ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Окт. 8, 2015

У вас такой вид, будто вы не просто вернулись, а сбежали на волю и теперь радуетесь…

Да я не то, чтобы совсем сбежал. Я сохранил за собой лабораторию в Америке, профессорскую позицию в Университете штата Нью-Йорк в Стоуни-Бруке. Но я приехал с намерением остаться здесь навсегда. Хотя и с правом вернуться в США, если мне здесь не понравится.

Все-таки колеблетесь?

Я ведь не знаю, каково это — жить в России, работать в России. Я здесь не жил семнадцать лет уже и пока не знаю, понравится мне здесь или нет. Пока нравится.

А там значит, несмотря на свой успех, вы все-таки не прижились?

Нет. Я там прижился.

Почему же тогда вернулись?

Сначала надо объяснить, почему я уехал из России. Я привык для себя точно прояснять, зачем я то или иное дело делаю. Да и каждый человек, когда эмигрирует, как-то определяет для себя смысл своего отъезда. Кто-то говорит, что уехал потому, что его притесняли из-за национальности, религии, или там ориентации… Меня в России никто никогда не притеснял. Я уехал потому, что тогда, в 1998 году, у меня здесь не было возможностей нормально жить и работать, а там они могли появиться — и появились.

Но, для себя я решил, что все-таки я россиянин по культуре, по своей жизненной истории. И если когда-нибудь ситуация изменится так, что я смогу нормально жить и работать в России, я предпочту Россию. И когда я получил такую возможность — предложение работать в Сколтехе, с нормальными рабочими условиями, с нормальной зарплатой, то сразу же согласился.

Англия

Расскажите о вашей жизни за границей.

В 1998-м году я уехал в Англию. Я получил стипендию президента для обучения за рубежом. Я хотел навсегда туда уехать. Тогда было настолько аховое положение в стране… Эта стипендия даже не обязывала возвращаться. Я специально уточнял в министерстве — правильно ли понимаю, что никто не возьмет с меня подписи о том, что я обязуюсь вернуться? Мне ответили: «Да-да, мы знаем, как здесь фигово. Если у вас жизнь там сложится — в добрый путь».

И я уехал на год по этому правительственному гранту в Университетский колледж Лондона. Мне там очень понравилось. Я им тоже понравился, и мне предложили остаться в аспирантуре. Для того чтобы поступить в аспирантуру, нужно было очень-очень много денег, которых у меня, конечно, не было. Надо было подавать на стипендию колледжа — там был конкурс, кажется, пять человек на место. Но на эту стипендию было невозможно прожить и покрыть стоимость аспирантуры. Поэтому нужно было подавать и на другую стипендию, правительственную, там конкурс был совсем большой, не помню уже, может, двадцать человек на место, может, и все сто. Я выиграл их обе.

Первое, что я спросил тогда, поступая в аспирантуру: «Какой у вас минимальный период обучения?» Мне сказали: «Два года». Я сказал: «Хорошо. Через два года и один день я защищусь». Этого мне выполнить не удалось. Я защитился через два года и два месяца.

Как вам Лондон?

Я очень любил и люблю Лондон. Может быть, это самый интересный город из всех, что я видел. Правда, совершенно не приспособленный для жизни. Невероятно высокие цены. Качество жизни низкое, климат плохой. В Лондоне я заработал хронический бронхит из-за того, что приходилось снимать общежитие в полуподвальном помещении. И оно было безумно дорогое. Прямо за моими окнами выбрасывали крысиный яд, и я всем этим хозяйством дышал. А стоило это дело какие-то астрономические деньги — девяносто фунтов в неделю. Сейчас, я думаю, это еще в два раза больше стоит. Было понятно, что долго так продолжать жить нельзя. И еще было понятно, что для профессионального развития мне нужно получить какую-то постоянную позицию. Вскоре это мне удалось.

Швейцария

Снова конкурс?

Да, я подал заявку и выиграл конкурс на позицию ведущего научного сотрудника в швейцарском Политехе, в Цюрихе. В начале 2003 года я приехал в Швейцарию. Там я проработал еще шесть лет, создал свою рабочую группу, защитил докторскую диссертацию. В Швейцарии, как и в России, есть не только кандидатская, но и докторская. В 32 года я стал доктором наук.

Какие у вас от Швейцарии впечатления?

Швейцарию я тоже очень люблю, замечательная страна! Мне нравится в Швейцарии ее невероятная экономическая стабильность — ее ни один кризис не берет. Мне нравится ее природа, чистейший воздух. Мне нравится, что Цюрих — город, оптимально приспособленный для жизни. Он не слишком велик, не слишком мал. Там нет пробок. Там в жилую часть города с работы можно добраться на трамвае. И вы точно знаете, сколько времени у вас это займет — вы никогда не опоздаете в Цюрихе. Вы можете в интернете узнать, через сколько времени вы доберетесь до нужного пункта в любой части страны. И вы приедете точно в срок — все работает как часы.

Там очень качественные продукты. Там красивые уютные города, мне очень нравится старинная немецкая архитектура. Мне очень нравится, что в Цюрихе и за его пределами очень много минеральных источников. В них можно купаться, по меньшей мере раз в неделю я это и делал. После работы или перед ней окунуться в горячую минеральную воду — что может быть лучше!

Там очень высокие зарплаты. Гораздо выше, чем в Америке, за сопоставимую работу платят раза в два больше.

И никаких недостатков?

Ну, вы же понимаете, нет рая на земле. В Швейцарии, наверное, минусов меньше, чем где-либо, но все же они есть. Это маленькая страна, куда очень хотят люди со всего света. И это, конечно, порождает какую-то ксенофобию. В Швейцарии для меня было шоком, что вот эти вежливые, приветливые, добрые швейцарцы проголосовали с подавляющим перевесом за ультранационалистическую партию, которая с тех пор и правит в стране, уже лет десять, конца этому нет. Эта партия обвешала всю страну черно-коричневыми плакатами, где иностранцы изображались в виде черной овцы, которой белая швейцарская овца дает пинка. Для меня это было, конечно, большим шоком, вот эти люди, которые вроде бы так хорошо ко мне и ко всем окружающим относятся, смогли за это проголосовать.

А еще, живя в Швейцарии, я узнал, что, несмотря на свой крайне высокий уровень жизни, швейцарцы отличаются очень высоким уровнем депрессии. Четверть смертей до сорока лет в Швейцарии — самоубийства. Мне мои швейцарские студенты говорили, что в Швейцарии, наверное, не найдется деревни, в которой за последние двадцать лет не случилось бы убийства мужем жены. Там у всех ружья, все военнообязанные. Классических там преступлений мало, но одно встречается повсеместно: муж стреляет в жену, в детей, потом в себя.

Но все равно, из всего, что я видел, Швейцария наиболее близка к представлению о рае на Земле.

Похоже, рай — это не совсем то, что нужно человеку. Во всяком случае, для меня Швейцария остается очень теплым и эмоционально близким местом. Там у меня много друзей. И я ей очень благодарен. Но в Швейцарии в какой-то момент я достиг своего потолка. Понятно было, что нужно двигаться дальше. Просто физически чувствовал, что пространства для роста уже нет. И когда мне предложили профессуру в США, я согласился.

США

Когда это случилось?

Вообще говоря, в США я согласился переехать не сразу. Впервые мне еще в 2005 году предлагали профессуру в Принстоне. Но мне тогда и в Швейцарии было хорошо. К тому же иракская война только что началась, Джордж Буш, сотни тысяч жертв. Решил не ехать. Хотя, конечно, не нужно мешать политику и науку. В России тоже не всегда правили хорошие люди, были и похуже Джорджа Буша. В конце 2008 года времена для меня изменились, и я все-таки переехал. Первое время я снимал

жилье, потом купил. Впервые в жизни у меня свой собственный дом в двухстах метрах от океана.

В Лонг-Айленде?

Да, в США я живу в Лонг-Айленде, в месте мечты многих людей, и даже работаю в пешей доступности. Прекрасное место! Я мог себе позволить роскошь, которую почти никто не может себе позволить: я живу в Америке и не умею водить машину. Вообще. У меня ее даже физически нет. Я всюду хожу пешком, красота! Ну, или на велосипеде.

В США вам тоже понравилось?

Мне очень понравилось то, чего я не видел до того в Европе — очень дружные факультеты. В Европе и в России очень часто люди подсиживают друг друга. Какие-то дрязги, сплетни, конфликты. Всюду карьеристы. В Америке я такого не встречал. Люди приглашают друг друга к себе домой. Стараются всячески как-то совместно кооперироваться. Отношения просто кристально чистые. За шесть с лишним лет работы в Америке я не видел ни одного конфликта. По-моему, это просто фантастика.

Вы и в Швейцарии долго ничего плохого не замечали, помнится.

Отчасти, может быть, потому что я такими вещами не интересуюсь. Но, думаю, если бы такие конфликты были, даже я бы о них узнал бы. Конечно, в США есть множество недостатков, как и в любой другой стране. Но поражает культура, рабочая культура — позитивная, дружественная. Это огромный, бросающийся в глаза контраст с тем, что происходит в других местах. Пару лет назад я читал статью про рейтинг разных стран глазами экспатов. Удивительный рейтинг был, в котором первое место занял Китай, а пятое место, если не ошибаюсь, — США.

То есть, иностранцам приятнее всего работается в Китае? А известно, почему?

Да, для каждой страны там были приведены ответы на вопрос, почему именно экспаты так любят эту страну. Про Китай говорят: люди очень добрые и еда очень вкусная. Это правда, подтверждаю, действительно там добрые люди, действительно вкусная еда. А у США выделили один-единственный плюс, но его оказалось достаточно, чтобы они заняли одно из первых мест. И это как раз рабочая культура. Я на сто процентов с этим согласен.

В Америке было легче прижиться, чем в других странах?

Наоборот, первое время мне было довольно нелегко. На адаптацию в Англии у меня ушло около месяца, на адаптацию в Швейцарии около недели. В Америке ушло на адаптацию три года. Три года я посматривал на часы и думал: что-то мне не очень здесь нравится, надо бы найти хорошую профессорскую позицию в другой стране и переехать туда.

Но почему?

Жизнь в Америке — совсем другая. Не лучше, не хуже, просто очень иная. Гораздо большую роль играют деньги. Например, если вы привлекаете гранты, вас факультет очень любит. А если не приносите денег, они смотрят на вас и думают: «Ну, что же ты?» Деньги пытается делать и сам университет. Он обдирает как липку студентов. Даже наш очень демократичный университет, считающийся неприлично дешевым, сдирает больше десяти тысяч долларов в год.

Он государственный, да?

Государственный, да. А частный университет, типа Гарварда, все шестьдесят тысяч сдирает. Я вообще не понимаю, кто может себе позволить заплатить шестьдесят тысяч в год за обучение. Труднее всего для меня было привыкнуть к этому главенству денежного фактора. Возможно, бизнесмену это было бы проще переварить, но для меня все это оказалось очень неожиданным.

Вы имеете в виду не высокие цены, а что-то другое?

То, что производство денег, добывание денег поставлено во главу угла. Как ни крути, в США оно является мерилом почти всего.

И приходится все время этим заниматься?

Приходится, иначе все будет совсем не так радужно. Есть и еще одна сложная для меня сторона жизни в США. Это довольно странный контраст — мирной, красивой, такой идиллической жизни дома и страшной суеты на работе. Я люблю свою работу, но на меня постоянно сваливается что-то. Непрерывно то один дедлайн, то другой. Мне кажется, люди бы работали куда эффективнее без такого напряжения — в этой суете очень много бесполезных телодвижений. Но так вот сложились правила, что в Америке постоянно приходится вкалывать, все время надо куда-то спешить.

А на комитетах разных заставляют заседать?

К счастью, нет. Первое время я заседал в университетском сенате, был сенатором от нашего факультета. Это было абсолютно бесполезной тратой времени. Я туда приходил с книжкой и давал всем остальным выговориться, а сам в это время учился грамоте. Но потом, когда у меня пошло очень много грантов, меня полностью освободили от любой общественной нагрузки. Деньги важнее!

Россия

Как менялось ваше отношение к России по мере того, как вы узнавали мир?

До эмиграции я считал, что Россия самая худшая страна в мире. Потому что здесь это не ценят, то не делают, этих расстреливают, тех репрессируют, не дают дышать свободно, не дают… Ничего не дают, короче. Я сейчас сам себе удивляюсь, почему я мог так думать, как не увидел логической бреши в своих рассуждениях. Ведь вы можете решить, что эта страна хуже других только после того, как вы основательно узнаете другие. А у нас обычно люди, которые считают, что Россия самая худшая, ничего, кроме нее, по-настоящему не знают.

Я ехал в Англию, вы знаете, с абсолютно священным трепетом. Помню, летел в самолете и думал: «Неужели, неужели я увижу ее: страну Диккенса, Джонатана Свифта, Оскара Уайльда… Неужели, неужели эта страна есть? Может быть, ее просто придумали? Неужели всего лишь через полчаса я и вправду приземлюсь?» Приземляюсь, вижу какие-то довольно мрачные кирпичные дома. На самом деле они мне тогда показались самыми романтичными на свете. Вечером иду гулять по Лондону и думаю: «Как же здорово, свобода! Этот город, эта страна, в которой все друг друга любят. Рай на Земле, светоч мировой культуры, Ньютон, Кавендиш. Такие имена, такие великие достижения!»

Думаю я так, глазею по сторонам и вижу следующую сцену. Албанский беженец пытается помыть машину англичанину. Англичанин выходит из машины, жирный, такой мерзкий тип, и начинает его избивать. Бьет до тех пор, пока албанец не падает на землю. Он еще какое-то время избивает албанца ногами, потом двигает в сторону тело и уезжает.

Для меня это стало первым звонком о том, что, видимо, не все так уж здесь друг друга любят, да и вообще, что моя картина мира немножко неправильная. И еще я думал: почему зарплата у англичан в десять раз больше, чем у русских? Или даже в сто раз больше тогда было. У меня был ответ — у нас пьянство, лодыри, воруют у нас! А там работящие, умные, образованные. Но на работе я обнаружил, что люди постоянно смотрят теннис, лодырничают точно так же, как у нас. В общежитии я обнаружил, что группа там из десяти студентов за ночь может выдуть столько алкоголя, сколько в Москве не употребляет целый район. В общем, постепенно я понял, что моя картина мира совершенно не верна. Там так же пьют и так же раздолбайничают. Я хочу сказать не то, что наши люди лучше, а англичане хуже. А то, что какие-то другие причины приводят к экономическому неравенству. Дело совсем не в ущербности наших людей или нашей страны.

А в чем же?

Думаю, в том, что у нас не было Индии и Африки. А у них не было перестройки.

В общем, я понял, что Россия — такая же страна, как и остальные. Понял я это достаточно быстро. Понял и то, что главное выгодное отличие иностранцев от наших состоит в том, что иностранцы своей страной гордятся, какая бы она ни была. Какие бы черные моменты в истории ее не были, они всегда все-таки делают акцент на светлых моментах, на будущем, на хороших вещах. И повсюду считается дурным тоном свою страну не любить, не заботиться о ней. Для меня это было очень важным уроком.

Где ученому лучше жить?

Так где же в итоге оказалось лучше?

Положение русских людей в разных странах очень разное. Мне кажется, что россияне, по крайней мере русские ученые, гораздо счастливее в Америке, чем в Европе.

Почему?

Потому что в Европе более закрытое общество, больше основанное на исключении чужаков, чем американское. Приведу вам пример. В Англии меня, знаете что поразило? Вы знакомитесь с новым человеком, ну, например, на вечеринке какой-нибудь. Первый вопрос словно запрограммирован: «Откуда ты? — Из России». А следующий вопрос: «Когда возвращаешься обратно?» Первое время мне это казалось смешным, а потом начало уже немножко раздражать. Так вот, в Америке вам такого не зададут. За все шесть с лишним лет жизни в США я слышал вопрос «Откуда ты?» не больше десятка раз. И когда я говорил, что из России, ответ неизменно был: «О! А моя бабка из Белоруссии». В Америке гораздо более позитивное отношение к иностранцам, и к россиянам в частности. Никакого отторжения там вы не почувствуете, это,

конечно, очень большой плюс, который отражается на всем. В одном моем университете штата Нью-Йорк я знаю больше русских профессоров, чем во всей Европе.

Даже к ученым в Европе относятся как к чужакам?

Про Европу мне приходилось слышать разное. Например, одному нашему очень заслуженному ученому в Германии дали временную позицию, аналог старшего научного сотрудника, после которой его должны были принудительным образом через несколько лет уволить. И я обсуждал с немецким профессором эту ситуацию. Я говорю: «Слушай, а тебе не кажется, что его немножко в чер-ном теле держат?» И получаю обезоруживающий ответ: «Для русского нормально, пойдет».

Может, это и правильно иметь для своих граждан какие-то преимущества?

Смотрите, в США нет никаких преференций для своих, и это позволяет Америке быть таким пылесосом, который высасывает мозги из всего мира. А Европа в значительной степени мозги теряет. И даже те мозги, которые привлекает, например из России, толком использовать не может. Как сказал мне один очень крупный датский профессор: «Все русские, которых я знаю в Америке, вполне счастливы, и все, кого я знаю в Европе — нет».

Возвращение

И все-таки вы возвращаетесь… Впрочем, отчего бы не вернуться, если здесь вам готовы предоставить все условия.

Вы знаете, мне бы очень хотелось, чтобы у других людей были тоже возможности вернуться в Россию. Да, мне сейчас улыбнулось вернуться, получить здесь хорошие условия для работы, для жизни, для моих детей и жены. Очень хочу, чтобы у всех так было.

Ну и как вам в России, — тоже, наверное, не без трудностей?

Конечно, ведь очень сложно построить что-то на пустом месте. В России произошел слом системы, а это никогда не бывает хорошо, я считаю. Люди говорят, что нужно сломать плохое, чтобы построить хорошее. Но это почти как убить человека, и потом по частям заново собрать, — если такое происходит, это называют чудом. Вот и сейчас в России хотят из разных частей научно-инженерно-экономическое чудо собрать. Но это очень болезненный процесс и очень многие вещи попросту не работают. Начиная с того, что в России огромный класс совершенно бездарных менеджеров, включая науку. Половину людей, которые отвечают за управление в университетах, лучше уволить, чем держать. Или на какие-то курсы перевоспитания отправить. Когда вы с их помощью какие-то вопросы пытаетесь решить, эти вопросы месяцами оказываются подвешенными, и люди считают, что это нормально, что они не зря проедают свой хлеб. Понять это очень сложно. У них отсутствует даже минимальное понимание того, как надо обращаться с людьми. Когда я сам иду какие-то вопросы решать, со мной обращаются вежливо, но стоит пойти кому-то менее известному, даже моим помощникам, им просто хамят. Мне кажется, это выражение даже не только непрофессионализма, а какой-то глубокой личной неполноценности таких менеджеров. Как можно не понимать, что равно вежливыми надо быть по отношению ко всем!

Насколько вы верите в то, что делает Сколтех? Говорят ведь, что это лишь парадный островок прогресса, и совершенно невозможно протянуть от него мостик к большой российской реальности, — нельзя сделать рывок в инновационную экономику на одном отдельно взятом маленьком островке.

Я не знаю. Я бы очень хотел помахать флагом и сказать вам что-то торжественное. Но я пока не знаю. Время покажет. Мне лично проект Сколково очень симпатичен. У него есть потенциал, но насколько он будет использован? Во многом я и приехал в Россию для того, чтобы помочь изменить ситуацию.