Рэп официально стал самой скандальной музыкой Российской Федерации: творчеством двух популярнейших исполнителей – Моргенштерна и Оксимирона (Oxxxymiron) заинтересовался Следственный комитет. Первый из них, после того как глава ведомства Бастрыкин обвинил его в торговле «наркотиками, по сути дела, в социальных сетях», спешно покинул страну, второй ждет результатов проверки своих текстов «на экстремизм». Как же вышло, что рэп, которым еще вчера российская публика брезговала, сегодня стал настолько актуальным жанром, что общество обсуждает новый альбом того же Оксимирона так бурно, словно это указ об отмене крепостного права?
Целых три десятка лет потребовалось русскому рэпу (или, шире говоря, хип-хопу), чтобы на него наконец обратили внимание и признали в нем серьезный музыкальный жанр.
Начиналось все вроде бы многообещающе: 30 лет назад (еще был жив Советский Союз) в Ленинграде прошел первый рэп-фестиваль «Рэп-пик», и длился он целых три дня. Это был не только фестиваль, но и конкурс: первое место досталось группе Bad Balance. Впервые перед большой публикой выступили «Термоядерный джем» и «Дубовый Гаайъ», а также забытые теперь команды вроде T-Jam или А2. В следующем году фестиваль провели в московском Парке Горького, а первое место присудили коллективу «MD & C Павлов».
К тому времени в репертуаре группы «Алиса» уже была песня «Тоталитарный рэп», а также более ранняя – «Меломан», в которой Константин Кинчев сообщал: «И вот пою еще одну песню в стиле рэп». По иронии судьбы, чуть позже, в 1990-е, порой именно «алисоманы» (члены весьма задиристой в то время «Армии «Алисы») участвовали в массовых драках с рэперами.
Самый же первый рэп на русском языке был зафиксирован в 1984 году на альбоме, который так и назывался – «Рэп». Появился он далеко не в самом очевидном месте – в Куйбышеве (ныне Самара). Автором был местный диск-жокей Александр Астров, помогала ему группа «Час пик». По большей части альбом состоял из типичной для того времени танцевальной музыки. Но был там и собственно рэп.
«Твердят уж много лет, что это просто невозможно – на русском делать рэп. Мол, и слова у нас длинней, и туго дело с рифмой. К тому же в нашем языке слишком мало ритма» – эти фразы из заглавной песни Астрова свидетельствуют: споры о том, можно ли культивировать рэп на отечественной почве, шли уже в середине 1980-х.
По одежке
Долгие годы хип-хоп оставался чуждым большинству населения страны. Он считался уделом позеров, поскольку публика судила об этом жанре исходя из того, что показывали по ТВ.
А там можно было увидеть лишь неловкие попытки подражать западным звездам в исполнении «Мальчишника», Богдана Титомира, Кристиана Рэя или Лики МС.
Серьезные поклонники рэпа сбивались в замкнутую субкультуру, отношение к которой извне порой было настолько агрессивным, что за «рэперскую одежду» – широкие штаны, толстовка с лого рэп-исполнителя, бейсболка с особым образом согнутым козырьком – на улице могли побить. Рэперы вызывали равную неприязнь и у представителей других субкультур, и у гопников.
Провалившаяся монополия
С 1994 года по инициативе участников Bad Balance стал проходить фестиваль Rap Music. В целом хип-хоп в ту пору оставался в андеграунде, хотя эпизодически та или иная песня прорывалась в эфир и звучала на всю страну. Например, так получилось в 1993-м с треком «Буду пАгибать мАлодым» в исполнении Мистера Малого, в 1995-м с песней «Лето пролетело» группы СТДК, в 1997-м с «Дилером» Дельфина – начавшего сольную карьеру участника «Дубового гая» и «Мальчишника».
Нельзя не упомянуть и такую важную для истории русского рэпа группу, как «Кирпичи». Хотя это скорее рок-команда, но на нее сильно повлиял американский рэпкор (гибрид рэпа и рока: Beastie Boys, Rage Against The Machine, Dog Eat Dog), благодаря чему в ее репертуаре оказалось довольно много хип-хопа. Остроумные тексты лидера команды Васи Васина удивляли тех, кто по старинке думал, что рэп – это только плохие рифмы и подражание американским неграм.
Тем не менее к началу нулевых не возникало впечатления, что рэп стал в России чем-то по-настоящему важным. Не помогли ни пришествие в 1998 году русского MTV (американский «головной офис» требовал больше клипов в стиле хип-хоп, но их в то время кот наплакал), ни начавшаяся в 2000 году шумная кампания по продвижению 17-летнего Децла. Его песни звучали из каждого утюга, но всерьез воспринимать Децла было невозможно – слишком уж было очевидно, что это коммерческий проект, да к тому же довольно потешный.
За Децлом стояло объединение, претендовавшее ни много ни мало на монополию в русском хип-хопе, – Bad B. Альянс, созданный энергичным рэпером Шеффом из Bad Balance и продюсером Александром Толмацким, отцом Децла. Просуществовал альянс всего пару лет. А тем временем на арену вышли новые герои, которым наконец удалось показать России хип-хоп с его лучшей стороны.
Кастовый принцип
Это была группа «Каста» из Ростова-на-Дону. После победы на фестивале Rap Music в 1999-м ее участники наводнили страну копиями альбома «Трехмерные рифмы», записанного так называемой «Объединенной Кастой» – содружеством ростовских рэперов. Оказалось, что «Каста» – лишь верхушка айсберга «южного хип-хопа» и что рэпа в Ростове на удивление много. Вскоре страна узнала «Песочных людей», Рем Диггу, Басту и прочих примечательных уроженцев Ростова и его окрестностей.
В 2002 году «Каста» выпустила альбом «Громче воды, выше травы». Песни из него попали на ТВ, на радио; особо эффектным оказалось участие группы в саундтреке к нашумевшему фильму «Антикиллер». Впервые доступ к широкой аудитории получил непричесанный рэп «с улиц», а не копирующий западные образцы продюсерский проект.
Группа учредила собственную звукозаписывающую компанию Respect Production, которая помогла пробиться многим другим популярным ныне артистам, среди которых Смоки Мо, Нойз МС, Макс Корж.
«Каста» со временем стала своего рода энциклопедией русского рэпа – ее музыка развивалась и умнела, вбирая в себя все новые веяния в хип-хопе, кроме, пожалуй, моды на глупость, пришедшей в конце 2010-х.
Время бурного роста
На успех ростовчан оперативно отреагировал чуткий к конъюнктуре лидер «Ленинграда» Сергей «Шнур» Шнуров. На альбоме «Для миллионов» (2003) было много рэпа; именно с этой пластинки началась стадионная популярность «Ленинграда». Впрочем, Шнур вскоре к рэпу охладел и вернулся к привычной песенной форме.
За несколько лет в середине нулевых лицо русского рэпа сильно изменилось. Начался бум – в разных городах появлялись десятки новых исполнителей.
В Петербурге рэп-сообщество сложилось вокруг домашней студии «Кухня Запись», или Kitchen Records. Это были такие артисты, как Смоки Мо, Крип-А-Крип, группы «Невский бит», Krec.
О группе Krec стоит сказать особо, так как она одной из первых перешагнула рамки субкультуры и сломала стереотип, что рэп адресован только подросткам в широких штанах. Группу отличал романтический настрой. Песня «Нежность» попала в саундтрек к популярному фильму «Питер FM» и принесла Krec славу. Отдельным феноменом стал участник группы – Ассаи (Алексей Косов), вскоре начавший сольную карьеру. Его тексты были скорее сложной аллегорической поэзией, чем привычным рэп-речитативом.
В Москве начинал делать первые записи Гуф, для которого творчество стало в прямом смысле слова психотерапией. Лирика его была искренней и крутилась вокруг главной проблемы в жизни автора – наркотиков. То ли благодаря, то ли вопреки этому к концу десятилетия Гуф стал едва ли не самым известным русским рэпером.
Еще одна важная московская группа – «Многоточие». Она держалась особняком и первой отказалась от традиционного хип-хоп-имиджа, перенятого у черных артистов. Участники команды – Руствели, Краснодеревщик и другие – выглядели как обычные обитатели Кузьминок, а не Бронкса или Комптона. Позиция «Многоточия» – мы живем в России и не притворяемся неграми – была в то время вызывающей. Их рэп был близок к дворовой песне, а пронзительная «Щемит в душе тоска» стала практически народной.
Грязь и глянец
Долгое время считалось, что рэп в России – музыка либо для модников, либо для «пацанов с района». «Культурная публика» его чуралась. Во многом это было связано с тем, что первые русские рэперы вовсе не были мастерами художественного слова. Сформировав о жанре мнение, снобы уже не считали нужным его менять, даже когда в рэпе стали появляться по-настоящему талантливые и интересные исполнители («Рабы лампы», «Каста»).
Исключением стала возникшая в 2004 году группа «Кровосток». Ее участники – художники, уже немолодые и опытные. Их лирика, изрядно сдобренная матом, была чернушной пародией на американский «гангстерский рэп» – разборки, наркотики, убийства и прочий криминал. Это были постмодернистская ирония и стёб, которые оценили богема и творческая интеллигенция. Но не госорганы. В 2015 году за «Кровосток» взялся ярославский ФСКН, решивший, что группа пропагандирует насилие и «немедицинское потребление психоактивных веществ». Впрочем, в итоге все закончилось хорошо.
Примерно в то же время появился еще один ироничный проект – рэпер Сява. За этим псевдонимом скрывался интеллигентный радиоведущий Вячеслав Хахалкин. Попробовав себя в электронной музыке и даже выступив на фестивале «Казантип», настоящего успеха он добился, взяв сценический образ наглого провинциального гопника. Правды в этом было ничуть не больше, чем в творчестве «Кровостока», зато лирика в разы проще. Именно незамысловатость текстов помогла рэперу Сяве стать популярным среди тех, кого он пародировал – приблатненных молодых людей, не отягощенных интеллектом. Этот подвид рэпа так и стали называть – «пацанским» или же гоп-хопом. Помимо самого Сявы в этом жанре работает еще, например, Витя АК.
На противоположном конце культурного спектра в середине 2000-х появился «глянцевый» рэп. Он был менее разнообразен, чем пацанский. Одним из немногих, кто мог со знанием дела рассказывать в песнях о дорогих машинах и прочих элементах сладкой жизни, был сын весьма обеспеченных родителей Тимати. То, что он делал, было ближе к модному тогда R’n’B и идеологии «богатых и красивых», но слабо разбирающаяся в жанровых нюансах публика считала Тимати рэпером. Характерен его дуэт «Потанцуй со мной» с Ксенией Собчак, известной тогда сугубо как светская львица.
Предпринимались попытки соединить гламур и дворовые интонации. Можно вспомнить две фигуры, которые обращали на себя много внимания в середине 2000-х: Лигалайз с треком «Будущие мамы» и белорусский рэпер Серега с его «Черным бумером».
Золотая эра
К концу 2000-х игнорировать существование хип-хопа в России стало уже невозможно. Стены между ним и остальным миром уже не было, но еще оставалась тонкая пленка, за которой, как отчетливо было видно, бурлила жизнь: выпускались альбомы, проводились концертные туры, зарабатывались серьезные деньги. Интернет существенно помог делу: благодаря Сети любой рэпер, даже из самого глубокого андеграунда, мог быть услышан, особенно когда артистов еще не стало так много, как сегодня.
Даже телевидение наконец обратило взор на актуальное явление. В 2008 году канал «Муз-ТВ» запустил конкурс «Битва за респект». Впервые в «телек» попали не подготовленные продюсерами исполнители, а «ребята с улицы», сами сочинявшие и тексты, и музыку. Что еще примечательнее, финал третьего сезона передачи (2009) посетил Владимир Путин, в то время премьер-министр РФ. Зрители пытались разгадать высший смысл этого неожиданного появления: то ли премьер решил показать, что он близок к молодежи, то ли хип-хоп начали раскручивать на государственном уровне.
Перебравшийся в Москву ростовчанин Баста (Василий Вакуленко) основал в столице творческое объединение и концертное агентство Gazgolder, которое к началу 2010-х собрало внушительную команду популярных рэперов – от Гуфа до «АК-47» и челябинской «Триагрутрики».
В 2011 году телеканал A-One, прежде специализировавшийся на альтернативном роке, переключается на хип-хоп, как более перспективное направление.
В первой половине 2010-х русский рэп вступил в пору зрелости. Исполнители есть на любой вкус: для обеспокоенных судьбами родины (25/17, «Грот», Хаски), для начитанных и склонных к рефлексии («Ночные грузчики», «Макулатура»), для ориентированных на саморазвитие и духовный поиск (Ассаи, Смоки Мо), для любителей грязного андеграунда («Ленина пакет», The Chemodan), спорта и трезвости (Миша Маваши), ценителей добродушно-остроумного описания провинциальной жизни («Триагрутрика»), хип-хоп со щепоткой народной задушевности (Баста), для любителей экспериментального звука (Скриптонит), не говоря о толстом слое рэпа для любителей покурить и попить пивка.
Обидные рифмы
На несколько лет в моду внезапно вошли рэп-баттлы. Даже очень пожилым и далеким от поп-музыки людям пришлось выучить этот термин, означающий обмен зарифмованными колкостями (а зачастую и оскорблениями) между двумя артистами. На Западе баттлы издревле были частью традиции хип-хопа, в нашей стране бум этого направления начался в 2012–2013 годах, когда появились площадки Slovo и Versus.
Жанр этот на любителя, напоминает спортивное состязание и интересен далеко не всем рэперам, тем более маститым. Но кому-то из начинающих он помог обратить на себя внимание, например, Оксимирону или его оппоненту Гнойному (он же Слава КПСС).
С другой стороны, многие артисты, блиставшие на баттлах, оказываются не столь выразительными вне поля боя. Записать полноценный альбом с разнообразными треками бывает труднее, чем сочинить язвительную филиппику.
Внезапный спрос на баттлы был частью болезни роста русского рэпа, его адаптации в местном климате. Его можно сравнить с модой на пранки и другие сомнительные развлечения вроде перепалок в ток-шоу. Мода прошла так же внезапно, как появилась, и сегодня о баттлах уже мало кто помнит.
Аншлаги на стадионах
В середине десятилетия казалось, что популярность хип-хопа достигла пика: в 2016 году Баста собрал 35 тысяч зрителей на стадионе «Олимпийский». Подобное прежде было возможно только для народной группы вроде «ДДТ» или «Ленинграда». В следующем году «Олимпийский» собирает Оксимирон.
За несколько лет этот репатриировавшийся из Великобритании эмигрант проделал путь от завсегдатая рэп-баттлов до властителя дум молодежи и интеллигенции. Описывать этот путь в подробностях слишком долго, но немалую роль в прославлении Окси сыграл альбом 2015 года «Горгород». Довольно наивно выстроенная антиутопия, но именно она наконец заставила «культурную публику» признать, что рэп – это все-таки форма поэзии, а не просто стишата-нескладушки. Увы, ни Влади из «Касты» или Джамал из «ТГК», ни Ассаи, ни «Макулатура», ни Хаски, ни десятки других стихотворцев не удостоились такой чести. Сыграла роль любовь Оксимирона к интеллектуальной игре, инкрустированию текстов различными художественными аллюзиями.
Интерес к его творчеству подогрела новость о том, что школьница из Хабаровска на уроке литературы успешно выдала куплеты из песни Окси «Переплетено» за стихотворение Осипа Мандельштама. Больше половины зрителей на концерте в «Олимпийском», пожалуй, составляли люди, пришедшие оценить поэтические кульбиты, чем традиционная рэперская публика.
Кто полюбил Мирона?
Как реакция на излишнюю интеллектуализацию хип-хопа и как следствие того, что в музыку пришло первое поколение россиян, выросшее в материальном комфорте, во второй половине 2010-х страну накрывает волна нарочито «бездуховного» рэпа: Pharaoh, Элджей, Face. Деньги, наркотики, секс, клубы, самолюбование – обычные темы для западного рэпа. Но в России в силу логоцентричности нашей культуры зацикленные на этих темах песни звучат диковато и взрослому человеку кажутся пошлыми и глупыми.
Трек Тимати 2006 года «В клубе» тоже не был образцом хорошего вкуса и интеллектуальности, но в рэперах нового поколения настораживает нарочитая циничность. Апофеозом «бездуховности» стало творчество Моргенштерна – опять наркотики, опять воспевание собственного величия и коммерческой успешности. Причем тексты кажутся примитивными и нелепыми в сравнении даже не с Оксимироном, а с самыми первыми рэперами России – группой «Мальчишник», например. Но есть нюанс. Моргенштерн держит фигу в кармане – он сознательно «опрощается», а его лирический герой – это такой же арт-проект, как гротескные бандиты из песен «Кровостока».
Что касается Оксимирона, то этой осенью он сначала заставил всю российскую блогосферу обсуждать свои психологические травмы и закрытие гештальта (трек «Кто убил Марка?»), а затем разобрать на цитаты свой новый альбом «Красота и уродство». Россия – по-прежнему страна, где принято прислушиваться к словам, порой даже сверх меры. Именно благодаря логоцентричности она давно должна была бы обратить внимание на рэп, но снобизм и стереотипы мешали этому. Жалко только, что сегодня кроме Оксимирона культурная публика не знает в хип-хопе практически никого. Но, может быть, еще узнает.
0
44.25
