ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Окт. 29, 2015

— Мнение о том, что мне все дается легко и я порхаю как бабочка, вероятно, взялось не с потолка. Я действительно долго боялась продемонстрировать публике свою слабость. Мне казалось, что моя жизнь должна походить на глянцевую картинку, что мои проблемы никому не нужны. Тем не менее я все время работала, мало спала, не сдавалась и верила, что у меня все получится.

— У вас с детства такой режим?

— С раннего. Мой папа ушел от нас, когда я была совсем маленькой, и маме-учительнице пришлось работать с утра до ночи, после школы давая частные уроки английского и музыки, чтобы прокормить меня и брата. Положение усугублялось еще и тем, что в Киеве у нас не было ни родни, ни близких друзей.

Папа и мама родом из Томска. Когда они объявили о том, что хотят пожениться, папины родители — профессора и достаточно обеспеченные люди — были против. Дело в том, что мама из небогатой семьи: моя бабушка — врач-рентгенолог, дедушка — фотограф. Папе с мамой пришлось сбежать в Киев, где я и родилась. Поэтому когда мама осталась одна, помощи она ни от кого ждать не могла.

Став постарше, я начала посещать различные кружки и секции — это был единственный способ занять ребенка, чтобы он не бездельничал дома и был под присмотром. Я ходила на легкую атлетику, танцы, вышивание, рисование — короче говоря, какие были кружки поблизости, в тех я и занималась. Училась в музыкальной школе, танцевала в народном ансамбле до 12 лет. И то и другое требовало ежедневной работы. Плюс еще надо было туда добраться: на репетицию в ансамбль я ехала на метро и двух автобусах. Так что детства у меня особенно не было.

Я была совсем не популярной в школе — отличница, да еще и мама учительница. Общаться со мной никто не спешил: ну ее, еще заложит училке! Да и красавицей я не была. В общем, в компанию меня никто не брал. Что еще оставалось? Только учиться.

В 17 лет, окончив школу, поняла, что больше не могу позволить маме работать в одиночку, и отправилась на заработки. Обманула руководство одного из клубов, заявив, что я совершеннолетняя, и они взяли меня на работу. Я выходила на сцену, объявляла: «А сейчас для вас поет…» — и уходила. Зарабатывала $25 за вечер — колоссальные по тем временам деньги, которые помогали нашей семье прожить. Возвращаясь в четыре утра домой на такси, я молила Бога: лишь бы не заснуть. Мне казалось, что если я отключусь, таксист непременно завезет меня в темный лес. Дома два часа спала и мчалась на пары в университет.

— За который надо было платить?

— К счастью, мне удалось этого избежать. Когда я окончила школу, подумала: что я умею делать? Петь и быть артисткой. И подала документы в киевский театральный. Когда шла на прослушивание, по всем подружкам собрала приличный гардероб: у одной кофточку одолжила, у другой юбку — своей одежды у меня практически не было. Один тур, второй — и везде мне тройки ставят. Я, естественно, решила, что я полная бездарность, — куда вообще полезла и что о себе возомнила. И лишь потом до меня дошло, что они специально мне оценки занижали, потому что абитуриенты, набравшие минимальное количество баллов, проходят на курс только за деньги. Видимо, одолженная мною одежда произвела на членов приемной комиссии впечатление и они решили, что с деньгами у нашей семьи все нормально.

В общем, пришла в театральный, гордо забрала свой аттестат и под проливным дождем побрела, рыдая, в Университет культуры и искусств. Прихожу, а мне говорят: «Прием окончен, ждем вас через год». Я стою насквозь мокрая, сжимаю в руке аттестат и умоляю: «Возьмите меня, пожалуйста». Сжалились надо мной, приняли документы, и я поступила туда со всеми пятерками. Это был первый опыт, который научил меня не сдаваться. Потом так было тысячу раз.

Уже на первом курсе начала работать на телевидении — сначала журналистом, потом ведущей музыкальных новостей. И случайно оказалась в очереди на кастинг в группу «ВИА Гра». Ни о чем не мечтая, проходя тур за туром, добралась до этапа, на котором меня прослушали Константин Меладзе и Дмитрий Костюк. Мне сказали: «Ты нам подходишь». Счастью моему не было предела, вот только они пропали и не звонили. Прошел год. И вот однажды мне на телевидение позвонил Костюк. Я тогда уже была ведущей утреннего шоу на одном из каналов. А в тот день я надела новые сапоги — первый раз купила себе такую красоту. Цена у них была заоблачная — $300, наверное. И я уверена, что позвонил он мне именно потому, что я в тех сапогах была. (Смеется.) «Приходите, — говорит, — к нам, мы вас ждем». И как вы думаете, что я ему ответила? Я сказала: «Не пойду!» Гордая!

Буквально через две недели прихожу на работу, меня администратор отводит в сторонку и сообщает: «А вы, Аня, больше у нас не работаете». Выяснилось, что одна девушка — прима канала — по каким-то причинам решила, что не хочет меня видеть среди своих коллег. Шок? Конечно. Я только маме пообещала, что мы купим новый телевизор: у меня же огромная зарплата, как мне тогда представлялось, — $150! И вдруг я оказываюсь на улице. И тут вспомнила про приглашение в «ВИА Гру». Позвонила, прошла еще ряд прослушиваний, и мне дали добро.

— Золотой состав группы — Вера Брежнева, Надежда Грановская и вы — был очень востребован, у вас было по несколько концертов в день. Как выдерживали такую нагрузку?

— Нам все было настолько в кайф, что мы не считали: три концерта в день — значит, три, двадцать — значит, двадцать. «ВИА Гра» и Константин Меладзе дают участницам возможность в один миг перескочить через тысячу ступенек: вчера они пели у себя дома на кухне, а сегодня уже в Кремле, и голос звучит в эфире всех радиостанций. Огромный путь для любого артиста, и я его прошла. Стоит ли говорить о каких-то сложностях? Я любила свою работу, жила ею. Эти люди стали моей семьей. Девочки — сестрами, а Костя Меладзе — отцом, которого у меня не было.

— А потом случилась катастрофа?

— Я бы так не сказала. Я встретила парня, в которого влюбилась. Катастрофа это? Скорее счастье. До встречи с ним я ни разу не ходила на свидания! Можете себе представить? И целовалась от силы раз или два. А мне был 21 год, между прочим. И, начав встречаться с Валиком (футболист киевского «Динамо» Валентин Белькевич. — Прим. «ТН»), я обнаружила, что в жизни есть не только сцена, но и другой мир. Мир, где играют в боулинг, ходят в кафе, а я в них до этого ни разу не ходила. А через четыре месяца после того, как начались наши отношения, я поняла, что жду ребенка.

Костя Меладзе был первым человеком, которому я сообщила новость (ну, после Валика, разумеется). «Возвращайся, — сказал Меладзе, — мы тебя будем ждать, и не расстраивайся, все нормально — это жизнь». У меня действительно было все хорошо — и влюбленность, и первая беременность, я летала на крыльях. Одно омрачало мое счастье — участницы группы ­перестали со мной общаться, но я не могла их ­винить: понимала, что они заняты, им не до меня. А меня ждала свадьба и муж.

— Вам важен был статус мужа, состояние его банковского счета?

— Валик уже тогда был состоявшимся человеком, капитаном «Динамо», у него была красивая машина. Правда, он не дарил мне сумок, украшений, яхт и домов, да я и не думала об этом — мне другие ценности были важны. Мы жили на съемной квартире, и мне даже стыдно было просить у него денег на еду. Наоборот, хотелось самой радовать мужа, вкусно кормить его, дарить подарки. Я щедро тратила заработанные в «ВИА Гре» деньги и, помню, когда развелась, обнаружила, что на моем счету ничего нет. Все мои накопления ушли на ­семью, но я не жалела об этом ни секунды.

— С Валентином вы прожили недолго. Что заставило вас расстаться?

— У меня были на то причины. Уже в первую брачную ночь Валентин вернулся домой… со следами губной помады на свитере. И все, что я помню дальше, — звук поднимающегося лифта. Я каждый день прислушивалась к этому звуку, пытаясь угадать, на какой этаж он едет. Не на наш ли? Может, это мой муж наконец-то возвращается домой? Уже рассвет, а лифт все не едет. Я абсолютно одна…

— Уйдя от мужа, вы остались без работы, без средств и с маленькой дочкой на руках. Как удалось справиться с отчаянием?

— Первым делом взяла кредит в банке, чтобы купить квартиру: нам с Алиной надо было где-то жить. Причем никаких справок с работы, естественно, у меня быть не могло, и спасло то, что девушка в банке узнала меня. Но кредит, понятное дело, надо выплачивать. И вот сижу в пустой квартире с ­малышкой на руках, завтра последний день выплаты, у меня в кармане ноль копеек. Взять денег неоткуда. И я молю: «Боженька, я тебя очень прошу! Я знаю, что совершила много ошибок, но, пожалуйста, дай мне шанс, хоть один». И тут же раздается звонок. На том конце провода незнакомый голос говорит: «Здравствуйте, мы организаторы фестиваля. Просим вас спеть на нашем концерте четыре песни. Денег у нас немного, можем заплатить $1500». Представляете — ровно та сумма, которую мне на следующий день надо было нести в банк! Я не раздумывая согласилась.

— А алименты разве не покрывали выплату кредита?

— Алименты? Мне это слово было незнакомо. Я вырастила малышку одна, Валик говорил, что у него нет возможности нам платить. Спустя 10 лет я спросила у его товарища по команде: «Мне просто интересно, как Валентин провел это время, не переживая, как живет его дочка, на что мама покупает ей продукты и одежду, на какие деньги учит ее и лечит?» И в ответ услышала: «Валик знал, что ты сильная, ты справишься». Я сильная, и я справилась!

— Постепенно вы начали приобретать известность как сольная певица…

— Когда я начинала свою сольную карьеру, не осознавала, кто я, что я, какую музыку хочу петь. Но, как видите, всему научилась. После Кости Меладзе у меня так и не было продюсера — я не представляю, как кто-то другой мне ­будет говорить, что делать и куда идти. Я вообще никого не слушаюсь — такой у меня характер.

Безусловно, я наделала массу ошибок. Например, когда только ­начало ­что-то получаться, на меня вышли какие-то люди из Москвы и сказали: «Мы вами займемся, у вас все будет, даже выступление в программе Первого канала «Новые песни о главном», только подпишите эту бумажку». Я радуюсь: «Да! Ура! Я выступлю в «Новых песнях о главном». И подписываю. Не глядя. С этого момента оказываюсь в рабстве на целых пять лет. Без их ведома ничего делать не могу — ни песни самостоятельно выпускать, ни клипы снимать, а они начисто забыли о моем существовании уже через месяц. Не помогают, ничего не организовывают, трубку не берут. Почему — не знаю. Но когда через два года после подписания договора я сделала клип на песню «Привыкаю» и запустила на каналы, они звонили руководителям каналов и требовали снять видео с эфира. Одним словом, непросто мне далась сольная карьера.

— Когда вы встретили своего будущего мужа Максима, вы уже заработали себе имя?

— Да, тогда я твердо стояла на ногах, у меня были концерты, съемки, я участвовала в «Ледниковом периоде» на Первом канале. Все было хорошо.

— Как вы решились на второй брак?

— Было непросто, конечно. Пришлось сто раз все обдумать, между его предложением и свадьбой прошел год. Но я вспоминала Элизабет Тейлор, которая выходила замуж восемь раз и в результате прожила яркую жизнь — дай Бог всем. Даже лучшим актерам и музыкантам необходима репетиция, чтобы сыграть гениальную постановку. Может быть, те ситуации, которые я пережила до сегодняшнего момента, и были моей репетицией?

Если тебе страшно или ты в чем-то не уверен, то это не означает, что жить дальше не стоит. Я поверила Максиму и вышла за него замуж. И мне очень не нравятся формулировки, которые позволяют себе некоторые журналисты: «После неудачного брака с Максимом…» А с чего вы взяли, что мой брак был неудачным? Неудачный — это когда люди каждый день изводят друг друга ссорами и подозрениями.

А у нас был удачный брак — мы прожили несколько чудесных лет, были влюблены друг в друга, у нас родилась замечательная дочь. И то, что мы мирно сумели расстаться и после развода продолжаем нормально общаться, — счастье. Мне кажется, надо уметь двигаться вперед самому и быть способным отпустить другого человека, если он понял, что ему с вами не по пути.

— Как вы с Максимом оказались в Америке?

— У меня с детства была мечта — жить в Лос-Анджелесе или Нью-Йорке. И когда я ее озвучивала, чаще всего собеседники крутили пальцем у виска и говорили: «Это нереально. Забудь!» А Макс сказал: «Ну что, крутая у тебя мечта, полетели в Америку». Мы сели в самолет и через несколько часов были в Лос-Анджелесе. ­Прилетели и ­остались там жить. У Максима был бизнес на Украине, он часто уезжал, у меня концерты, так что я тоже жила на две, а то и на три страны. Но в Америке родилась наша дочь Моника, и ­Алина пошла там в школу. Поэтому, когда мы развелись, вопрос, где жить, не стоял — я осталась в Штатах.

Конечно, и здесь не все шло гладко. Повторилась история моей мамы: я одна, без бабушек и родственников, двое детей. При этом часто приходилось уезжать — нужно было зарабатывать. И девочки оставались с няней. Она хороший человек, но все-таки не родной. Впрочем, тут меня поймет каждая мама, которая после декрета вышла на работу. И неважно, где она живет — в Америке, Киеве или Москве.

— Самое сложное при разводе — объяснить ребенку, почему папа не приходит домой. Вам это удалось?

— У меня не было такой необходимости. Когда мы расставались с Валиком, Алина была еще очень маленькая, а с Максом мы сразу договорились, что все будет по-другому. Я хорошо помню одну картинку из детства. Мама с папой громко друг на друга кричат, я стою в дверях, расставив руки, чтобы задержать папу, остановить его, сделать хоть что-то, но он отпихивает меня и уходит. Они продолжают ругаться день за днем, месяц за месяцем и потом ненавидят друг друга всю жизнь. Я поклялась себе: что бы ни происходило в отношениях между мной и мужчиной, как бы мне ни было тяжело, мой ребенок об этом не узнает. И поскольку у Макса тоже живы воспоминания о разводе его родителей, он со мной согласился.

Мои дети счастливые. Они ничего не подозревают о моих проблемах в ­отношениях. Алина всегда была уверена, что ее папа добрый и правильный, он известный футболист и много работает. Моника вообще регулярно проводит с отцом столько времени, сколько им обоим хочется. Если я уезжаю, Макс остается с детьми, если он уезжает — я с ними живу. У нас были разные периоды — от любви до ненависти и обратно, но на какой бы стадии мы ни находились, если он звонит мне и говорит: «Я хочу увидеть дочку», я отвечаю: «Конечно, приезжай». Никаких ущемленных амбиций, никакой дележки детей. Я хотела бы, чтобы именно так по отношению ко мне вели себя мои родители.

— В прошлом году Алинин отец Валентин Белькевич ушел из жизни. Как и когда вы решились ей об этом сказать?

— Я долго готовилась. С детства я была Алине за маму и за папу, и хоть поддерживала светлый образ отца в ее сознании, он не был тем человеком, который раз в неделю сажал ее на шею и отправлялся гулять в парк или беседовал с ней ночи напролет о сокровенном. Но у дочери переходный возраст, и известие о том, что папы больше нет, могло бы совершенно непредсказуемо отразиться на ее поведении. Знаю детей, которые, попав в подобные ситуации, говорят себе: «У меня нет папы, и поэтому мне сложно в жизни и ­незачем дальше к чему-то стремиться». И я планировала, как преподнесу ей печальную новость, выбирала время, наиболее подходящее для этого, прятала газеты, чтобы она не прочитала в них сообщения о нем. Но все это было зря. Однажды она пришла в гости к своей подружке, и мама той девочки, увидев Алину, прямо в лоб спросила, как, мол, она себя чувствует после смерти папы. Представляете, какой шок был у бедного ребенка? У взрослого, казалось бы, разумного человека элементарно не хватило такта и воспитания. Я потом много с Алиной разговаривала, рассказывала, что тоже росла без отца, хотя он тогда, в моем детстве, был жив. Говорила: «Девочка моя, ты сильная, ты справишься».

— Помимо семьи и музыки у вас есть еще одно дело — вы дизайнер, владелица бренда одежды LA Story.

— Моя линия одежды началась с моделей, которые я нарисовала три года назад, сидя на своей кухне в Лос-Анджелесе. Придумала несколько свитшотов, сама их носила, и через некоторое время люди стали спрашивать: «Кто это сшил? Мы тоже такое хотим». Я нашла швею, менеджера, мы переехали сначала с моей кухни в маленькую комнату, потом сняли один офис, другой, и сейчас у нас тысячи покупателей, представительства в Лос-Анджелесе, Москве, Киеве и Астане. Я счастлива, что своей одеждой могу сделать жизнь людей немного ярче.

— В любом бизнесе помимо творческой составляющей есть и другая, более приземленная — надо считать, планировать, руководить. Как вы с этим справляетесь?

— С трудом. (Смеется.) Освоила сложнейшую программу 1С, чтобы самостоятельно вести денежные подсчеты, — а я всегда считала, что эта наука не для меня. И пришлось стать жесткой, потому что иначе бизнес не принесет тебе доход. Первый раз, когда я увольняла человека, у меня как будто кусок сердца оторвали.

— А на новую музыку время остается?

— Я много работаю и мало сплю. (Улыбается.) Поэтому скоро выйдет мой новый альбом. И мне есть что сказать своей публике. Все знают о том, что у мужчин бывает кризис среднего возраста, но у женщин такой кризис тоже бывает и порой проходит с еще большими потерями. Убедилась на собственном примере — буквально была ломка, переосмысление всего вокруг и себя в этом мире.

Превращаться из девочки в женщину очень тяжело. Когда ты вдруг понимаешь, что короткие шорты больше не наденешь не потому, что они тебе не идут, а потому, что они уже идут твоей дочери, — это шокирует. В свои 33 года ты еще можешь выглядеть невероятно сексуально в мини-юбке, но на дочери она смотрится гораздо актуальнее. И ты видишь, что отступать некуда — ты должна становиться ­серьезнее, в отношениях вести себя мудро и дальновидно. А внутри тебя живет ­девочка, ­которая ­дотанцовывает последний танец на дискотеке, допивает последнюю стопку текилы и кричит: «Не-е-ет, я не отпущу тебя, тебе еще так мало лет! Куда же ты?»

Борьба между легкомысленной юбкой мини и предельно строгой миди лишь на первый взгляд несерьезна. На самом деле это надлом, перемена всей жизни: другой круг общения, другие мысли и совсем другая музыка.

Сейчас я работаю над книгой. Пишу о тех вещах, о которых боялась сказать, — о детстве, сложном периоде взросления, событиях, которые изменили меня. И для меня это важно. И именно так — «Важно» — будет называться мой новый альбом.

А еще очень хотелось бы организовать тренинг или курс лекций, чтобы помочь женщинам, которые находятся в сложной ситуации и не знают, куда двигаться дальше.

— Какой совет вы им дали бы в первую очередь?

— Есть такое выражение: «За спиной каждого успешного мужчины стоит мудрая женщина». Так вот, за спиной каждой успешной женщины тоже стоит такая женщина — она сама! И этой женщине надо дать шанс. Непременно уделяйте время себе. И я не про маникюр говорю. Развивайтесь, совершенствуйтесь, получайте образование. Работайте, ходите на выставки, в театр. Пока вы сидите дома, никакой волшебник в голубом вертолете не прилетит и вашу жизнь не устроит. Все в ваших руках.

Я много раз совершала одну и ту же ошибку: влюбляясь в мужчину, растворялась в нем. И вот приходит момент, когда я подхожу к зеркалу и вижу отражение какого-то жалкого человечка, бледное подобие себя самой. Смотрю на свой счет в банке, и он тоже не говорит мне о том, что я крутая и самодостаточная. И тогда осознаю, что срочно надо что-то менять.

Однажды, заметив это, я собрала волю в кулак. Поняла, что если не уйду, потеряю себя навсегда. Но нам, женщинам, сложнее, чем мужчинам. Мы должны при любых обстоятельствах оставаться женщинами.

— Вам удается?

— Стараюсь. Я не из тех, кто готов умереть на сцене, и никогда не скажу: «Моя мечта — под старость собрать «Олимпийский» и чтобы меня оттуда и вынесли». Нет. Я хочу быть счастливой бабушкой, жить на берегу моря в своем домике, растить внуков с любимым дедушкой, завести себе собак и писать книжки, снимать кинофильмы. И они точно будут о сильных, но таких слабых женщинах!