Что Новый год для тебя, читатель? Елка-шампанское-оливье-икра? Еще лет пятьдесят, до последнего homo soveticus, - «С легким паром...»?
Как в супермаркете. Протупил со списком продуктов - то взял, то купил, а у подъезда хлоп по лбу - ах ты! Ну как же!
Вечером, с морозца, ты, читатель, вваливаешься в забитую гирляндами, мишурой и нарядными женщинами квартиру, вдыхаешь адскую смесь из ели, хлопушек, сгоревшего гуся и бенгальских огней, вываливаешь из пакета в вазу вот это желто-рыжее.
Именно ЭТОГО не хватало. Для запаха. Для кисло-сладкой ностальгии. Чтобы кто-то взял тебя за детскую ручку и повел к елочке…
И ты съедаешь его - абхазский мандарин.
- Все готово. Можно начинать… Поехали!
И я поехал в предзастольную командировку. В мандариновый «Великий Устюг» - Абхазию…
РЫЖЕЕ ПРЕДВКУШЕНИЕ
«Еду писать добрый, рождественский репортаж», - медитировал я. Никакого криминала. Гастрономия. Ботаника. И вечные цитрусовые вопросы.
Чем абхазский мандарин отличается от турецкого и африканского? Почему, он, собака, в Абхазии стоит 80 рублей, а в Москве 200 - 300? И какого, простите, гороскопного Дракона, народ на Руси повернут именно на абхазских мандаринах?
В святой уверенности, что лишь эти невинные вопросы и озаботят меня на мандариновых плантациях, пересекаю границу…
Забегу вперед.
Возвращаюсь. Мрачно тащу чемодан, забитый чертовыми фруктами, которые собрал своими руками. И думаю - эх, как мне это все рассказать…
А давайте так.
История первая
СОЗДАТЕЛЬ СОВЕТСКОГО КИСЛО-СЛАДКОГО ЧУДА
Абхазия усыпана мандаринами, как Русь - рябиной.
Что у нас на прилавках, тут - за забором. И многие здесь живут - от сбора до сбора. Что, казалось бы, очень по-абхазски. Стоит небольшое дерево. Стоит себе и стоит, есть не просит. Ты год особо не работаешь, ближе к декабрю берешь секатор. И нежно, чтобы не повредить тонкую мандариновую кожицу, чик - и в ведро. Потом ставишь лестницу, поднимаешься повыше…
В Абхазии мандарин стоит 80 - 100 рублей килограмм, у нас - в два-три раза дороже. Получается, 3 - 5 тонн с небольшого деревенского участка - это полмиллиона рублей? Неплохо…
- Хороший бизнес?! - по-новогоднему радуешься ты. Замечая, конечно, - что-то не так.
Даже знакомые абхазы ведут себя странно - или молчат, или огрызаются.
Но мне пока не до того. Декабрьское солнце. Плюс 20. Вкусный бриз. И грызущее желание попросить у абхазов климатического убежища…
К тому же в зарослях Ботанического сада я обнаружил мандаринового патриарха - того, кто придумал Абхазский мандарин.
Федор Тарба возмутился, когда я спросил: почему турецкий мандарин слаще абхазского? Тарба с жаром доказывал:
- А обезьяна! - вскричал он. - Был такой опыт - обезьяне дали на выбор все мандарины мира, а она сразу схватила наш.
- Почему? - автоматически спросил я.
И тут Тарба вдруг осекся.
Я этот момент запомню. Мы шагали по фантастическому, оранжевому лесу. Слева горы, справа - синее, слившееся с небесами, море… Тарба задумчиво ломал мандарины и заставлял меня их есть, периодически взывая к совести…
- Какие турецкие?! - ужасался он. - Как вообще можно такое сказать?!
30 ЛЕТ ДОВОДИЛ ЭТОТ СОРТ
Создатель советского мандарина Федор Тарба - главный научный сотрудник отдела цитрусовых культур местного Института сельского хозяйства. Всю жизнь положил на то, чтобы вопроса «почему абхазский лучше?» не существовало...
Все началось с китайского мандарина сорта Уншиу, который попал в Абхазию еще в начале XX века. Но советские ботаники долго пытались создать свой сорт.
В те годы Федор Тарба учился в ленинградской аспирантуре и остался бы в российских столицах, если бы не трагический случай - умер его научный руководитель. Федор бросает учебу и возвращается домой, чтобы продолжить дело учителя - работу по выведению абхазского мандарина уже из японских сортов - Ковано васе и Миагава васе.
30 лет «с одним сотрудником и двумя лаборантами» Тарба «доводил сорт».
- В Абхазии тогда большие цитрусоводческие хозяйства были, - вспоминает он. - Производили около 30 тысяч тонн, но для гигантского СССР это капля в море, поэтому мандарины шли только в Москву, Ленинград, Краснодар. Тогда это называлось вкусным словом «дефицит».
Работу прервала грузино-абхазская война. К ученым пришли солдаты.
- Меня забрали в плен, - вспоминает Тарба. - 45 дней у них сидел в темнице, свет не давали, говорить не давали. Я вернулся - дом пустой. Все мои бумаги, три главы диссертации исчезли. Мои соседи, русские, рассказали: «Твою диссертацию солдаты сожгли в печке со словами: «Этот абхаз никогда теперь не будет кандидатом». Я не смог восстановить этот десятилетний труд по изучению 600 сортов...
Сейчас Тарба переживает за марку своего мандарина. Мол, в этом году неурожай. В России не будет абхазских мандаринов, а на прилавках под видом абхазских будет лежать черт знает что. Турецкие и китайские...
На прощание великий мандариновый Тарба сказал:
- Должна быть кислинка, понимаешь? И запах… И кожура тонкая, не глянцевая. И прожилки внутри чтобы не чувствовались…
- Понимаешь? - пронзительно посмотрел на меня ученый, как будто сейчас на кону стояло дело всей его жизни.
Я молча пожал Великому руку и даже не съел, нет, сожрал, еще один его мандарин…
История вторая
СУХУМСКИЙ РОБИН ГУД
Другая легенда Абхазии, Джансух Адлейба, наблюдал, как я неуверенно взбираюсь по лестнице в оранжево-синее небо...
- Вы тот самый Адлейба?! - недоверчиво шептал я сверху, пытаясь не упасть с мандаринового дерева.
- Тот самый, - шептали деревья, облепленные гальцами (жителями дальних районов Абхазии) и туркменами.
Мы с Джансухом договорились так - я собираю свой ящик мандаринов, наслаждаюсь атмосферой сбора урожая и… проваливаю. Нет времени со мной возиться. Завтра дожди - надо успеть…
Вот мы и пашем. За ящик - 80 рублей.
Джансух выдал мне ведро и секатор и с усмешкой наблюдал, как я тянусь за первым своим мандарином.
У Адлейбы слава мистическая. Он в одиночку решает разные государственные проблемы, и никто не понимает - как?!
Все началось с городской свалки у дома Джансуха. Адлейба поставил палатку в центре города и потребовал - свалку убрать! И каким-то невероятным образом, к облегчению всего Сухума (еще с советских времен безнадежно об этом мечтавшего), свалку перенесли за городскую черту.
На следующий одиночный протест Джансух вышел из-за скачка цен на бензин, потребовав прекратить мучить бедный народ.
В палатку к голодающему донкихоту ходил президент республики, объяснить, что «вот, мол, зря, дорогой». Мол, невозможно регулировать цены. Рынок. Но Адлейба переупрямил правительство. Кабинет министров, плюнув на рынок, принудил заправки снизить цены…
Потом Адлейба как-то решил, что пора побороться с коррупцией, и с помощью своей любимой голодовки принудил - уже во всех смыслах слова - «собственное» государство внести необходимые поправки в законы…
Так Джансуха в народе прозвали Неистовым, и вот я обнаруживаю абхазского Робин Гуда здесь - то ли в роли мандаринового командира, то ли надсмотрщика... Говорит, владеет плантацией родной брат, а он помогает.
- У меня шестеро детей. Трое из них - племянники, без родного отца растут, - вздохнул Адлейба. - Приходится и этим заниматься.
«ЗАЧЕМ ЖАДНИЧАТЬ? ЭТО ЖЕ КЛОНДАЙК!»
Собирать мандарины - занятие приятное. Когда один-два ящика. Непростое - когда десять. И адское - когда хочешь заработать хотя бы три тысячи в день…
Поэтому те мандарины, что вы, читатель, сейчас видите на своем новогоднем столе, собрали люди очень небогатые.
Мой сосед по дереву, туркмен Мурат, к примеру, бежал из своей богатейшей нефтегазовой родины. Мурат с супругой обхитрили чиновников, получили туристическую выездную визу (т. е. разрешение выехать из страны) и поселились под Волгоградом. Как же они теперь счастливы!
- Россия - прекрасная страна! Мы получаем за неделю больше, чем дома за месяц! - восторженно кричит мне с дерева Мурат.
У него закончился срок пребывания, и, выехав в Абхазию, он подал документы в российское посольство, ждет разрешения - остаться в русском раю. И пока перебивается мандаринами - в раю абхазском.
Через полчаса я так сдружился с туркменами, что меня выдвинули в начальники профсоюза.
- Иди к хозяину, - сказали рабочие. - 80 рублей за ящик мало. Пусть даст 150…
Иду.
- Чего?! - испугался Неистовый Джансух…
- Погоди, - вдруг вспоминаю я о странных намеках абхазских знакомых. - Мандарины в Москве стоят 300 рублей за килограмм. А у тебя - 80 за ящик. Зачем жадничать. Это же Клондайк.
- Чего?! - уж вовсе изумился хозяин, и было видно, что он даже не знает, с чего начать.
- Они же горят! - наконец выпалил он. - В отличие от лимонов, апельсинов они пропадают моментом. Одна маленькая точка была, через день-два у тебя весь мандарин сгнил. У нас, к счастью, все это налажено, холодильники работают, нужная температура. И то (машет рукой).
- Сколько налогов отдаете на границе? - нечаянно спросил я.
И внезапно мое время закончилось.
Джансух сухо попрощался. И исчез.
Вот ровно то, что и с моими знакомыми. Только спросишь, где их «мандариновые» деньги, они тут же наполняются желчью…
К счастью, мне все объяснил дальнобойщик, груженный мандаринами. Его фура тащилась из Сухума в сторону Краснодара, я, проехавший как-то автостопом от Калининграда до Владивостока, сказал на бензозаправке пароль: «Пожалуйста».
И пытаю теперь Алана по пути к границе: в чем, мол, секрет?
- Это знают все, но если ты выдашь меня - жить здесь не дадут… - ворчит дальнобой.
История третья
«ТОЛКАЧИ»
Алан стал вдруг считать - сколько на самом деле стоит мандарин.
20 рублей с каждого килограмма - его себестоимость (борьба с жуками, удобрение, культивирование…). Еще столько же уходит сборщикам.
Еще 5 рублей с килограмма - упаковщикам. Потом грузчикам. Сами коробки стоят 4 - 5 рублей на килограмм. Транспорт - 6. При калибровке пропадает - 5. Сгниет - на 10 - 20…
В итоге, дотащив груз до Краснодара и продав мандарины за 120 - 130 рублей, ты выручаешь около 30 рублей прибыли.
Магазинная наценка в 50 - 100 процентов - это уже наша российская забава, абхазы и 30 рублям с кило рады…
- М-да, - вздыхаю. - Немного. Получается 30 тысяч рублей прибыли с тонны.
- Если бы! - горько восклицает Алан. - А толкачи?!
Оказывается, половину от прибыли уходит трем фирмам-монополистам, которых в народе и называют «толкачи». Без этих абхазских «толкачей» ни один грузовик с фруктами не попадет в Россию - как бы фермеры ни пытались соблюсти все формальности.
Это тоже из абхазской мистики.
На границе с Россией абхазская таможня принимает только те документы, которые оформляет эта «святая троица». Когда-то абхазские «толкачи» брали за услугу 10 рублей с килограмма, но как-то после очередной революции в республики у чиновников тут проснулась совесть. И пошли они навстречу народу, запретив своим пограничникам и таможенникам брать взятки, от чего такса «толкачей» упала до 8 рублей.
Но продержались чиновники, понятное дело, недолго... И такса «толкачей» снова подскочила, сразу до 14. И теперь вся Абхазия платит своей пограничной мафии мандариновый оброк… Каждый из нас полтинничек при покупке авоськи мандаринов этим абхазским ребятам да и оставит.
Мои высокопоставленные знакомые, работающие в Абхазии, рассказывали мне: как они ни пытались побороть здешнюю систему мандаринового грабежа, но стоит она до сих пор величественно, непоколебимо и суверенно.
- Волкам надо что-то кушать, - хмыкнул Алан. И высадил меня у въезда на таможню. От греха подальше.
История четвертая
КАК ЖЕ ТАК, ДИМА...
Последний день в мандариновой Абхазии выдался спокойным. Прощальным. В селе Скурча меня приютила молодая русская семья… москвичей. Маша и Максим бросили столицу три года назад в разгар пандемии, сбежав, правда, не от вируса - от прививок. И теперь здесь живут.
Абхазы ворчат, конечно, - мол, «понаехали». Но, как-то кто-то из местных попытался Машу обидеть, вся абхазская деревня встала за русских, гоняли злодея по всей округе...
Макс жарил на кухне крылышки - «как в КФС», Маша висела на телефоне - удаленка…
А я дремал у них в саду, греясь на декабрьском солнце… И тут позвонили...
Со всеми героями этого репортажа - создателем советского мандарина Федором Тарбой, неистовым Робин Гудом Джансухом Адлейбой и с этой московско-абхазской семьей - меня познакомил один великий человек. Собкор «РИА Новости» в Сухуме Дмитрий Статейнов, который за десятилетие нашего знакомства научил меня любить сказочную Абхазию...
Мы недавно расстались в Сухуме. И вот звонок - Дима умер.
И я разглядывал висящие над головой осколки солнца - новогодние мандарины, и думал, как любой на моем месте, о скоротечности жизни. О том, что все, кого я тут встретил в своей «мандариновой командировке», несмотря ни на что, успели стать счастливыми...
И, судя по фирменной лучезарной улыбке Димы, - он тоже.
0
12.00
