку за них платят туристы. Чтобы какие-то виды искусства сохранились, их уже сейчас следует оцифровать.

Ничто, кроме Интернета, не позволит вам общаться с малочисленной аудиторией

Есть ли, на ваш взгляд, виды искусства, которые сегодня могут существовать только или преимущественно в Интернете?

Данила Медведев: Есть. Например, в стендап-камеди Интернет сейчас используется в не меньшей степени, чем офлайн. Работающие в этом жанре становятся популярными и успешными именно благодаря Интернету. Или возьмите Цирк дю Солей. Значительная часть его аудитории это интернет-аудитория.

Но можно ли назвать все это интернет-искусством? Ведь Интернет здесь лишь способ распространения культурной информации.

Данила Медведев: Крупнобюджетный мейнстрим, действительно, существует не благодаря Интернету. Но чем ближе мы подходим к малобюджетным, нишевым проектам, тем более значимым становится Интернет. Потому что только Интернет позволяет собрать аудиторию в 100 человек в миллиардном Китае. Если вы читаете стихи со сцены и ваши потенциальные зрители 100 человек, то ничто кроме Интернета не позволит вам общаться со столь малочисленной аудиторией. В этом случае не то что ваш успех, но даже само ваше рождение как деятеля искусства может произойти только благодаря Интернету. А мейнстрим способен существовать даже на бумаге. Некоторые писатели до сих пор говорят: я хочу издаваться в бумажном виде, мне нравится бумажная книга. И это для мейнстрима нормально. Если же мы говорим о среднем уровне, то средний уровень обязан играть по тем правилам, которые сейчас заданы Интернетом. В музыке эта трансформация уже произошла. Вся бизнес-модель существования музыкантов (по крайней мере на Западе), все механизмы отбора, все механизмы жанрового разделения все это подчинено Интернету. Вплоть до того, что сейчас, если вы снимаете фильм или пишете музыкальное произведение, вам нужно беспокоиться о том, какую категорию вы для него пропишете в самом популярном интернет-магазине. Например, на iTunes или на IMDB. И это ставит вас в невероятно жесткие рамки в такие же, какие существовали когда-то в Древней Греции, где были только комедии и трагедии. Что-то маргинальное существует сегодня только благодаря Интернету. Если же говорить про мейнстрим... Понятно, что сохранится некоторое количество симфонических оркестров скажем, Венский, Лондонский, где живые люди играют на скрипке. Но для неискушенного слушателя классическая музыка уже сейчас существует только в цифровом исполнении. Для такого человека музыка лишь фон. Он не знает, кто написал эту музыку, кто ее исполняет, кто дирижирует. Для него значимо только то, что вот он надел наушники и в качестве фона у него Бетховен, Моцарт, Вивальди или кто-то еще.

Какие виды искусства, по-вашему, первыми не выдержат конкуренции с Интернетом?

Данила Медведев: Почему-то всегда спрашивают, что погибнет. И никогда не спрашивают, что зародится.

Хорошо, что зародится?

Данила Медведев: Сначала скажу, что погибнет. Первым погибнет то искусство, которое кажется скучным, занудным, очень длинным. Потому что у людей времени всегда было мало, а сейчас еще меньше. Ну разве что "Войну и мир" еще можно читать в полном объеме. Все остальные произведения не имеют права претендовать на продолжительное читательское внимание. Исключение составляют "Гарри Поттер" и "Игры престолов". А серьезная литература она все-таки должна быть покороче. Литературные произведения журнального вида скучные, занудные, с точки зрения современного читателя, они, я уверен, исчезнут. То же касается и фильмов. Я как-то сделал ошибку, попытался посмотреть фильм "Бен-Гур" со своими родственниками. Купил DVD, поставил домашний кинотеатр. Сначала ушел мой папа, это было через несколько минут после начала. Потом ушла моя сестра. Последней ушла мама. Сказала: "Данечка, извини, пожалуйста, посмотри сам". И через несколько минут я тоже выключил проигрыватель, потому что смотреть чуть ли не четырехчасовое занудство как люди ходят и разговариваютсовершенно невозможно. Погибнут и традиционные походы в театр, потому что никто не захочет слушать и смотреть два или три часа то, что можно изложить в виде анекдота или одной картинки.

Если ваши предсказания оправдаются, это будет плохо или хорошо?

Данила Медведев: Я не думаю, что это плохо. Думаю, что это скорее хорошо: пропадут те произведения искусства, которые ничего особенного не говорили, ничем серьезным человека не увлекали, но существовали потому, что не было конкуренции. А так будет произведена некая зачистка. Если же говорить о форматах... Понятно, что исчезнут все традиционные учреждения культуры типа краеведческих музеев. И никто вскоре даже не вспомнит, как они назывались. Потому что с точки зрения содержания и формы они просто не выдержат конкуренции. Хорошо это или плохо, но это так. Мир становится все более глобальным, и краеведческие музеи, конечно же, отойдут в область предания.

Скажите наконец: а что же зародится?

Данила Медведев: Зародится человек-контент. Это пользователь Интернета, который сам по себе уже есть содержание. С каждым годом все больше людей что-то в Интернет выкладывают. Если десять-пятнадцать лет назад многие пользователи вообще ничего никогда не писали в Сети, то сегодня и "Фейсбук", и "Твиттер", и в "ВКонтакте", и даже "Одноклассники" приучают каждого человека к мысли, что он сам контент. Конечно, от производителя контента до художника путь может быть долгим. Но он может быть и коротким. Человек начинает просто выкладывать фотки и в какой-то момент узнает что-то о композиции, о том, как правильно поставить свет, выстроить кадр... Необязательно, что он станет фотохудожником, но он может постепенно двигаться в эту сторону. Кроме того, Интернет дает прекрасные возможности для того, чтобы зафиксировать, как в кунсткамере, ту же "Войну и мир". Причем с исторической типографикой, когда каждая буква расположена в соответствии с типографической традицией того времени. Представьте себе, вы читаете произведение, и оно в зависимости от вашего настроения на ходу меняет внешний облик. Может возникнуть даже рукописный вариант, если он сохранился. Это то, что Интернет вытаскивает из традиционной культуры и переверстывает по-своему. То же касается и всего остального. Скажем, что такое нынешние музеи? Это место, куда приходят посмотреть на какие-то черепки, ничем не отличающиеся от тех, какие я могу найти на обычной городской свалке. А что дает здесь Интернет, что дают цифровые технологии? Они дают возможность полностью воссоздать древние Афины, когда вы идете по улицам этого города в своих виртуальных очках, в шлеме...

Но это именно что виртуальная история. Она бесплотна, в отличие от тех черепков, на которых лежит пыль веков, передающая эстафету времен и никакой виртуальностью не заменимая.

Данила Медведев: Вам хочется сделать историю осязаемой? Пожалуйста. Надеваете специальные перчатки... Последние двадцать-тридцать лет мы действительно находимся на этапе зарождения виртуальной реальности. Это зарождение происходит с трудом, здесь много сложностей и технических, и биологических, но мы уже очень близко подходим к тому моменту, когда виртуальная реальность начнет становиться повседневной частью жизни каждого из нас. Эта виртуальная реальность напрямую завязана на Интернет. Это не будет диск или кристалл, как было в фантастических фильмах взял кристалл, вставил его в устройство, надел шлем и смотришь "Лебединой озеро". Так не будет. А будет новый контент, будут произведения нового искусства, которое непосредственно связано с Интернетом. Мы уже привыкли к этому взаимодействию и никуда от него не денемся. Пройдет сколько-то лет, и можно будет через веб-камеру посмотреть, как Микеланджело или Леонардо да Винчи работают у себя в лаборатории, можно будет взглянуть на их черновики, увидеть, что из этих черновиков они взяли в свои произведения, а что выбросили в мусорную корзину. И можно будет это обсуждать, комментировать в реальном времени. Я, конечно, несколько утрирую. Таинство создания произведений искусства должно остаться неприкосновенным, не всегда его нужно выносить на публику. Но возможности такие начнут появляться. В том числе и возможности для совместного творчества.

С кем? С Микеланджело?

Данила Медведев: Почему бы и нет.

Визитная карточка

Данила Медведев российский футуролог, кандидат экономических наук, автор многочисленных статей и интервью о будущем. Один из создателей Российского трансгуманистического движения и член его Координационного совета.

Родился в 1980 году в Ленинграде. Окончил Санкт-Петербургский международный институт менеджмента. С 2006 года живет в Москве. Вел на телевизионном канале "Россия-2" футурологическую передачу "Программа на будущее". В марте 2007 года выступил с докладом в Госдуме на "круглом столе" "Влияние науки на политическую ситуацию в России. Взгляд в будущее". Часто выступает с прогнозами в СМИ. Верит в светлое будущее, где нет смерти от болезней и старости. Говорит: "Когда медицина признает человека мертвым, это не окончательный диагноз. Это всего лишь означает, что конкретный доктор на современном уровне развития медицины не может вернуть пациента к жизни".