Нельзя знать всего, и это не стыдно. Обидно не знать ничего — это глупо. Но не знать ничего, однако делать вид, что знаешь абсолютно все, — это... Это искусство! И оно постепенно становится трендом времени: сегодня как никогда ни в грош не ставят профессионалов, а невежество превращается в нечто агрессивно-воинствующее. О дилетантах нашего времени, их принципах и опасности для общества мы и решили поговорить сегодня.
«О tempora, o mores!», «О времена, о нравы!» — воскликнул века назад оратор Цицерон, возможно, всего лишь повторив Катона Старшего, начавшего скорбеть о несовершенствах общества еще раньше. Века спустя фразу оживил Грибоедов, да так, что авторство пассажа стали приписывать ему. Но не суть — кто сказал. Суть в том, что выражение и в наше время актуальности не потеряло. Оно все чаще с негодованием произносится в отношении печальной реалии: профессионалов заменяют дилетанты.
Реакция замещения
Наше время поменяло многие представления о правильном и неправильном. За какие-то несколько десятков лет мир изменился до неузнаваемости: мы отличаемся от недавних наших предков и внешне, и внутренне, ставим для себя иные цели и воспеваем иные ценности. Хорошо или плохо? Наверное, неизбежно. Общество что-то приобретает, от чего-то отказывается, исправляет ошибки прошлого и в чем-то ошибается само. Перекосы при развитии столь сложной структурно модели, как общество, неизбежны. А поскольку все части модели взаимосвязаны, изменения даже в одной из них ведут к изменениям в другой — таким образом поддерживается видимость баланса.
— В нашей стране практически все перемены социальной и морально-нравственной сторон жизни привычно сравниваются с ситуацией советских времен. Это сравнение вряд ли корректно, поскольку советский строй давно похоронен, но жившие при нем люди живы, и они передают память о том времени своим детям, неизбежно подчеркивая хорошее, а плохое — забывая, — говорит психолог Ирина Бессонова.
Она подчеркивает: сравнение вовсе не всегда идет в пользу прошлого. Объективно — люди стали свободнее, имеют массу возможностей для самореализации, перед ними открыты границы. Но что-то мы потеряли, и некоторые черты «совка» сегодня прочитываются как суперблаго: взять хоть тот же «социальный лифт».
— Говоря о нем, почти всегда вспоминают, в каком почете был в СССР профессионализм, как он вкупе с социальным лифтом двигал тебя вверх, — рассказывает Ирина.
И это правда. Но профессионализм не избыт и ныне! Только ценится меньше. В ходу иные ценности и факторы подмены, ставшие данностью нашего времени, когда привычка «казаться» становится важнее способности «быть». Но что же произошло? Почему вдруг мы перестали ценить то, чем гордились? Ударники труда, почетные представители разных профессий — кто-то еще помнит, каким важным было для людей общественное признание.
— В некоторых формах это присутствует и в нашей жизни и даже потихоньку возвращается, — замечает Ирина Бессонова. — Обратите внимание, у нас снова проводят конкурсы на лучшего в профессии, будь то учитель или мастер на заводе. Но возвращается все это очень медленно и в тех областях, в которых можно измерить «лучшесть» некими зримыми показателями. Лучший маляр идеально покрасит стену, лучший учитель выдаст на-гора медалистов, идеально сдавших ЕГЭ и выигравших олимпиады, а лучший крановщик покажет ювелирное владение техникой и умудрится налить ковшом кофе из чайника в крохотную чашечку.
Но в ряде общественных сред, уверена Бессонова, непрофессионалам весьма неплохо.
— У профессионала завышенные требования к себе, его психика не так мобильна — он, например, испытывает большие волнения, берясь за дело, поскольку его уверенность в себе нередко подтачивается изнутри опасением несоответствия высоко поднятой планке. Дилетант же внутренне лабилен и мобилен и оттого искренне, а порой воинственно самоуверен. В этом его колоссальная сила — ему чужды сомнения в себе. Он, как более сильный, самоуверенный элемент, вытесняет элемент в чем-то более слабый, то есть профессионала, для которого самоуверенность на так свойственна.
Данность времени
По мнению врача-психиатра, доктора медицинских наук профессора Первого МГМУ им. Сеченова Андрея Жиляева, дилетантизм, как и ряд других близких нравственных понятий, когда-то относились к категории порицаемых. Но сейчас дилетантизм в определенном тренде.
— В свое время, когда я учился в мединституте, самое страшное, что мы могли услышать на экзамене: «Вы мыслите шаблонно». Это считалось признаком дилетантизма, для таких случаев существовал даже обидный термин — «фельдшеризм», вспомнив который я, упаси господь, не хочу никаким образом обидеть наших достойных фельдшеров. А сейчас я сталкиваюсь с шаблонами медицинских документов, которые должен заполнять, работая с пациентами...
Но, возможно, в иных сферах шаблон не так плох? Да. Но Жиляев говорит немного о другом.
— Все то, что условно можно назвать креативностью, строится на определенной базе. Художник не может нарисовать картину, если не умеет смешивать краски, подбирать кисти, холст или иной материал. Это его база, все остальное, ценное — то, что находится уже над ремеслом. База стоит на знаниях и опыте. Сейчас у нас у всех — море возможностей для получения информации. Вот, скажем, в интернете полно различных ресурсов, дающих знания. Да, это хорошо! Но есть опыт, полученный человеком в профессии. И беда текущего момента в том, что знания и опыт путают. Недавно я был на конференции, посвященной наставничеству. Дело очень важное и нужное. Но там говорили о том, что сегодня обучение реформируется и человек может стать специалистом, потому что для него открыта онлайн-информация, которую он может прочесть! Это все — детские болезни левизны, если вы помните, о чем я… Никто не спорит, объясняет Андрей Геннадьевич, что в сети масса полезной информации. Но абсолютная иллюзия — считать, что ее прочтение может приравнять к специалистам.
— Это, увы, оборотная сторона массовой цифровизации, породившей глубинное непонимание и неуважение к такому серьезному понятию, как специалист. А главное — подобная путаница обнуляет сам смысл наставничества, значимость которого доказана давным-давно. Понимаете, знания в отсутствие опыта лишь некая основа, обладать которой важно, но недостаточно. Беда дилетанта — в иллюзии, что он знает предмет просто потому, что он знает, наслышан или начитан о нем. А профессионал — это не просто тот, кто выполнил поставленную задачу, а тот, кто выполнил ее с минимальной затратой времени и сил. У дилетанта ничего этого нет. И при малейшем изменении условий он попросту теряется и пропадает. А ведь что такое интеллект? Это способность формировать новое знание на основе знания, ранее полученного. Она присуща не всем.
Дойти до бытового уровня
Ах, если бы все было так линейно! Но нет. Ведь дилетант, иными словами — невежда, часто бывает достаточно безапелляционен. Эксперты объясняют это по-разному. Ирина Бессонова уверена, что истоки этого — в недалеком прошлом, когда гимн такому стилю поведения запели шальные деньги, и с тех пор напор считается верным путем достижения цели.
Андрей Жиляев апеллирует к тому, что дилетанту искренне кажется, что он знает много и в полной мере владеет профессией. И настолько уверен в знаниях, что может начать давать советы профессионалу. С этим и сам Жиляев сталкивался не раз, а пример, который он приводит, наверняка многим покажется знакомым.
— Рядовой случай: ко мне на прием приводят ребенка. Я с позиции своего опыта его осматриваю, ставлю диагноз и назначаю лечение. Но все чаще сталкиваюсь с поразительной вещью: выясняется, что на выходе из кабинета родители решают сами, что из назначенного он будет принимать, а что — нет. Нужного эффекта в результате не достигается. Так дилетантизм проникает на все уровни, даже на бытовой.
Есть в личном багаже у Андрея Геннадьевича и совсем печальные примеры. Так, однажды родители оказались страшно недовольны его рекомендацией в срочном порядке отправить в больницу их сына, подростка 16 лет: профессиональный глаз психиатра разглядел приближающуюся беду — юноша был на грани срыва. Вместо этого врача оскорбили, а юноше закатили дома скандал, и он действительно сорвался — избил мать и нанес отцу повреждения «подручными средствами». В результате в больнице оказались все трое. В разных отделениях.
Ну а мы сами? Давайте-ка вспомним. Не отменяем ли своей родительской волей «глупые» назначения врачей, не осуждаем ли неправильную педагогическую манеру учителей и не подвергаем ли сомнениям их профессионализм в присутствии детей? А потом ищем причины непослушания детей в школе, удивляемся отсутствию на уроках тишины и уважения к слову учителя? Не знаем ли мы лучше врача, надо пить антибиотики или нет, не назначаем ли себе не те капли в нос, что выписал врач?
— Дилетантство запутывает алгоритм, который отрабатывался предыдущим применением тех или иных знаний, — уверен Жиляев. — Хотя знания на самом деле — не тот рескрипт, вокруг которого можно строить дискуссии. Например, человеку можно противопоставить компьютер, буквально нашпигованный знаниями. Ты что, человек, умнее его? Нет, он «знает» больше. Но опыт — бесценен. Это сплав знаний и навыков. А в отсутствие опыта мы становимся заложниками того источника, откуда наши знания были почерпнуты. Приведу забавный, почти комический пример. В 1950-е годы в Англии подняли на щит такую культуру, как шпинат. Это было связано с тем, что, по подсчетам, в нем содержалось какое-то просто невероятное количество железа. Заработала пропагандистская машина: тот же популярный герой комиксов и мультфильмов морячок Папай ел его банками. Но в 1990-е выяснилось, что в прежние расчеты вкралась математическая ошибка. И в безусловно полезной культуре шпинат железа на деле оказалось столько же, сколько и в ряде других культур. Есть такая поговорка, она мне очень нравится: живущий по книге рискует умереть от опечатки...
Иллюстрируя сказанное, Андрей Жиляев припомнил и еще один анекдот: — Палата, в ней загипсованный с ног до головы джентльмен диктует медсестре письмо: «Многоуважаемый сэр! Сообщаю вам, что в составленное вами руководство по управлению вертолетами вкралась досадная опечатка…»
Природа агрессивного невежества
Дилетант страшен тем, что в отсутствие своего опыта пользуется чужим. И тиражирует допущенные прежде ошибки, а также ошибается, если изменились вводные. Он не может накапливать и дифференцировать знания, поскольку это требует интеллектуальных усилий.
— Именно это делает дилентанта потенциально опасным для любого процесса, чего он сам, впрочем, не понимает. Его агрессия проистекает из его самоуверенности, — уверен Жиляев.
Согласен с этим и психолог Владимир Ковалев.
— Феномен излишней самоуверенности, который часто ходит за руку с некомпетентностью в суждениях, часто подтверждается и соответствующем поведением. Социальная психология непросвещенным умам может показаться в иных моментах абсурдной, но ее выводы подтверждаются практикой. Например, профессор Девид Майерс в своей книге «Социальная психология» замечал, что чем меньше человек знает, тем он более самонадеян. Он же, цитируя коллег, сделал ироничное наблюдение: «Чтобы понять, что такое компетентность, нужно быть компетентным». Майерс доказывал, что невежество укрепляет самоуверенность. В ряде случаем о своем невежестве мы не догадываемся! Получается, что мы «ведемся» на самоуверенность? В каком-то смысле — да, убежден Ковалев. И апеллирует к знаменитому Жан-Полю Сартру. Тот, объясняя «эффект Золушки», писал: «То, что мы представляем собой, зависит прежде всего от ситуации. Нас нельзя отделить от тех обстоятельств, в которых мы оказываемся, ибо они формируют нас и определяют наши возможности». Вчитайтесь, и станет ясно, отчего при равных условиях хвост крикливого петуха вызывает больший интерес, чем оперение скромно сидящего в углу павлина.
— Знаете, что еще отличает профессионала от дилетанта? Разное отношение к цели. Профессионал ставит ее, но проявляет некую осторожность. Но чем ближе цель, тем он активнее. Непрофессионал любит обещать, и высшая точка его самоуверенности максимально отдалена от конечной цели. Построим! Сделаем! Выдадим! Но по мере продвижения к цели он теряет апломб, ища, на кого свалить вину за неудачу. Иными словами, характерная черта дилетантов — самоуверенность, которая приводит к краху, — резюмирует Ковалев.
— А еще одной особенностью дилетантов является их колоссальное предубеждение против доказательств. Иными словами, самоуверенные люди не склонны отыскивать информацию, которая способна опровергать то, во что они верят. Будь это хоть собственная непогрешимость.
Немного по-своему трактует воинственную природу невежества и Андрей Жиляев:
— Все, что происходит с таким человеком, происходит без критики. Ведь критика базируется на анализе, анализ — на опыте. Но нет этой обратной связи... Мы абсолютизируем информационную передачу как квинтэссенцию квалификации, называемую компетенцией. Но компетенция — это не одни знания, а сумма знаний плюс навыки. А навыки сформировать в сложившейся информационной модели малореально. Дилетант лишен этого. Даже если он правда много знает, то не умеет это применять к различным условиям. Поэтому у него все получается рутинно, шаблонно, топорно и приносит малый эффект. Но он настолько уверен, что дает людям собственные ценные знания и компетенцию, что отстаивает право на это, занимая именно острую, воинствующую позицию.
Профи сдались без боя?
Но ведь не может быть, что бы профессионализм сдавался так... дешево! По мнению Андрея Жиляева, беда в том, что приобретение знаний стало приравниваться к процессу обучения.
— Обучение — это получение знаний и навыков их применения, а также оценка условий их применения. Но эту часть сейчас не учитывают. Мы потеряли уважение к профессионализму, а дилетантизм поднят на щит и даже иногда является предметом гордости. Он же все освоил! Но вспомним, что опыт включает в себя не только усвоенные предшественниками истины, но и навыки их применения в изменяющихся условиях. А вот этого-то дилетант и не умеет.
Причем настроенный таким образом человек склонен игнорировать даже замечания относительно тех ошибок, которые совершает. Доказывая верность тезиса о смешении понятий о знании и опыте, Андрей Геннадьевич приводит любопытный пример «от обратного»:
— Мы сейчас часто апеллируем к опыту Китая. Черпаем оттуда те или иные парадигмы. Можно почерпнуть и полезное. Так, в Китае есть единственная форма обучения — профессиональная. Но вспомним наши театральные училища. Там набирают курсы под руководство профессионалов — мастеров. Это бесценный формат, поскольку со знаниями профессионал передает ученикам личный опыт.
По словам А. Жиляева, просвет впереди есть:
— Мне кажется, у нас начинается вынужденный прорыв профессионализма из-под этого наслоения навязанного дилетантизма.
Иными словами, дети дилетанта могут не стать дилетантами, если окажутся восприимчивы к иному знанию. И дилетант может накопить опыт, если поставит себе такую цель и откажется от воинствующей позиции нахального и самоуверенного невежды. Общество переживает периоды самоочищения. Вот уже и коучинг подвергается критике: люди начинают понимать, что тренинги личностного роста не дают человеку навыков, реализуемых в реальной жизни, поскольку они предлагают лишь некий слепок с суррогатной жизни, тенденциозно интерпретированные знания, не проверяемые личным опытом, а нацеленные лишь на то, чтобы человек слепо верил в их правоту.
Так будет надеяться на лучшее? Других вариантов нет. Да, кстати, о главном! Пыл воинствующих невежд можно охлаждать, давая им возможность совершать ошибки. Они дорого обходятся, но эти потери будут куда меньше, чем общая стоимость бала дилетантов.
КСТАТИ
Не так давно исследователь Роберт Проктор ввел в оборот термин «агнотология». Так профессор Стэнфордского университета назвал умышленное распространение невежества. Правда, существует оно в основном в торговых сферах — например, когда производители табака умышленно сбивают с толку пользователей их продукции, запутывая информацию о том, что курение вредит здоровью и даже способно вызвать рак.
0
10.00
