ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Июнь 17, 2015

И все же каждый раз, когда кажется, что найдено правильное слово, чтобы описать мир, созданный Доменико и Стефано по образу и подобию Италии, настоящей, соблазняющей, тут же изменяется перспектива. Их мысль бежит быстрее, чем слова, которые, как учит нас Габриэла Мистраль, нужно зажимать в горле и искать новый выразительный путь. Слово, которое не удавалось произнести поэтессе, – «любовь». Доменико и Стефано, напротив, на слова щедры и о любви говорят охотно: не о той, что их когда-то связывала и до сих пор делает незаменимыми и исключительно ценными друг для друга, но о любви к хорошо сделанной работе. О любви к тому, что получилось и радует клиента. О любви к заново открытому ремеслу, о котором многие говорят, но мало кто по-настоящему им владеет. О любви к своей земле – Италии, для них она сконцентрирована в образе Сицилии. Украшенная драгоценностями, загадочная и недоступная,Сицилия неизменно становится тем магическим кругом, в котором совершают свои дионисийские и аполлонические мистерии Дольче и Габбана. Мистерии творчества и моды, стиля, соблазна, традиции и современности. Одним словом – своей оригинальности. «Оригинальный» значит «близкий к истокам» и в то же время «не такой, как другие». «Для меня оба значения подходят, – объясняет Доменико. – С одной стороны, я привязан к своим корням, а с другой стороны, у меня есть собственная идентичность». Быть оригинальными трудно, так в чем же секрет? Стефано утверждает, что никакого секрета нет: «Мы просто хотим идти в ногу со временем, а для этого стараемся быть в курсе событий. Мы любопытны, читаем все подряд: газеты, сайты, статистику по магазинам. Мы путешествуем, наблюдаем за всем, что творится вокруг. Наверное, истоки нашей оригинальности и силы в единении наших двух видений». Это как формула ДНК, которая уже не может измениться.

Они умеют обращаться к прошлому, не впадая в ностальгию: мода Дольче и Габбаны существует для того, чтобы с каждой коллекцией заново придумывать узнаваемую и всякий раз потрясающую форму, которая превращает каждого в персонажа кинофильма: вы остаетесь собой, но лучшая часть вашей личности словно расцветает. Любой из нас, кто хотя бы однажды надевал костюм Dolce & Gabbana, подтвердит, что почувствовал на себе взгляд Лукино Висконти и слышал его наказы: никаких сценариев, вызубренных наизусть, никаких цитат и повторов, а только совершенство естественности и стиля. Женщина Дольче и Габбаны будто только что сошла с киноэкрана – она всегда элегантна, легка и незабываема. Она знает: чтобы вызывать восхищение, нужно быть влюбленной – в саму себя, в жизнь, в саму любовь. Их мужчина – всегда романтик, он не стыдится проявлять свои чувства, но в его мужественности нет сомнений. Напомним, что именно эти дизайнеры в эпоху моды на манекенщиков-эфебов выбрали для своей рекламы Light Blue спортивного Дэвида Гэнди, сделав его звездой модельного мира. Они первыми среди модных марок предложили индивидуальный пошив мужского костюма, более того – в ателье Dolce & Gabbana изготавливают по мерке то, что не шьют в других Домах моды: от сорочки до халата, от смокинга до туфель.

У стиля Dolce & Gabbana есть поклонники и хулители. Нравится вам это или нет, но их стиль – это всегда рана, нанесенная равнодушию современности. Он всегда против неэстетичной моды, задыхающейся от уродливого и никакого. Платья и пиджаки, пошитые вручную портными Dolce & Gabbana, становятся неумолимым приговором стандартизации. Их вещи изготовлены с такой маниакальной точностью и вниманием к мельчайшим деталям, что кажется, будто они только что вышли из той старинной мастерской в Палермо, где в 1960-е среди шуршания ткани и фыркающих паром утюгов рос Доменико Дольче. Превращение в реальность мечты требует мастерства, искусства, страстного желания совершенства. Доменико и Стефано поддерживают и обучают молодых мастеров, инвестируют в развитие ателье. Но понимает ли клиент, что, делая заказ, тоже инвестирует в будущее? Доменико в этом совершенно уверен: «Конечно, он это ощущает –через качество нашей продукции, недаром мы получаем все больше и больше запросов на индивидуальный пошив, который требует высокого мастерства». Ему вторит Стефано: «В ремесле нет ничего случайного: невозможно добиться совершенства в пропорции или в отделке без тщательной подготовки. Постоянное изучение итальянской швейной традиции – гарантия того, что вещь будет носиться долго. Одежда — как драгоценности: только равновесие всех элементов делает уникальным и то, и другое».

Может, у них есть волшебная формула, помогающая им всегда делать правильный выбор? Они отрицают: никакой магии, одно лишь любопытство и снова любовь – к своей работе. В их мастерских всегда весело. Они смотрят «Боккаччо 70», делают стилистические заметки, которые потом найдут воплощение в их коллекциях (это культовый фильм, сборник новелл четырех режиссеров – Де Сика, Феллини, Моничелли, Висконти, – отреставрированный благодаря их финансовой поддержке в 2013 году, а годом ранее они же помогли в реставрации «Сатирикона» Феллини). Они болтают об архитектуре и едят фаршированные сардины, которые Доменико очень хорошо готовит. В общем, живут согласно итальянскому принципу «делать хорошее, чтобы жить хорошо». Доменико и Стефано умеют возвращаться к правильным архетипам. «Когда я думаю об итальянской красоте, я вспоминаю “Сладкую жизнь”, – говорит Дольче. – Контекст, диалог рукотворного чуда и красоты пейзажа». «Когда я думаю об итальянской красоте, – вступает Габбана, – я думаю о настоящих женщинах, выдающихся своей женственностью, чувственностью, страстью, силой и слабостью одновременно. О женщинах-женах, подругах, любовницах, матерях. Для нас они музы и иконы стиля. Анна Маньяни, Моника Витти, София Лорен, Моника Беллуччи – мы часто думаем о них, когда рисуем, именно они — источник нашего вдохновения. Наши коллекции рождаются, как фильмы. Начиная работу, еще до первого эскиза мы задаем себе вопрос: какой сюжет мы хотим рассказать в этот раз? И строим вокруг него фильм с персонажами, у каждого из которых своя история и свои костюмы». Для Доменико главная связь с кино – через неореализм: «Висконти, Феллини, Росселини, Де Сика, Пазолини. Вплоть до Торнаторе и Сальватореса – все они с помощью своего видения мира подарили нам образы Италии, которые мы любим, из них мы черпаем вдохновение».

У моды, как и у кино, есть свой язык. Он обновляется постепенно, сезон за сезоном. Язык, на котором говорят Стефано и Доменико, может соблазнять и увлекать за собой, как пение русалки. А вот тот, на котором они разговаривают с прессой, совсем другой – часто они говорят нехотя, поэтому их неправильно понимают, их слова редко передают так, чтобы они точно соответствовали их мысли, ведь мысль бежит быстро, в звук, слог, слово нужно построить, отыскать, приладить. В этом смысле Дольче и Габбана более чем красноречивы в том, что они делают. И истинный смысл сказанного ими, если верить философу Юму, раскрывается тем, кто понимает и видит красоту.