Спустя год после разрушительного урагана «Мария» остров Пуэрто-Рико превратился в любимый офшор миллионеров. Но есть одна проблема: чтобы не платить местные налоги, они должны остаться здесь навсегда.
Светский раут с коктейлями начинается в пятницу вечером. Заводской склад, переделанный в арт-галерею. Старый городок Сан-Хуан. Список гостей конфиденциален: в нем сотни богачей, уехавших в налоговую эмиграцию в Пуэрто-Рико; большинство из них неохотно афишируют этот факт. С 2012 года, когда в стране приняли так называемый «Акт 22», более полутора тысяч граждан США стали жителями этого островка в Атлантическом океане. Суть закона – мечта для нуворишей со всего света – состоит в том, что любой оседлый пуэрториканец не обязан платить острову ни цента в качестве налогов (в Штатах их размер – от 10 до 39 процентов). Стоило «Акту 22» лечь под президентскую печать, как из родины Дженнифер Лопес Пуэрто-Рико превратился в главный офшор Америки.
На вечеринку в Сан-Хуан ежегодно слетаются новоиспеченные островитяне. За барной стойкой сидит плотный старичок в черной футболке и вельветовых мокасинах без носков; он попивает бурбон со льдом. Зовут его Марк Голд, он уроженец Флориды, сколотивший состояние на адвокатских услугах по оспариванию дорожных штрафов. Переехав в Пуэрто-Рико в 2016 году, Голд не пропустил ни одной такой вечеринки. «Прежде чем осесть здесь, я изучил все возможные варианты: Андорра, Лихтенштейн, Монако, Кипр. Чтобы уехать в Европу, мне пришлось бы сдать свой американский паспорт. А потом по телику рассказали про этот остров. И теперь я живу в раю. В «Ритц-Карлтоне». На гольф-каре мотаюсь завтракать на пляж. А потом у меня группа по йоге».
На момент вечеринки прошло всего полгода, как ураган «Мария» разгромил энергосистему Пуэрто-Рико, а через месяц сезон ураганов начнется снова. В последний раз на острове погибли 4600 человек; по данным информагентств, у 11 тысяч по-прежнему нет электричества. Многие жители до сих пор моются c помощью кастрюль и пластиковых стаканов. Даже в столице Сан-Хуане никто особенно не торопится восстанавливать дома (а смысл?): новехонькие моллы вздымаются над отелями, которые выглядят как жертвы пожара; светофоры с мертвыми глазницами не мигая стоят на перекрестках; и повсюду снуют машины спасателей, развозящие гуманитарную помощь.
Атмосфера миллионерской вечеринки, впрочем, никак не затронута разрушениями.
Официант подносит Голду коктейль. «Ты это очень вовремя!» – живо отвечает старик.
Чтобы подпасть под «Акт 22» и получить право на налоговое убежище на острове, гражданин должен доказать налоговому департаменту страны, что он является реальным резидентом Пуэрто-Рико, без каких-либо «близких контактов» с материками. На вечеринке мне рассказали о миллионере, который внезапно лишился привилегий, когда инспекторы разузнали, что в Далласе его ждет жена.
Я поинтересовался у Голда, где живет его супруга. «Ты со смеху умрешь, – отвечает он. – Моей третьей жене 25. Когда я перебрался сюда, она училась в колледже. Так что я ей сказал: «Детка, придется перевестись в универ в Пуэрто-Рико. Мне очень жаль, но упускать такой шанс я не намерен. Можешь оставаться в Штатах, но тогда разводимся».
Хотя закон требует, чтобы Марк Голд проводил на острове 183 дня в году, он утверждает, что просиживает тут все 250. «Soy Boricua! (название гимна Пуэрто-Рико. – Прим. GQ) – с гордостью заявляет он. – Кто бы мог подумать, что я чертов пуэрториканец».
После восьми в Сан-Хуане начинается лекция Дэвида Маршалла. Он бывший генпрокурор США на Виргинских Островах, а теперь – рядовой налоговый консультант. «Среди нас есть новенькие, – говорит Маршалл. – Спешу напомнить, если вы проведете на острове меньше 183 дней, федералы заберут все налоги, которые вы не заплатили. Но существует масса способов обойти этот закон. Например, правило «одной минуты»: минуту, проведенную на острове, в налоговой считают за день. Приземляете свой Learjet, пьете латте в аэропорту, берете чек и мотаете на обед на Виргинские острова. Местные власти также готовы сделать все, чтобы подсобить налоговым иммигрантам: так, они дарят нам 117-дневную выписку на время следующего урагана. Валите куда хотите».
Все это время на Маршалла посматривает худой мужчина в черном пиджаке и джинсах. Его зовут Роб Рилл, он гостеприимный организатор вечеринки и душа всей налогово-эмигрантской компании. Весь вечер Рилл сидит в кресле и один за другим осушает коктейли. К концу дня его бегающий взгляд каменеет, и теперь Рилл больше походит на футбольного тренера, сильно надеющегося, что его подопечные не обделаются на важном матче.
Бесплатный бар не прекращает работать ни во время обеда, ни по ходу лекции; обстановка сильно располагает к свободному общению. Во время моего интервью с Голдом Рилл подходит к нашему столику и напоминает ему: «Слово – не воробей», – но это только подстегивает старичка. Обсуждается налоговый план Трампа, и Голд поднимается с места: «А это правда, что нам смогут вернуть деньги за покупку самолета в течение одного года?» «Нет и еще раз нет», – отвечает Рилл, но его никто не слушает. Народ снова и снова взрывается аплодисментами.
Роб Рилл вырос во Флориде и сколотил состояние на частных капиталовложениях. В 2011 году он вместе с женой-трейдером начал прорабатывать план налоговой эмиграции. Сперва остановились на Виргинских Островах и даже присмотрели дом на скале. Купить его не удалось из-за конфликта с местным чиновником, и тогда, порывшись в «Гугле», Риллы обнаружили Пуэрто-Рико и в 2013-м переехали сюда.
На следующий день протрезвевший Рилл приглашает меня в свой офис на «вкусный, но здоровый обед»; солнечным утром я паркуюсь у офисного здания рядом со «Старбаксом». Робу – 47, но выглядит он моложе, со своей прической пучком и козлиной бородкой на бледном вытянутом лице. «Я был в первом десятке тех, кто действительно переехал сюда жить, – вспоминает бизнесмен, садясь в кресло. – Город был пуст, как будто прошла ядерная атака».
Рилл пытается убедить меня, что без налоговых законов Пуэрто-Рико совсем загнется; мол, бизнесмены создают рабочие места (статистика показывает, что новые налоговые условия привели к созданию 12 тысяч рабочих мест при общем количестве рабочей силы в 1,1 миллиона человек). Основанная им некоммерческая организация 20/22 Act Society устраивает вечеринки и спонсирует часть работ по восстановлению острова. По выходным бизнесмен с женой отлавливают бродячих животных и отвозят в основанный ими приют.
«Мы стараемся разрушить стереотип, что тут всем управляют зажравшиеся богачи».
В эту секунду в конференц-зал врывается его личный шеф-повар: «Чечевица, цукини, грибы, сэр!»
Как правило, все налоговые эмигранты живут в двух кварталах Сан-Хуана. Холостяки предпочитают прибрежный Кондадо, в пешей доступности от баров, больших отелей и ночных клубов. Семейные вроде Рилла, как правило, выбирают Дорадо-Бич, где «Ритц-Карлтон» обслуживает целый жилой квартал. Риллы купили в Дорадо два дома и соединили их в один. «Мне потом сказали, что у меня самый большой дом на острове, – говорит Рилл. – Две с половиной тысячи квадратных метров».
Он детально рассказывает, в какую школу ходят его дети, к какой маникюрше запись у жены и куда они выбираются на выходные. Его теще тоже пришлось сюда перебраться. Сказать, что она взгрустнула – ничего не сказать.
Рилл уверяет, что я найду здесь таких же, как он, – тех, кто перебрался на остров с концами. И я нахожу Лорен Касио, 30-летнюю стартапершу, переехавшую сюда шесть лет назад. Ее интернет-проект Abartys Health продает программное обеспечение страховым компаниям. «Все, кто на меня работает, – пуэрториканцы. Я провожу тут все время, а не «коротаю дни», как многие из иммигрантов». Я спрашиваю, получает ли она за это какие-то льготы. «Разумеется, нет, – отвечает Касио. – Я здесь потому, что местные пашут лучше всяких там филиппинских нянек».
Отель Serafina Beach в Кондадо устраивает выходные вечеринки у бассейна для налоговых иммигрантов помоложе. Здесь заправляет Витторио Ассаф, пародийно харизматичный ресторатор, сделавший имя и состояние в Нью-Йорке. В 1980‑х он открыл Café Candiotti, на стенах которого висели оригиналы Энди Уорхола, а в 1995-м распахнул двери Serafina. В Пуэрто-Рико его заманил Джон Полсон – менеджер хедж-фонда, скупивший почти всю недвижимость в Кондадо. «Когда Джон пригласил меня сюда, он хотел «придумать» Пуэрто-Рико», – говорит Ассаф. (Полсон до сих пор живет в Нью-Йорке.) Я спрашиваю: исправилась ли ситуация на острове благодаря «Акту 22»? «Люди валят сюда со всей Америки, тратят деньги, – отвечает Ассаф. – Покупают жилье, инвестируют в остров. Фантастика ведь! Если бы ничего этого не было, здесь бы начались реальные проблемы».
Вечеринка у бассейна тем временем набирает обороты: розовое шампанское в серебряных ведрах, диджей, пара красоток в бассейне. Клубный импресарио из Нью-Йорка Шимми Макхью устроился за VIP-столиком в компании приятеля-пуэрториканца, президента компании, занимающейся очисткой воды. Парочка внимательно наблюдает за происходящим. «За последние два года 80 процентов привлекательных женщин уехали с острова, – говорит Макхью. – Все из-за плохой экономики, а ураган был только вишенкой на торте».
Для Макхью «Акт 22» – подарок свыше. «Видишь того парня в черной рубашке и штанах хаки?» Шимми тычет пальцем в чью-то сторону. «Зарабатывает пять миллионов в год маркетингом в интернете. За ночь тратит по четыре тысячи баксов влегкую». Приятель Макхью соглашается: «Для владельца клуба или промоутера вроде Шимми это золотая жила. Богач за одним столом потратит немало, а чувак за другим захочет его переплюнуть и потратит еще больше».
Джордж Ривера, 29-летний продавец, работает в магазине через дорогу. Он никогда не слышал о налоговых иммигрантах и не видел их в лицо. Ривера зарабатывает 7,25 доллара в час, но платит 11,5 процента налогов. «Скоро начнется сезон ураганов, и без помощи богачей придется непросто. А они, наверное, тратят все сбереженные средства на тусовки и новые самолеты, – качает головой Ривера. – Ну что за придурки?»
В Сан-Хуане я постоянно слышу популярный среди бизнесменов афоризм: «Несколько процентов реального бабла лучше 39 процентов пустого места». Что означает: «Те деньги, которые налоговые изгнанники тратят в местном торговом секторе, плюс налоги на недвижимость в сумме дают больше нуля, который был бы потрачен, не введи правительство налоговых льгот». Местный радиоведущий Питер Шифф, также переехавший на остров после принятия «Акта 22», резюмировал ситуацию еще лаконичнее:
«Кто бы поперся на остров-банкрот, если бы здесь надо было платить высокий подоходный налог?»
«Акт 22» – лишь один из свежих примеров налоговых послаблений. В былые времена экономика Пуэрто-Рико полностью зависела от производства сахара, и, когда в 1930-е цена на сахар упала вдвое, остров предложил налоговые каникулы промышленным компаниям. В 1970-е рухнуло и это производство – тогда настала очередь фармацевтики. В 1989 году компания Pfizer удостоилась налоговой поблажки в размере 156,4 тысячи долларов и уже в 2004 году производила сто миллионов таблеток «Виагры» на своей фабрике в Барселонете. Но в 2006‑м, перед началом экономического кризиса, правительство снова ввело налоговый сбор.
Профессор местного университета Рафаэль Бернабе уверен: разочарование ждет и американских богачей. «У нашего правительства всегда одна и та же стратегия поведения: пригласим американцев, пусть они наймут пару садовников и официантов, хорошо устроятся, построят школы для своих детишек, а потом мы лишим их привилегий». – «Но ведь пара процентов реальных денег, – говорю я, – лучше, чем 39 процентов ничего». «Если я нищий и живу на улице, – отвечает Бернабе, – я скажу им спасибо и за кусок хлеба. Но лучше бы я не был нищим».
В тот день, когда Марк Голд повез меня на экскурсию по Дорадо-Бич, небо было серым; накрапывал дождик. Его район – это пять сотен домов, скрытых от глаз простых прохожих, их обслуживают консьержи, повара и уборщицы из «Ритц-Карлтона». Когда-то Дорадо-Бич был плантацией кокоса и грейпфрута, а теперь его наводнили иммигранты; после принятия актов цены на недвижимость взлетели в два раза. «Чувак, у которого я купил дом, заплатил за него 1,3 миллиона, – объясняет Голд. – Я заплатил 2,6 миллиона». Дальше по улице – три небоскреба с апартаментами. «Называются «Плантация 1, 2 и 3». Еще дальше – аквапарк. «У нас офигенные горки».
Я спрашиваю Голда, который не был на острове во время урагана, как пострадал его район. «Половина Сан-Хуана до сих пор не открылась. Спа-салон «Ритца», к моему великому сожалению, тоже. Очень жаль, – вздыхает миллионер, – там делали лучший массаж на острове». И гольф-кар уносит нас прочь.
Мой последний день в Сан-Хуане начинается со знакомства с девелопером Брайеном Тененбаумом. Он переехал сюда четыре года назад в поисках зданий, которые можно купить по дешевке и отремонтировать. Начав с отеля Vanderbilt, Брайен устроил мне тур по своему портфолио недвижимости. «Ну вот, смотри, – говорит Тененбаум, пока мы прыгаем в моей прокатной машине по неровным дорогам, не обращая внимания на сбой светофоров. – Разрушено, разрушено, разрушено, разрушено, разрушено, разрушено, разрушено, никто не живет, никто не живет. А вот это здание мы ремонтируем».
Остановившись перед белым домом в колониальном стиле, с лазурной отделкой и терракотовой крышей, Тененбаум говорит, что его фирма приобрела это здание после урагана, когда владелец вконец обанкротился; здание отошло к банку, и фирма Тененбаума купила его со скидкой. Он планирует сдавать студии в нем за 1800 долларов в месяц. Потом мы едем в Сантурсе – район в центре города, построенный вокруг засаженного деревьями бульвара. «Замечаешь, как все становится пышнее и зеленее? Как раз тут мой офис».
«В ближайшем будущем в Пуэрто-Рико приедет еще десять тысяч налоговых иммигрантов, – говорит Тененбаум. – Только представь уровень развития острова! Сейчас мы находимся лишь на старте».
Проезжая по центру Сан-Хуана, я замечаю посреди дороги что-то зеленое и яркое. Сообразив, что это игуана, за секунду до того, чтобы смешать ее с асфальтом, я нажал на тормоз. «Раздавил?» – взволнованно спрашиваю у Тененбаума. «Не волнуйся, – отвечает он. – Здесь этих тварей можно даже жрать».
Он прав. Зеленые игуаны массово размножаются в Пуэрто-Рико, и правительство поощряет употребление мяса игуаны в пищу в целях контроля над популяцией вида. Когда-то их завезли сюда в качестве домашных животных, но потом ящеров развелось столько, что они стали шнырять везде: бегать по дорогам, ползать по взлетно-посадочным полосам аэропортов, поедать урожай. Фермеры сообразили, что их надо истреблять, но было уже слишком поздно.
0
