24 мая, в день начала работы Санкт-Петербургского экономического форума-2018, президент России Владимир Путин в Константиновском дворце принимал французского президента Эмманюэля Макрона. Специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников придирчиво следил за ходом многочасовых переговоров и пришел к выводу, что французский президент хотел произвести впечатление человека, который искренне жалеет о том, что в отношения России и Франции проникло непонимание. Впрочем, на пресс-конференции уже совсем поздно вечером они опять спорили друг с другом.
Первый день форума Владимир Путин провел в Константиновском дворце. И этот день начался с двух назначений. Сначала в кабинет к российскому президенту зашел бывший первый вице-премьер Игорь Шувалов. Участь его была предрешена. Самый, на мой взгляд, деятельный член правительства переходит на работу во Внешэкономбанк.
Выяснилось, что состояние ВЭБа не очень хорошо: во всяком случае, Владимир Путин, презентуя Игорю Шувалову его новую должность, говорил, по сути, о том, что банк предстоит поднять с колен и снова превратить в институт развития.
Это, надеюсь, не значило, что кто-то считает, а прежде всего он сам, будто на предыдущем посту он этого доверия не оправдал.
Следующим в очереди на публичный прием к Владимиру Путину был еще один вице-премьер, Дмитрий Рогозин. И его участь тоже была предрешена, ему достался «Роскосмос», все было настолько очевидно, что, когда Дмитрий Рогозин проходил мимо, я поздравил его с новым назначением.
Господин Рогозин, надо отдать ему должное, на невинную провокацию почти не среагировал, только легко кивнул и рассеянно улыбнулся с неясным вроде бы смыслом: в конце концов, он не хуже меня понимал, что этого назначения нет, пока Владимир Путин через пять минут о нем не скажет.
А пять минут в такой ситуации не вечность, конечно, но все-таки пропасть.
Судя по тому, что когда Владимир Путин вышел из своего кабинета к Дмитрию Рогозину, левую руку он уже небрежно держал в кармане брюк, беспокоиться бывшему вице-премьеру было не о чем: Игорь Шувалов, судя по всему, привел его в прекрасное расположение духа (или по крайней мере не испортил его). И Дмитрий Рогозин тоже не подвел президента, а заверил ровно в том же самом: он не подведет. Впрочем, не только не подведет, а еще и сделает «все возможное и необходимое».
Следующим собеседником президента России уже через двадцать минут стал заместитель председателя КНР Ван Цишань.
Я все думал теперь, на какое направление бросят его, и получалось, что все вроде уже занято: и сельское хозяйство, и цифровые технологии… Тем более было интересно.
Между тем Ван Цишаня и так только что назначили на его сегодняшний пост. И я слышал, как один российский фотокорреспондент допытывается у высокопоставленного сотрудника китайского протокола, как правильно произносится и, главное, как пишется фамилия нового собеседника Владимира Путина. Он переспросил столько раз и в таком количестве вариантов, что я бы на месте и Ван Цишаня, и сотрудника китайского протокола давно если бы не обиделся, то расстроился бы точно.
Но тот вел себя удивительно покладисто, раз за разом воспроизводя несложную на самом деле (но только не для фотокорреспондента как такового) фамилию.
Учитывая, как трепетно при этом любой без исключения протокол и любая пресс-служба относится к паритету в двусторонних отношениях, предполагаю, что вскоре, при визите Владимира Путина в Китай, сотрудникам российской пресс-службы предстоит выдержать допрос какого-нибудь китайского фотокорреспондента насчет того, как пишется, например, эта странная фамилия Силуанов…
Ван Цишань продемонстрировал между тем доброжелательное многословие и рассказал, что он и раньше много работал над тем, чтобы вывести российско-китайские отношения на новый и, может быть, даже невиданный уровень,— «вместе с Игорем Сечиным» (он сидел сейчас здесь же.— А. К.), разумеется.
— И под вашим контролем, конечно! — наконец-то спохватился заместитель председателя КНР, обращаясь к Владимиру Путину.
Потом российского президента навестила директор-распорядитель Международного валютного фонда Кристин Лагард, которая в присутствии журналистов сообщила только, что в прошлый раз она приезжала на форум, который проходил в самом центре Санкт-Петербурга (это ей показалось.— А. К.), «а теперь — вот здесь» (это ей тоже показалось, потому что на самом деле форум проходит не в Константиновском дворце, а километрах в пятнадцати от него.— А. К.).
Обо всем остальном, что ей показалось за последнее время, она сообщила Владимиру Путину без свидетелей. Впрочем, главным событием дня было, без сомнения, прибытие в Стрельну президента Франции с супругой. Эмманюэля Макрона ждали тут полноценные переговоры с Владимиром Путиным, а жену французского президента — для начала фотографирования с ними на свежем воздухе.
Получается, на Версаль Владимир Путин решил ответить Эмманюэлю Макрону Стрельной. Константиновский дворец был противопоставлен Версальскому. Равноценным ли был этот ответ? Нет.
В переговорной комнате все было готово. Некоторая заминка вышла с флагом за креслом президента Франции, но и она была устранена (впрочем, кресла слишком близко примыкали к знаменам и могли начать производить впечатление опахал, так что с точки зрения протокола это была неточность).
При этом наиболее уместным, мне казалось, здесь выглядел флаг ЕС: он по цвету лучше всего гармонировал с фиолетовым стволом люстры под потолком в центре комнаты. Наконец сообщили, что президент Франции с супругой подъезжает к Константиновскому дворцу. Они встретились у входа, подошли к козырьку с видом на просторы парка и на Финский залив, и Владимир Путин долго им о чем-то рассказывал. Ему было о чем: он сам, в конце концов, долго допроектировал утраченную было беседку внизу, которая когда-то по замыслу архитектора должна была венчать парковую композицию между прудом и заливом.
Когда они закончили, когда сфотографировались перед больше чем сотней журналистов, Брижит Макрон вдруг взяла инициативу в свои руки, опять подошла к Владимиру Путину и о чем-то спросила его. И он опять начал старательно отвечать. Президент Франции в его монолог, изредка прерывавшийся вопросами госпожи Макрон, уже не вмешивался.
Потом они проводили Брижит Макрон до машины, и она уехала: Эрмитаж, Петергоф… Беспроигрышный туристический маршрут…
В это время в небольшой, в сущности, переговорной собрались члены делегаций: по три человека с каждой стороны — министр обороны, министр иностранных дел и помощник президента.
Наши вошли первыми и с комфортом разместились за своими стульями, рассчитывая без промедления стоя встретить президентов, а в дверях в это время образовался затор. С одной стороны, какой-то француз, войдя в них, встал и стал вдруг пропускать всех остальных, а с другой — вошел отечественный чиновник, которому сразу рассказали, что он здесь по собственному недоразумению, он пожал плечами и вдруг ринулся назад, расталкивая всех плечами и что там у него еще было. Различие в манерах оказалось безупречно демонстративным.
Между тем пожилой француз оказался в конце концов начальником лично штаба президента Франции адмиралом Бернаром Рожелем (я не мог отделаться от мысли, что с таким добродушным лицом нельзя командовать войсками), и он протиснулся к двум своим коллегам, о чем-то с облегчением заговорив с ними.
Между тем, дождавшись, пока все пройдут, в комнату не спеша вошел еще один немолодой француз и направился к своим переговорщикам. Ему в меру вежливо указали… Нет, не на дверь, а туда, где стояли журналисты. Этот человек по всем признакам участия в переговорах принимать был не должен.
Он недоуменно пожал плечами и сделал то, о чем его просили.
Тут оказалось, что, кажется, зря все так засобирались сюда: Владимира Путина и Эмманюэля Макрона не было. Через некоторое время мне стало известно, что они, вместо того чтобы прийти к нам, направились, проводив даму, почему-то в кабинет к Владимиру Путину.
Все, конечно, удивились, потому что тут их ждало все-таки слишком много людей и как-то странно, что они так пренебрегли всеми здесь. Впрочем, такая же история была только что с Ангелой Меркель в Сочи, когда, встретившись на крыльце, она и Владимир Путин тоже уединились на полтора часа, и все, включая многих министров, зря их прождали до обеда (в прямом смысле).
Похоже, президентам России и Франции что-то сказали все-таки, и минут через десять после того, как разошлись было все наши министры (французы остались стоять), было сказано, что президенты все-таки идут.
И теперь неожиданные навыки продемонстрировал пожилой француз, которого отправили к журналистам. Он вдруг очень твердо и быстро для своего возраста пересек всю комнату и перешел к членам французской делегации, а на предложение вернуться ответил на этот раз категорическим и надменным отказом. И когда вошли президенты, он уже стоял рядом с коллегами четвертым (стульев было по понятным причинам три) и вот уже здоровался за руку с Владимиром Путиным, который подошел ко всем по очереди.
Это проворство выглядело бы очень трогательно, если бы не было таким грубым нарушением протокола. К тому же природно вежливый министр обороны Франции еще попытался уступить ему свой стул…Но так далеко старик не пошел (хотя ему оставалось сделать всего пару шагов) и нехотя вышел из комнаты вместе с журналистами.
Конечно, я видел, он рассчитывал, что его попросят остаться, если даже не Эмманюэль Макрон, то уж Владимир-то Путин точно.
Я узнал потом, конечно, кто это. Оказался Жан-Пьер Шевенман, министр обороны еще при Франсуа Миттеране, кандидат в президенты Франции в 2002 году, социалист, вечный советник по России… Я глядел на него и думал, что этот плохого не посоветует… Если, конечно, кто-то возьмется его слушать…
Владимир Путин и Эмманюэль Макрон наговорили друг другу любезностей, но в меру. Все обратили внимание на то, что Владимир Путин обращался к коллеге на «вы», а он к российскому президенту — на «ты». Господин Макрон рассказывал, что две таких страны, которые являются постоянными членами Совета Безопасности ООН и вообще «имеют такие крепкие многовековые связи друг с другом», могут и должны разговаривать. Но с другой стороны, зачем он оправдывался и перед кем?
Журналисты уже выходили, когда Владимир Путин сказал коллеге:
— Ну щас пройдемся по общей повестке…
И стало ясно, что основной разговор, не по повестке, у них впереди и что коротким он не будет.
Разговор получился не просто длинным, а многочасовым. Обед перешел в ужин, а Эмманюэль Макрон все еще беседовал с Владимиром Путиным, хотя почти все члены правительства были уже в зале, где давно должна была начинаться пресс-конференция.
С корреспондентами министры предпочитали не разговаривать. Не то — фотокорреспондент «РИА Новости» Сергей Гунеев, который очень скоро разговорил министра промышленности и торговли Дениса Мантурова.
— А почему в правительстве нет министра связи Никифорова? — недоумевал господин Гунеев.
— Не мыслил глобально…— вздыхал господин Мантуров.
— Но он же умный человек! — поражался Сергей Гунеев.
— На всех умных в правительстве места не хватает…— доходчиво объяснял господин Мантуров.
— Да где хоть он сейчас? — переживал пытливый фотокорреспондент.
— Пока нигде…— разводил руками министр.
Наконец появились Владимир Путин и Эмманюэль Макрон. В их присутствии члены делегаций продемонстрировали уже подписанные соглашения. В том числе господин Михельсон, глава НОВАТЭКа, и его коллега из французской компании Total издалека показали соглашение об участии Total в проекте «Арктик СПГ-2». После этого оба выступили с заявлениями. Господин Путин (французский президент слушал его феноменально внимательно, полностью развернувшись к российскому президенту) был краток, а Эмманюэля Макрона хватило минут на двадцать.
Он вспомнил генерала де Голля, который хотел еще в 1966 году приехать в Ленинград, «чтобы рассказать о героизме жителей, оказавшихся в блокаде», и добавил:
— Поэтому я завтра буду посещать Пискаревское кладбище.
А это, если я не ошибаюсь, уже поступок. Эмманюэль Макрон сказал и про дивизию «Нормандия-Неман» («тогда французы и русские говорили: "Мы летали в общем небе!"»), и обратил внимание российского президента, что Петербург — его, Владимира Путина, город:
— Вы тут родились, господин президент! Вы в нем выросли, учились в нем, вы им управляли!
После этого Эмманюэль Макрон напомнил, что он сейчас, в свою очередь, управляет Францией и что Франция — независимая страна (впрочем, она, видимо, сильно зависит от него, раз он ею управляет).
И добавил, что диалог с Россией — «это звено нашей независимости! Как и наш диалог с США!».
Он признал:
— Мы позволили некоему недопониманию проникнуть в наши ряды…
Впрочем, формулировка была бесконечно деликатной. Кроме того, сложилось полное впечатление, что господин Макрон теперь искренне жалеет об этом.
И он еще долго поддерживал это впечатление.
Журналистка газеты Le Figaro интересовалась реакцией президентов на отмену встречи глав США и Северной Кореи. Господин Путин выразил сожаление, но произнес:
— КНДР сделала все, чтобы встреча состоялась. Взорвали даже тоннели, мосты (которые, видимо, поддерживали ядерную программу Северной Кореи.— А. К.).
Господина Макрона больше интересовал срыв иранской сделки. Господин Путин говорил, что соглашение 2015 года нельзя расширять, как предлагает французский президент, потому что тогда это будет означать выход из сделки, которая не предполагает никаких дополнительных условий.
А Эмманюэль Макрон отвечал, что он и не предлагал расширить параметры сделки, а суть его идеи — дополнить соглашение июля 2015 года.
Вот вокруг этих слов они и дальше будут спорить: «расширить» или «дополнить».
Корреспондент телекомпании RTL сказала, что сегодня международная комиссия огласила итоги расследования катастрофы сбитого над Донбассом малайзийского самолета.
— О каком решении вы говорили, я так и не понял,— переспросил российский президент.— Я не понимаю…
— Малайзийский самолет, который сбит над Донбассом! — пояснил корреспондент.
— А,— кивнул Владимир Путин.— У нас отношение такое. У нас к этому расследованию нет допуска. Украина, хотя не закрыла в свое время воздушное пространство (он имел в виду, что не в последнюю очередь из-за этого самолет был сбит.— А. К.), работает в этой комиссии, а Россия — нет. Но мы внимательно будем относиться к работе комиссии… Я пока не видел даже текста.
И сам переспросил:
— И про Сенцова еще спрашивали?.. Его осудили за подготовку террористических актов. Меня удивляет, почему вы, французский журналист, не задаете, например, вопросы о судьбе журналиста, которому на Украине предъявили обвинение в государственной измене за его профессиональную деятельность! И почему-то его судьба вас не интересует!
— Еще было про кибератаки,— напомнил вдруг Владимиру Путину Эмманюэль Макрон.
Речь, видимо, шла о российских кибератаках во время каких-нибудь выборов.
— Говорят же, что действие рождает противодействие,— пожал плечами Владимир Путин,— чтобы не было противодействий, надо договориться о правилах…
Звучало двусмысленно. Не о том ли это было, что да, кибератаки имели место, тогда это было, конечно, первое признание такого рода.
Впрочем, скорее всего, господин Путин просто не понял вопроса.
Господин Макрон сказал, что проблема Сенцова и Серебренникова («который заставил Европу мобилизоваться») — очень чувствительная и они об этом говорили:
— И я думаю, что мы сможем продвигаться по этому поводу вперед…
По большому счету французский президент по-прежнему был подозрительно миролюбив.
В конце концов его спросили, приедет ли он на чемпионат мира по футболу поддержать свою сборную. Смысл-то был, конечно, ясен: Великобритания, например, заявила, что ее официальные лица не приедут ни за что. Так что господин Макрон был зачем-то поставлен в более или менее некомфортную ситуацию.
— Я надеюсь приехать поддержать…— у него было время подумать, пока Владимир Путин отвечал на другой вопрос.— Я, может, не буду с самого начала, но если французская сборная выйдет в финал!.. И поскольку я оптимист, я могу сказать, что я наверняка приеду!
То есть на открытии его не будет.
Выкрутился ведь.
0
75.00
