– Валентин Васильевич, считается, что антикварная ювелирка – хорошее вложение денег. Так ли это?
– По нашей советской традиции, многие хранят еще дореволюционные серебряные ложки с мыслью о том, что на «черный» день это может пригодиться. В действительности же инвестиций тут немного: как правило, люди покупают такие вещи в качестве подарка.
Меня часто спрашивают: «Что лучше купить: слиток золота или антикварную вещь?». Я бы рекомендовал делать это поровну: нельзя держать яйца в одной корзине. Тут нужно видеть тенденции. Вряд ли золото будет стоить 100 – 200 долларов за грамм в ближайшем будущем. Так что слиток брать сейчас можно. Но практика показывает, что если купить ювелирный антиквариат, то всегда можно вернуть свои деньги в золотом эквиваленте.
В последние десять лет цена на ювелирный антиквариат подросла в пять раз. Пасхальные яйца Фаберже через семь лет после смерти ювелира, в 1927 году, подорожали в четыре раза. А в настоящее время – в 2 тысячи раз.
– Что имеет смысл покупать в антикварном ювелирном магазине?
– Смотря для чего. Если вы хотите вложить деньги в антиквариат, то знайте: в эту категорию попадает изделие, которому больше 50 лет. То, что старше ста лет, называется невывозным антиквариатом. Поэтому если вы пересекаете границу России с вековым золотым кольцом, ждите неприятного разговора с таможенником.
Ювелирные изделия, сделанные 30 – 40 лет назад, художественной ценностью не обладают, а имеют ценность только металла (чаще – золота). А все потому, что там не драгоценные камни, а искусственные, как правило, это рубины и фианиты. Раньше такое изделие продавалось одним весом: то есть вес золота и камня не отделялись. И сегодня, если человек принесет к антиквару такое кольцо с искусственным рубином, его отправят в обыкновенный ломбард или комиссионку. А в ломбарде ему предложат лишь треть стоимости изделия, и то по цене металла.
– Что сейчас происходит на антикварном рынке России?
– Для начала стоит отметить, что это довольно закрытый рынок. По данным Петростата, в Петербурге работает более ста антикварных магазинов. В их ассортименте половина товаров – это предметы живописи, 20 – 25% относятся к ювелирной группе, еще 20% – другие предметы декоративно-прикладного искусства (включая керамику и бронзу. – Прим. ред.).
На все остальное приходится 10%. А это главным образом оклады икон. Несмотря на то что по сравнению с дореволюционными временами количество икон в нашей стране уменьшилось в шесть раз, их в магазины продолжают нести. Где-то я видел подсчеты, что к началу 1990-х в России осталось лишь 20 миллионов икон. До революции их было 120 миллионов, а предметы религиозного культа занимали до 25% ювелирной группы рынка антиквариата. И сейчас намоленные иконы востребованы, а современные иконописцы – в Петербурге сильная школа иконописи – известны по всей России.
– Можно ли оценить объем антикварного рынка?
– Это довольно сложно, хотя ясно, что его потенциал не исчерпан. Еще три года назад в стране было 250 тыс. долларовых миллионеров, а именно эти люди, как правило, интересуются антиквариатом. Если каждый из них купит товаров хотя бы на 10 тыс. долларов, то получается сумма 2,5 миллиарда. Видимо, таков и есть объем этого рынка в России.
Можно пойти с другой стороны: подсчитать обороты антикварных магазинов. Но там вам всего не расскажут. Недавно я спрашивал знакомого директора крупного антикварного магазина, каковы расходы его бизнеса. Оказалось, что у него треть издержек составляет зарплата. Еще большая статья затрат – реклама (более 20% трат). В советское время эта статья занимала менее 1%. Конечно, аренда сейчас дорогая, хотя у некоторых владельцев магазины находятся в собственности. К тому же законодатели намерены ввести одновременный налог для владельцев магазинов. Уплачиваться он будет раз в год, но это большая сумма, потому что недвижимость в Петербурге дорогая.
– Каковы перспективы роста антикварного рынка нашей страны?
– Мы наблюдаем ярко выраженный спрос при отсутствии широкого ассортимента предметов на антикварном рынке. Возможно, все вывезли эмигранты двух волн – 1917 – 1920-х годов и 1980 – 1990-х. Уезжая из страны, они забирали ценный антиквариат из-за его малых размеров. Так мы лишились многих экспонатов из группы Фаберже. Сегодня Фаберже выгоднее купить на Западе и ввести в Россию для пополнения собственной коллекции. Сейчас остро не хватает предметов от фирм – поставщиков двора его величества, в том числе того же Фаберже, братьев Грачевых, Морозовых и др. В основном эти фирмы были расположены в Петербурге.
В современном антикварном магазине вы практически не встретите хороших изделий с бриллиантами – они разошлись по рукам во время революции и войны. Например, во время блокады Ленинграда в ДЛТ постоянно действовал пункт приема золота и бриллиантов. Цена карата бриллианта тогда стоила 1,5 тыс. рублей. На эти деньги можно было купить три буханки хлеба или три бутылки водки.
То, что достается нынешним антикварам, это изделия старой огранки, которую очень сложно оценить по-современному. Антиквары говорят, что все, что больше карата, практически не продается. Да, пожалуй, есть еще и старые цветные камни: помимо бриллиантов это рубины, сапфиры и изумруды. В царские годы был и жемчуг. Но после того как в 1896 году японский профессор Какити Мицукури из Токийского университета запатентовал искусственный способ выращивания жемчуга, цена на него упала в десять раз.
– Можно ли купить в антикварном магазине подделку?
– Подделки имманентно присущи любому рынку. Но ювелирную вещь, особенно с клеймами, подделать довольно сложно. Я бы предостерег читателей от определенных опасностей в ювелирке в целом. Дело в том, что в начале 2000-х годов появились искусственно выращенные бриллианты – муассаниты. И качество этих камней существенно возрастает каждые пять лет.
Коллеги-ювелиры, с которыми мы знакомы лет сорок, рассказали одну историю. В 2009 году русская семейная пара купила на самой фешенебельной улице Бангкока два сертифицированных бриллианта общей стоимостью 110 тыс. долларов. Уже в России мой коллега – опытный геммолог – проверил эти камни на современном оборудовании и обнаружил, что это муассаниты. В таком случае покупателю, разумеется, полагается солидная компенсация, и эта семья ее получила. Но все равно неприятно. Вот и получается, что каждая третья-четвертая вещь с бриллиантами, гуляющая сегодня по стране, – по меньшей мере сомнительная. И в будущем попасться будет еще проще.
– Из чего складывается цена ювелирного антикварного изделия?
– Прежде всего из работы мастера. Литьевая работа, штамп, гравировка, огранка, закрепка камней – все это в зависимости от искусности исполнения оценивается по определенной шкале. Цену камня определит геммолог.
– Однажды компания De Beers открыла богатое алмазное месторождение, но цвет камней был мутноват, из-за чего они могли пойти лишь на технические нужды. Но рекламщики дали этим алмазам определение – «цвета шампань» – и камни стали раскупать. Может ли подобное случиться в России?
– Вполне. Правда, описанный вами случай произошел не только благодаря маркетингу. В 1990-е в России сильно были понижены бриллиантовые группы, особенно по цвету. Если раньше коричневые и черные алмазы шли в «распыл» – из них делали алмазные круги, – то сейчас они спокойно уходят в ювелирку. Такие «камушки» заинтересовали покупателей, потому что дешевы.
– Можно покупать ювелирный антиквариат в Интернете?
– Разумеется, но возникает вопрос об их подлинности. Я, честно, не представляю себе человека, который поедет к продавцу, размещающему что-то якобы ценное, скажем, на популярном обменном сайте, и повезет с собой сотни тысяч рублей, а именно такими суммами стоит располагать любителю антиквариата. По-моему, это что-то из разряда знахарей, ясновидящих и прочих товарищей, которым люди платят деньги ни за что.
А вот проводить экспертизу по Интернету можно. Нередко люди из других городов присылают мне фото своих изделий. По определенным признакам специалист без труда распознает подделку.
– Каков портрет «среднестатистического» покупателя российского ювелирного антиквариата?
– Как правило, это россияне, хотя с 2005 года подтянулись украинцы, арабы. Но с арабами очень сложно: все, что уходит к ним, никогда не возвращается обратно на рынок. Вряд ли в таком случае они рассматривают эти изделия как инвестицию: скорее, для них это повод похвастать красивой вещью перед родственниками. В 2002 году племянник правящего шейха Катара купил Зимнее (Ледяное) яйцо Фаберже: с тех пор эту ювелирную редкость никто больше не видел.
Мой начальник, руководитель Русского отдела «Кристи» Алекс де Тизенгаузен, как-то сказал: «В России восточный тип коллекционирования». «А что это?» – спросил я. «А это когда покупают не с целью вложения, а для души, для коллекционирования». Нужно отметить, что круг коллекционеров отнюдь не замкнутый: в нем всегда появляются новые люди. Но рано или поздно многие коллекции все равно переходят народу.
– А как за последние десятилетия изменился облик антиквара?
– Сегодня ювелир, в том числе антикварный, становится такой профессией, как личный врач, личный парикмахер или личный портной. Несмотря на кажущееся засилье масскульта, люди сейчас не хотят покупать типовые вещи. Ситуация, типичная для советских времен, когда полгорода могли ходить в одних серьгах, сегодня невозможна. У людей растет потребность в индивидуализации.
– Кто сейчас приходит в антикварный бизнес?
– Боюсь показаться банальным, но укажу главную черту: это честные люди. Если антиквар хотя бы раз обманет кого-то, по миру пойдет дурная слава о нем. А если дать настоящую цену за вещь, люди это оценят.
0
