ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Янв. 12, 2016

«Прошли ритуал: капитан плота щеткой вымыл членам экипажа обувь»

-Ваш плот повторял плот Кон – Тики Тура Хейердала, который был сделан из бальсовых тропических деревьев без единого гвоздя, с использованием верёвок, как это делали древние инки?

-Мы использовали идентичные материалы: пеньковые канаты и бальсовые бревна, которые были привезены с плантаций Эквадора. Это — редкий и самый легкий вид древесины, растет только в Южной Америке.

Несколько лет назад в одном из монастырей Испании были обнаружены старинные гравюры с изображением океанских плотов инков. По их подобию и были построены наши плоты, которые были названы Rahiti Tane и Tupac Yupanqi в честь полинезийского бога рассвета и великого мореплавателя древних инков. Мы называли их «Раити тане» и «Тупак Юпанк».

От плота Тура Хейердала они отличаются размерами, парусным вооружением и управлением. Наши плоты более маневренные, на них можно разворачиваться, идти против ветра. А на плоту Кон — Тики, который отправился к острову Пасхи в 1947 году, это сложно было сделать. У них было на корме рулевое весло, которое приходилось изо всех сил удерживать двум, а то и трем людям, чтобы поменять курс на несколько градусов. Они использовали в основном ветер и течение. Мы же прямым ходом шли на остров Пасхи, используя компас и управление гуарами. Гуары — это выдвижные деревянные килевые доски с рукояткой, которые вертикально вставляются в пазы между бревнами плота. Поднимая гуары на определенную высоту, можно менять курс. У нас стояло десять гуар: четыре на корме и шесть на носу. Сделаны они были из прочной древесины, но все – равно ломались, и нам пришлось менять их на запасные.

- Принимали участие в постройке плотов?

- 17 дней я с другим нашим участником, блогером Андреем Чесноковым, провели на постройке плота. Мы делали палубу, вязали канаты, строили хижину.

- Вспомните, как стартовали из перуанского порта Кальяо.

- Это было 7 ноября, в достаточно торжественной обстановке. Мы жили на территории Высшей Военно — морской школы Перу, и отплывали из ее порта. На причале был построен личный состав. Звучал духовой оркестр, присутствовали представители посольств стран участниц, адмиралы, руководство и преподавательский состав школы, а также пресса и телевидение. Был произведен своеобразный ритуал: капитан плота вымыл каждому из членов экипажа щеткой обувь, после чего мы зашли на борт. Нас подцепил буксир. Где — то миль 50 мы шли на буксире. После того, как были отданы концы, нас подхватило течение Гумбольдта, мы поймали ветер и взяли курс на остров Пасхи.

- Можете рассказать о ваших командах?

- Экспедиция «Кон-Тики-2» состоит из двух команд, в каждой – по 7 человек. Организатор путешествия, норвежец Тургейр Хиграфф, считает, что более безопасно идти одновременно двумя командами на двух плотах. В интернациональные экипажи входят представители 9 стран: норвежцы, граждане Перу, Чили, Новой Зеландии, Швеции, Мексики, подданный Великобритании и трое россиян.

В нашей команде было 4 женщины: капитан – Кари, которая работает на спасательном судне шкипером; 25 летняя Гунвор - преподаватель в школе мореходства «Фусен»; профессиональный моряк Сигне, у которой большой опыт на судах, где она отвечала за грузы; ученая – эколог Сесиль Морицен, которая во время экспедиции занималась научными исследованиями: брала пробы воды на содержание токсинов, полимеров, на содержание качественного и количественного состава микроорганизмов, оценивала температуру, скорость течения. У нас с собой была почти тонна исследовательской аппаратуры. Мы помогали профессору работать с той аппаратурой и датчиками, где требовалось применить силу. Эта хрупкая женщина, как заправский моряк, вязала узлы, отлично разбиралась в парусном вооружении, когда было необходимо - несла вахту. Все норвежцы, как сами любят подчеркивать, рождаются с морем в душе.

Также в нашу команду входил старший офицер экспедиции Пол Борресен и чилиец с норвежским гражданством Эстебан Контррерас, который был матросом и также отвечал за электрооборудование, за плотницкие работы. Я был доктором экспедиции, также работал с парусом и такелажем.

- Со вторым плотом вы не теряли друг друга из вида?

- Случалось. Максимальное расстояние, на которое мы отрывались друг от друга, было 18 миль, (36 километров). В основном же шли в пределах видимости — на расстоянии 5 километров, иногда подходили достаточно близко друг к другу.

- Как распределяли вахты?

- Сутки были поделены на вахты. После 4 часов дежурства на вахте следовали 4 часа отдыха, плюс 4 часа бодрствования, которые включали палубные работы. Несли вахту по двое. Профессора Сесиль Морицен мы освободили от дежурств, она занималась научной работой. Получалось - одна дневная вахта, другая — ночная.

- Моряки в древности запасали большие объемы воды в гигантских тыквах. А как вода хранилась у вас?

- В обычных кегах, 20 – литровых пластиковых бутылях, которые хранились под палубой, по полторы тонны на каждом плоту. Кстати в пустые кеги мы потом выбрасывали весь пластик и, как только бутылка наполнялась, убирали ее под палубу.

- Из чего состоял рацион питания, и кто занимался приготовлением пищи?

-Взяли с собой: рис, крупы, спагетти, чечевицу, бобы, сушеный картофель, консервированные фрукты и овощи, различные соусы, орехи, шоколад, джем, мед, чай, кофе.

К тому же нам иногда удавалось поймать океанскую рыбу. Например, одной дорады, которая в тех краях достигает 70 сантиметров в длину, нам хватало на три дня. В последнюю неделю мы поймали великолепный экземпляр испанской макрели длиной 124 сантиметра.

Ночами на крючок попадались достаточно большие кальмары. Себя я не могу назвать хорошим рыбаком. Более того, как только я подходил, чтобы помочь вытащить попавшуюся на крючок рыбу, она срывалась и уходила на глубину. В дальнейшем я в рыбалке участвовал таким образом: ждал, когда рыбу вытащат на палубу, потом подходил и оглушал ее. Рыбу у нас ловил Пол, а самым удачливым рыболовом считался чилиец Эстебан. Потом он ее еще и мастерски разделывал, для этого у него был припасен филейный нож. Самая вкусная рыба оказалась в сыром виде, мы ее чуть присаливали, перчили и ели с луком.

Готовили в экипаже по очереди. Я в стряпне почти не участвовал, дабы не навредить. В самом начале честно признался, что могу приготовить только на одного, а на семерых, где требуется особая раскладка продуктов, боюсь испортить блюдо. Чаще других мыл посуду. Я это делал с большим энтузиазмом, мурлыча в полголоса различные песенки и джазовые композиции.

Экипаж, кстати, оценил наши песни «Ни кочегары мы не плотники» и «Моряк вразвалочку сошел на берег».

-Как был устроен кубрик и спальные места?

-В хижине было оборудовано рабочее место для капитана, где стояло навигационное оборудование и приборы связи. Еще одно рабочее место предназначалось для ученого - эколога Сесилии. Для работы использовали возобновляемые источники энергии. На крышах хижин были установлены солнечные панели, по 4 на каждом плоту. Внутри кубрика также располагалось семь спальных мест. Каждый из нас спал на двух деревянных ящиках, в одном из которых хранились личные вещи, а в другом – общественные продукты. Сверху мы стелили полиуретановые туристические коврики, у одних были спальные мешки, у других – одеяла из шерсти ламы. Кто – то запасся надувными матрацами. Ночью было довольно прохладно, я, например, иногда спал в перуанской шапке.

-С какой скорость двигался плот?

-В зависимости от скорости ветра, от 2 до 5, 5 узлов. Узел — это около 2 километров. 10 километров в час — это довольно — таки приличная скорость.

«Не просыхала ни одежда, ни постель»

-Насколько часто пришлось применять свои медицинские навыки?

-На начальном этапе экспедиции, как только подключился к постройке плотов, ко мне потянулся народ. Многих мучила диарея. До отплытия я не стал открывать свой медицинский кейс, который весил, кстати, более 50 килограммов и включал самые современные препараты и инструменты. Пошел в аптеку купил антибиотики, имодиум.

А уже на плоту треть экипажа столкнулась с морской болезнью. Надо заметить, что 5% эвакуаций с судов связаны именно с морской болезнью. Иногда она проходит быстро, а иногда принимает затяжной, мучительный характер. Люди впадают в депрессию, теряют энергию, слабеют. У меня тоже была морская болезнь, но через день прошла, а у бедняги – Эстебана – затянулась. Общепринятые препараты от морской болезни не работали, к тому же, у них был побочный эффект — сонливость. Когда идет беспрерывная рвота, лекарства в виде таблеток бывают не эффективны. У меня был припасен препарат, который применяют после операции, чтобы снять тошноту и рвоту. Его же назначат и онкологическим больным при химиотерапии. Это лекарство и поставило на ноги Эстебано.

Потом чилиец пожаловался на боль в спине. На плоту приходилось выполнять тяжелую работу, связанную с подъемом досок – гуар, подтягиванием паруса и канатов. Когда я делал Эстебано местную блокаду из анестетика, за моими манипуляциями с большим интересом наблюдал весь экипаж.

Немало было у членов экспедиции ссадин и порезов, из — за постоянной сырости они долго не заживали. Однажды пришлось на резиновой лодке, которая была у нас с собой, отправиться для оказания помощи 26 – летнему Андрею Чеснокову на соседний плот. Незадолго до экспедиции он повредил ногу, рана у него начала заживать, но он очень активный молодой человек, всегда стремиться быть на переднем крае ,поэтому повредил ногу повторно. Он блогер, я хочу сказать, что более позитивного, честного и ответственного молодого человека я не встречал. Он мне напомнил добровольцев, которые в 50 – е годы ехали осваивать целину и верили в великие цели. Его все в экспедиции очень полюбили. Там где самая тяжелая работа, там был и Андрей. Во время перехода у него рана начала кровить, я ему наложил бальзамическую повязку, дал рекомендации, а капитана попросил, если он будет «рваться в бой», пока нога не зажила, привязать его к кровати.

-Попадали в шторма?

-Из 43 дней только дней 10 - 12 дней была солнечная погода. Первый этап экспедиции прошел под знаком трех www: wind, wave, wet - ветер, волны, сырость. Условия были такие, что даже спартанцам было бы тяжело. Тотальная влажность и сырость. Не просыхала ни одежда, ни постель.

Были четырехметровые волны. Но это не как, например, на Черном море. Это океанические валы, которые тебя плавно поднимают и опускают.

Океан потом воспринимал, как некую живую материю, которая имеет разум. Выходишь, например, из хижины с утра, здороваешься с ребятами, которые сидят на палубе. И вдруг тебя волна обдает, а остальные остаются сухими. Океан, таким образом, со мной поздоровался. Говорю в ответ: «И вам, доброе утро!» Океан потребовал жертв. Я утопил там свой телефон, плавки, носок, книгу, шапку, таз, термос, несколько ложек…

-А что брали с собой читать?

-Автобиографическую повесть «Тигр снегов» о шерпе Тенцинге Норгее, который вместе с альпинистом Эдмундом Хиллари совершил первое в истории восхождение на Эверест. Также была с собой книга «Тропой инков» и молитвослов.

-Какая была температура воды?

-Когда вышли из Перу — около 16 — 17 градусов, потом, по мере удаления от холодного течения Гумбольдта, вода начала прогреваться. Когда подошли к острову Пасхи, вода была уже около 23 градусов.

-Плот не разъезжался?

-Нет, у нас только просела корма, вода начала заходить в кубрик, пришлось перераспределить грузы.

-Как нужно было действовать, если оказался за бортом?

-К корме была прикреплена длинная жёлтая веревка. Оказавшись за бортом, нужно было доплыть до неё, схватиться и кричать, чтобы вас вытащили. Но таких случаев, к счастью, не было. В шторм, неся вахту, мы пристегивались карабином к леерам на корме.

-Экстремальные ситуации случались?

-Каждый подъем, спуск паруса, протяжка такелажа для нас были экстремальными ситуациями, потому, что силенок у нас было не так уж много. Там нужны были моряки килограммов под сто весом: подтянул, вниз согнулся и, благодаря весу, парус пошел вверх. Это была задача не из легких. Многие из экипажа сбросили вес, я, например, похудел на 10 килограммов. Но как это здорово, как заправский матрос, бегать босиком по палубе, в закатанных штанах, орудуя шкотами и брасами!

-Вспомните одни из самых ярких моментов путешествия.

-В первую неделю нас сопровождали огромные стаи дельфинов. То ли они мигрировали, то ли рыбу гнали. Около 800 голов барражировало вокруг нас.

Потом на горизонте стали замечать фонтаны китов. Как – то утром, сидя на баке, на корме, я услышал звук, напоминающий шипение старого паровоза, потом метрах в двух от плота показалась черно — коричневая спина кита, дыхательное отверстие было размером с небольшой таз. Это было настолько близко, что можно было разбежаться и прыгнуть с плота прямо киту на спину. Еще в течение получаса кит крутился вокруг нас и изучал плот.

Поразили также шикарные восходы и закаты. Еще мне удалось заснять созвездие Южный Крест. Из северного полушария его не увидишь.

Приятные воспоминания связаны и с утренней, дымящейся чашкой кофе, когда над океаном плыл густой аромат. Перуанский кофе – это полный восторг, если он еще и правильно заварен.

«Теперь мне положена серьга в левое ухо»

-Как увидели землю?

-На финише были достаточно тревожные моменты. Под конец было объявлено: «Давайте экономить воду и газ, потому что есть призрачный шанс, что мы пройдем мимо острова и нас унесет в Полинезию». А это еще где — то месяц пути. Но, конечно, мы гнали от себя эти мысли, по карте четко просчитывая путь. И вдруг в утренние часы в дымке увидели в бинокль остров, до него было еще около 45 миль, 90 километров. Но с каждой миной земля приближалась.

Когда мы подошли вплотную к острову, нам навстречу вышли полинезийцы на каяках, украсили нас гирляндами. Как только мы ступили на берег, нас пригласили к столу.

Промежуточный финиш пришелся на 19 декабря. За 43 дня мы прошли дистанцию в 4 тысяч километров, это 2 тысячи морских миль.

Жалко, конечно, что на острове Пасхи мне удалось провести только 4 дня. Меня переполняли чувства. Еще бы! Я принял участие в грандиозном проекте, совершил с интернациональной командой трансокеанический переход, мне теперь положена серьга в левое ухо, что, наверное, я и сделаю. На острове Пасхи я сделал две татуировки. Пришел к местному тату — мастеру, у него лежит множество образцов, но он мне сходу сказал: «Я знаю, что тебе нужно». С одной стороны он мне набил статую Мауи, с другой — изображение полинезийского бога рассвета Rahiti Tane.

-Уезжая, приглашали участников экспедиции в Москву?

-Конечно, приглашал! Мы все очень подружились. Из своего экипажа мне ближе всех, конечно, стал чилиец Эстебано. Он мне напомнил наших южан, такой же эмоциональный, горячий, но очень открытый, позитивный и честный. К тому же, мастер на все руки!

По прибытию на остров, у всех нашлись какие – то дела, кто – то пошел на вахту сторожить плоты. Меня провожал мой сменщик – замечательный доктор из Тюмени Сергей Гольцов, главный врач NEO-Clinic, ученый в области исследования стволовых клеток, заядлый путешественник, шкипер и дайвер, профессионал во всем, который стал для меня по настоящему родным человеком. В период подготовки мы вместе прошли курсы оказания медицинской помощи в условиях моря. (На тренинг-курсе в Бергене русские врачи, Борис Романов и Сергей Гольцов, своими решительными действиями снискали славу сrazy russian doctor. – Авт.)

В первых числах января Сергей Гольцов на «Раити тане», а Андрей Чесноков на «Тупаке Юпанке» отправятся в обратный путь с обновленными экипажами. Это будет более сложный и длительный переход. От острова Пасхи к берегам Южной Америки плыть придется, главным образом, против течения. Таким маршрутом под парусами никто из современников еще не шел. Но руководитель экспедиции Тургейр Хиграфф уверен, что полинезийцам это было под силу и намерен это доказать. Условия у экипажей будут более тяжелые, потому что они будут спускать ниже к Антарктиде. Я желаю ребятам сил, спокойного, мягкого ветра хорошего хода и отсутствия волн, и солнца!

Завершить экспедицию участники планируют в чилийском порту Вальпараисо в марте.