17 мая президент России Владимир Путин провел заседание Госсовета, посвященное проблемам строительства. О том, как смогут решить свои проблемы обездоленные дольщики; о том, что на рынке теперь будут ходить ипотечные ценные бумаги; о том, что сотни тысяч владельцев земли в Московской области могут в любую секунду обнаружить, что земля эта не их, а государственная, а также о том, как Владимир Путин обнародовал новейшую историческую цель, достичь которой можно при его, а главное, при нашей жизни,— специальный корреспондент “Ъ” АНДРЕЙ КОЛЕСНИКОВ из Георгиевского зала Кремля.
Идя в Георгиевский зал из Александровского, участники совещания неизбежно должны были пройти мимо мониторов с роликами, жизнеутверждающими высшие строительные ценности. Под увертюру Андрея Петрова к фильму «Укрощение огня», каким бы ни было настроение каждого из них, оно должно было улучшиться. Разве мог не испытать прилив желания строить и жить губернатор Московской области Андрей Воробьев, услышав эту музыку и увидев себя в строительной каске? А что должен был испытать вице-премьер Дмитрий Козак, увидев себя без каски?.. Мелькали лозунги, которых так не хватает нам в ежедневной, такой на первый взгляд бесполезной жизни: «Наш труд — Родине!»
Впрочем, губернаторы и другие участники совещания, в том числе и герои роликов, изготовленных умелыми руками привлеченных сотрудников Минтранса, шли мимо мониторов, даже не глядя на них. Остановился и долго и внимательно рассматривал былое только гуру строительства Москвы Владимир Ресин, и сам былой. И вчитывался в бегущую строку, в которой сквозило такое сожаление по прекрасному далеку: «В XVIII веке градостроением в Москве управляло полицейское ведомство…». А в XX веке — он, Владимир Ресин. Но там про это ничего не было. А зря.
Участники заседания не просто шли в Георгиевский зал, а были между тем заняты, и прежде всего друг другом. Так, многие обсуждали действительно актуальную тему, которая только и могла всерьез взбудоражить губернаторские умы: Никита Белых, губернатор Кировской области, похудел на 37 килограммов. Особенно близко к сердцу вызывающий вид Никиты Белых принял глава Башкирии, сам стройный до сухости (причем во рту) Рустэм Хамитов. Он громко не верил своим глазам, а разве чем-то еще можно было больше порадовать Никиту Белых?
Подходили и другие:
— Похудел, что ли?
— Я? — с некоторой то ли надменностью, то ли обидой переспрашивал Никита Белых.— Похудел?! На 37!!! Это у вас называется — похудел?! Да, похудел!
Спикер верхней палаты парламента Валентина Матвиенко в этот раз была одета так скромно, что казалось, она пришла на это заседание в строительной спецовке. Но это было, мягко говоря, обманчивое впечатление. Рядом с ней долго простояла глава Центробанка Эльвира Набиуллина, которой, похоже, какой-то понимающий человек посоветовал поменять прическу, и теперь она выглядит не как глава Центробанка, а прежде всего как внушающая максимально позитивные чувства женщина.
Необходимо заметить, что вниманием этих двух женщин в какой-то момент всецело завладел глава Сбербанка Герман Греф. И что, они все бросили и сосредоточились на обсуждении возможности скорейшего снижения (в крайнем случае повышения) процентной ставки? А я думаю, что Герман Греф рассказывал им про то, как вчера на концерте в консерватории, где Герман Греф был замечен рядом с Алексеем Кудриным, солировал под руководством освободителя Пальмиры Валерия Гергиева освободитель Пальмиры Сергей Ролдугин.
Очень уверенно шел к своей цели, то есть к стулу в Георгиевском зале, глава Чечни Рамзан Кадыров (он о строительстве мог рассказать много, он же готовился к этому Госсовету, можно сказать, несколько лет, пока отстраивал Грозный), весь в черном. И костюм его был черным, и галстук черным. И даже перстень на мизинце его правой руки был черным. И вроде бы ничего такого, а только остальные губернаторы шли в некотором отдалении от него впереди и сзади, а вид его вдруг внушал ощущение плохо объяснимого в сложившихся обстоятельствах одиночества.
Владимир Путин, по информации из подтвержденных источников, должен был поставить перед подчиненными амбициозные задачи. Но поначалу совсем не складывалось такого впечатления.
Он говорил про то, что у рабочей группы есть новые предложения по ипотеке, но что при этом не следует нагружать бюджет новыми расходами. И не мог, конечно, не сказать что-нибудь такое про обманутых дольщиков — чтоб им стало хоть немного легче жить (хотя и, как правило, негде). Но все-таки: чтобы было легче негде жить.
— Ситуации с недостроенными, брошенными домами, с фирмами, которые прикарманили, если прямо сказать, чужие деньги и, как в народе говорят, смылись после этого— все это подрывает доверие граждан к долевому строительству, а значит, снижает их возможности улучшить жилищные условия,— как мог, скрашивал Владимир Путин им условия существования (А лучше бы помог материально. А может, и не лучше: уж эти-то люди по степени знания, на что они идут, могут сравниться только с обманутыми валютными вкладчиками.)
Новые механизмы, позволяющие дольщикам чувствовать себя не так, как они этого заслуживают в силу их пренебрежительного отношения к особенностям жизни как таковой, то есть позволяющие возвращать деньги, с облегчением отданные чужим, в сущности, людям, пока, по словам Владимира Путина, не работают:
— Нет ни одного примера завершения жилищных объектов за счет страховых средств,— заметил он.— Надо признать, что наши страховые компании еще недостаточно накопили ресурсов, чтобы справиться с такой задачей.
Как будто, когда они их накопят, не найдут других причин не достраивать за недобросовестными застройщиками. Впрочем, господин Путин, видимо, это все же понимает:
— Во всяком случае, так они об этом говорят. И конечно, можно в этих условиях рассмотреть предложение о создании государственного компенсационного фонда в жилищном строительстве.
А вот это была новость. В сущности, предлагает больше не мучиться не то что дольщикам, а главное, застройщикам: в конце концов, если они не закончат свое дело, на которое взяли у людей деньги, то это с удовольствием сделает за них государство.
Владимир Путин, правда, оговорился:
— Вместе с тем мы не должны создать такого механизма, который бы вечно прикрывал чьи-то огрехи, неэффективную работу, либо еще хуже — чье-то жульничество. Государство не должно быть спонсором такой некорректной работы.
— Доступное жулье! — неожиданно громко и одобрительно сказал кто-то из губернаторов за столом рядом со мной.
Президент, сидящий на другом краю длиннейшего многометрового стола, не мог этого услышать (но хотя бы прочитает).
— Кстати говоря,— продолжил Владимир Путин,— обращаю внимание наших коллег из правительства. Вопрос ценообразования там, где расходуются государственные деньги, у нас из года в год не решается. Только что в Сочи обсуждали с военными и представителями ОПК ту же самую тему. Она до сих пор является одной из ключевых!
Еще долго, видимо, Владимир Путин будет мерить все события своей и государственной жизни по этим совещаниям, на которые у него только что ушла ровно неделя жизни. Еще долго они будут ему мерещиться.
— Необходимо также исключить ситуацию, когда к уже готовым к строительству объектам предъявляются новые требования. Их постоянно выдвигают то МЧС, то Роспотребнадзор, то пожарные службы, другие структуры. Они вводят свои новые правила без согласования с Минстроем, и можно себе представить положение инвесторов, застройщиков. В итоге вся проектная база будущих строек просто рассыпается: нужно заново все просчитывать, переделывать, тратить дополнительные средства, ну и время, конечно!
Владимир Путин так горячо об этом говорил, что складывалось впечатление, что он сам собрался было наконец что-то построить — и быстро испытал на себе все радости этого строительства.
Президент очень резко к тому же высказался о состоянии института саморегулируемых организаций:
— Сейчас в его рядах 502 структуры… Деятельность саморегулируемых организаций зачастую сводится к выдаче свидетельств о допуске к определенным видам работ, причем часть из них просто торгует такими разрешениями. Помню, как мы с представителями бизнес-сообщества горячо обсуждали эту тему и как в свое время доказывали наши партнеры, что это совершенно необходимое нововведение.
Бизнес-сообщество, надо признать, давно не получало от него такого тычка. Как-то Владимир Путин в последнее время лелеял это сообщество.
— Напомню,— продолжал он,— этот институт был организован именно по просьбе самих предпринимателей, создан для преодоления административных барьеров, для утверждения честного, неподкупного профессионального отношения к делу. А на деле, к сожалению, мы получили практически ту же бюрократию, но уже в лице бизнес-сообщества, те же чиновничьи подходы… Только с худшими все последствиями, потому что дискредитируется сама по себе идея саморегулирования.
Видимо, будет зачищено. Если получится, конечно. А легче, скорее всего, снести и построить заново. Дешевле выйдет.
Глава рабочей группы Виктор Толоконский показал себя благороднейшим человеком. То есть он не стал зачитывать положения своего доклада, как сделал бы и как делал бы (с наслаждением занимая время аудитории, с вселенской тоской понимающей, что ей некуда деться) на его месте любой другой руководитель рабочей группы. Он просто сказал, что все предложения зафиксированы в докладе, материалы которого розданы участникам заседания.
Тем более что доклад рабочей группы так или иначе пересказывал основные положения вступительного слова господина Путина. Или наоборот.
Министр строительства и ЖКХ России Михаил Мень был не так великодушен. Так, он подробно рассказал, почему можно было обманывать и обманывать и без того уже обманутых дольщиков (да что там, заранее обманутых дольщиков):
— Появление так называемых обманутых дольщиков во многом было спровоцировано использованием недобросовестными компаниями серых схем привлечения средств дольщиков в обход 214-го федерального закона через квазижилищно-строительные кооперативы. На сегодняшний день законодательство уже откорректировано, и сегодня ЖСК имеют право строить только один многоквартирный дом, что соответствует вообще духу жилищно-строительного кооператива. Эта мера позволила исключить возможность обхода требований закона о долевом строительстве, а деятельность кооперативов поставлена под контроль государства.
А ведь многие обманывающие теперь уже только самих себя дольщики (а также обманывающиеся на свой собственный счет) до сих не подозревают об этой особенности законодательства, которая и позволяла творить с ними такое. А зная это, они могут делать вывод, что и в самом деле во всем виноваты не они, лопухи, а государство, которое создало все необходимые и достаточные условия для того, чтобы застройщики делали с ними все, что считали нужным.
Видимо, в сценарии совещания было заложено безоговорочное одобрение идеи Владимира Путина о создании государственного компенсационного фонда.
— В работе такого механизма планируется использовать уже имеющийся опыт у государственного банка «Российский капитал», который в соответствии с решениями правительства занимается сегодня санацией и достройкой жилищных объектов группы компаний СУ-155, находящейся в процедуре банкротства,— сообщил Михаил Мень.
Михаил Мень рассказал и про развитие ипотеки, на которое намекнул Владимир Путин. Речь идет про введение института ипотечных облигаций:
— Данный формат соответствует лучшим международным практикам и позволит банкам, кредитующим население, максимально быстро рефинансировать вложенные средства в отечественные кредиты.
Главных архитекторов Михаил Мень предложил подчинить непосредственно руководителям регионов. Впрочем, такое время от времени и так происходит, и в результате, например, Москва в свое время стала знаменита, и безусловно печально знаменита, усеявшими ее башенками. Некуда было деться архитектору, и даже группе архитекторов, и даже армии архитекторов от всюду настигающего их (и претендующего на литературный) вкуса градоначальника (а вкус этот, судя по всему, был сформирован чтением большого количества детских сказок, в которых башенки, колокольчики и теремки фигурировали везде как стилеобразующие фигуры ландшафтного дизайна любой сказки).
Губернатор Московской области Андрей Воробьев поделился с участниками совещания одной реальной проблемой, которая мучает некоторых уже состоявшихся собственников, и не беднейших из них. Андрей Воробьев выступил без преувеличения народным заступником:
— Происходит наложение данных Государственного лесного реестра и Государственного кадастра недвижимости,— пояснил он.— В Московской области таких наложений порядка 200 тыс. Ситуация такова, что у людей есть свидетельства о собственности с записью в Государственном кадастре недвижимости, но по документам Гослесфонда это лесные территории, то есть де-юре федеральная собственность. Таким образом, люди рискуют потерять свое имущество, и уже стали возникать случаи судебных разбирательств, в которых добросовестные собственники вынуждены отстаивать свое право в судах.
Размеры трагедии и в самом деле вдруг могут стать чувствительными для большого количества людей, которые уверены, что живут на своей земле, за которую заплатили свои деньги. Более того, у этих людей есть свидетельство о собственности. И вдруг оказывается, что их в любую секунду могут национализировать. И более того, национализируют. Или, точнее, раскулачивают.
— Необходимо принять закон о так называемой лесной амнистии в целях защиты интересов граждан. Он должен признать приоритет сведений Государственного кадастра недвижимости,— Андрею Воробьеву было, по всей видимости, делегировано право озвучить это предложение (А какая разница кому. Все равно спасибо.— А. К.).— Мы знаем, что такой законопроект разработан Министерством экономического развития, и считаем крайне важным его принять. Здесь хотелось бы просить, уважаемый Владимир Владимирович, вашего политического решения для прохождения этого закона.
Сразу стоит, впрочем, сказать, что политического решения Владимир Владимирович так и не озвучил. Так что, может, Андрей Воробьев выступал и от себя лично, ну и от Министерства экономического развития еще.
Выступавший после Андрея Воробьева Андрей Молчанов, представляющий интересы застройщиков, сформулировал несколько не самых глобальных, но волнующих воображение застройщиков очень конкретных предложений, у которых теперь есть шанс войти в перечень поручений по итогам этого заседания.
Лидеры политических партий, Геннадий Зюганов, Владимир Жириновский Сергей Миронов, в этот раз, несмотря на опасную близость осеннего обострения, в том числе предвыборной борьбы, не оживили хода заседания. Он и без них не был скучным: когда есть реальная тема, а не как обычно, в таких заседаниях вдруг возникает смысл.
Но все-таки. Геннадий Зюганов, например, начал с такой фразы:
— У народа есть блестящая поговорка: «Бог создал Землю, а остальное — строители». Иисус Христос, к слову сказать, начинал плотником…
Если бы лидер Коммунистической партии во времена ее расцвета (то есть на самом деле совсем недавно) проиллюстрировал нужность строительной отрасли таким примером, то у партии был бы другой лидер.
Геннадий Зюганов похвалил Москву и ее Кремль:
— Посмотрите на это уникальное изделие — почти 500 лет назад зародилась идея, но ничего лучше Московского Кремля человечество на этом свете не построило!
Что-то не то происходило все-таки с Геннадием Зюгановым. Кто-то скажет: «Да как обычно…» — а я не соглашусь. Заговаривался, что ли, в этот раз.
— Ваш родной город Питер,— продолжал он, обращаясь к Владимиру Путину,— Ленинград является лучшим и самым красивейшим городом на планете, это признают все, кто бывал в нем!
Да, все-таки как-то не так было сегодня с Геннадием Андреевичем Зюгановым. Какая-то беда над ним нависла.
— Сегодня Минск является образцом европейской культуры, градостроительства и соединения городских поселений с природными условиями! — воскликнул он вдруг.— Один из специалистов переехал к нам в Москву, дает хорошие примеры для решения местных проблем!
А вот от этого сообщения веяло уже настоящей опасностью. В определенных условиях такой человек может быть ведь гораздо тревожней, чем безобидный в целом Геннадий Зюганов.
Хорошо, что Геннадий Зюганов тут заговорил о самом личном, просто о наиличнейшем, и сразу захотелось с ним соглашаться:
— Когда я проезжаю по «Риге», всегда удивляюсь. Ведь «Новую Ригу» отгрохали, она максимум может поглотить два-три десятка поселков… Вокруг нее построили почти сотню, и она уже задохнулась! Создали еще одну длинную пробку в десять километров!
Владимир Жириновский констатировал, что «никто из докладчиков не сказал про страшную монополию на строительном рынке. Это вызывает у меня подозрения. Впечатление, что они сторонники монополии! Невозможно войти на строительный рынок!»
А видимо, желание есть.
И разве мог он не сказать про Парламентский центр, ведь его тоже все только собираются строить:
— У нас нет Парламентского центра! Царь отдал чужой Таврический дворец, советская власть тоже чужие дворцы отдала! И 100 лет депутаты Государственной думы не имеют собственного помещения! Орган власти как бомж! Хотя во всех странах мира парламентские центры — самые красивые, в самом центре, самые впечатлительные (хотел сказать «впечатляющие». Это депутаты у нас самые впечатлительные. Но и впечатляющие тоже.— А. К.). Это здания для народа, ибо там находятся только избранные населением депутаты!
То есть прежде всего Владимир, будем прямо говорить, Жириновский.
Но даже предложение сознательно выжечь лес вокруг всех жилых поселков, чтобы его не выжег бессознательный пожар, не зажигало участников совещания. Не бродили по их лицам, как обычно бывает в моменты выступления на таких заседаниях Владимира Жириновского, усмешки, с которыми они тщетно пытались бороться. И даже Владимир Ресин как дремал, поудобней устроившись в своем стуле, так и продолжал дремать.
Сергей Миронов сосредоточился на вреде ипотеки, «привитой нам по образцу американской системы залога недвижимости», и этим был не интересен. Он к тому же уже не в первый и не во второй раз обнародовал свое предложение о создании механизма строительных народных касс. Но и его раскритиковали в очередной раз потом и Игорь Шувалов, и Владимир Путин, мотивируя тем, что контролировать их непонятно как, а надо. И не надо стимулировать строительство жилищных пирамид (или, может, в данном случае высоток).
Министра финансов Антона Силуанова и Эльвиру Набиуллину президент попросил высказаться по поводу института ипотечной ценной бумаги. Они безоговорочно одобрили. Очевидно, что этот институт, обеспеченный в идеале реальными квадратными метрами, и в самом деле будет введен в стране в ближайшее время.
Владимир Путин закончил эту встречу не так, как начал. Выяснилось, что по поводу строительства в стране у него и правда амбициозные планы. И он их сформулировал:
— Вы знаете, жилищная проблема — это вечная проблема России, начиная вообще с незапамятных времен, она всегда остро стояла и никогда не была решена. От людей, которые находятся сейчас в этом зале, зависит решение этого вопроса.
Ну это просто строительство Керченской переправы какое-то. Ее ведь тоже, рассказывал недавно президент, никто в России не мог не то что достроить, а и построить, а вернее даже не начинал. И только сейчас…. И только теперь.
И Владимир Путин формулировал, можно сказать, вдохновенно:
— И вы знаете, что интересно, и что очень важно, и что я хотел бы до вас довести? Все вы, все мы вместе взятые можем решить эту историческую задачу! Казалось бы, что она неподъемная, так же как и строительство дорог в России с ее необозримыми территориями. Построить нужное количество дорог кажется невозможным, а вот нужное количество жилья точно возможно! В целом в историческом плане мы можем эту проблему решить, у нас есть такой исторический шанс!.. Поверьте мне, у нас есть такой исторический шанс! И мы все, вы все будете участниками решения этого вопроса, который никогда не был решен в России! А мы можем это сделать!
Ясно, что Владимир Путин как никто другой знает толк в том, с чем можно войти в историю. Тут участники совещания могли доверять ему всецело. А он, понимая это, пытался их замотивировать хотя бы так. Хотя бы как-нибудь. При этом, без сомнения, был искренен: вряд ли что-нибудь другое, кроме реализации очередного исторического шанса, его может теперь всерьез заинтересовать.
Никита Белых выходил с заседания, казалось, еще больше похудевшим.
— Надо же,— покачал он головой,— я так и думал, что этот лозунг Nike в конце концов и появится. Конечно. По-другому с нами нельзя.
— Какой? — переспросил я.
— Ну вот этот… Just Do It! Что мы сможем.
— А вы сможете?
— Just Do It…— пробормотал Никита Белых, чтоб я отстал.
0
75.00
