Нет, неспроста Владимир Путин озвучил решение идти на президентские выборы именно на Горьковском автомобильном заводе – одном из старейших в стране предприятий двойного назначения. В контексте недавнего выступления главковерха в Сочи, где он говорил о готовности к мобилизации промышленного потенциала страны,выбор площадки лишь подчеркнул серьёзность сказанных им слов, наполнив их убойным, как свинец, смыслом. Произносим «мобилизационная экономика» – и становится страшно. Или, напротив, – смешно?
Признаться, готовность к мобилизации у нас пока аховая – как у бойцов стройбата, которых подняли по тревоге среди ночи. Пока все строились, половина личного состава стоя уснула. Другая половина на всякий случай скрылась в санчасти. Это автор из личного опыта 30-летней давности знает, и вряд ли что-то с тех пор существенно изменилось. Ну какая может быть мобилизация, если на военных складах даже комплектов формы нового образца – в обрез? Каждый год Минобороны закупает по 200 тыс. пар утеплённых сапог, тех, что теперь вместо валенок, из расчёта одна пара обуви на два года носки. Через два года там уже списывать нечего, но дело не в этом – нетрудно сосчитать, что армия сможет обуть в зимний период 400 тыс. солдат, не больше. Ладно, пошарят старшины по каптёркам, добудут ещё 100 тыс. изрядно поношенных пар. В итоге обутыми по всем правилам будут полмиллиона бойцов. Но мобилизация – это же гораздо больше, разве нет? Несколько миллионов человек! Согласно августовскому приказу № 500 Минобороны «О вещевом обеспечении в мирное время» определены сроки эксплуатации той или иной форменной одежды, но эти сроки явно взяты с потолка. Полушерстяные рейтузы предписано выдавать на пять лет, матрас – на пять лет, подушку – на целых восемь! По сути же, эти нормы означают одно – амуниции не хватает. Для стирки белья предусмотрена норма расхода порошка – от 3 до 8 граммов на человека. Что можно отстирать в таком количестве порошка?! Для стирки в бытовых стиральных машинах предусмотрено тоже не густо – по 150 граммов порошка в месяц. Впрочем, две положенные военнослужащему футболки, так или иначе, придётся пореже стирать, чтобы их хватило на год.
Прошлой осенью, когда власть впервые напомнила гражданам о мобилизационных мероприятиях, не раскрывая, впрочем, смысла этого тревожащего словосочетания, питерский губернатор Георгий Полтавченко поторопился, что называется, попасть в струю. И подписал документ, гарантировавший жителям Северной Пальмиры в случае форс-мажора по 300 граммов хлеба в сутки, что, согласитесь, более чем вдвое превосходит блокадную пайку. При таком рационе хлебных запасов в Питере хватило бы на полтора месяца, сосчитал Полтавченко. Но петербуржцы мобилизационной готовности губернатора не оценили – разразился скандал. В итоге жителям города пообещали вдвое увеличить наполняемость закромов. Обещания Полтавченко сдержал, но частично: запас зерна смогли увеличить не вдвое, а примерно на треть. Хуже то, что стратегический запас здесь же чуть было не принялись поедать – в конце октября Полтавченко уведомил вице-премьера Аркадия Дворковича «об угрозе дефицита хлебопекарной продукции из-за нехватки вагонов для доставки зерна в город». Проблему в итоге решили, но осталось понимание, что мобилизационная готовность оказывается полезна не только в случае войны или стихийного бедствия.
Что же касается стратегических запасов, то с ними у нас ситуация ещё более запутанная, чем год назад. По итогам прошлогодних мобилизационных мероприятий, год назад Росрезерв был выведен из-под контроля Минэкономразвития и переподчинён напрямую правительству. Наверное, это не более чем совпадение, но переподчинение состоялось ровно через неделю после ареста министра экономического развития Алексея Улюкаева, хотя такое поручение президент дал ещё осенью 2015 года, но выполнять его явно не спешили. Передача Росрезерва правительству сделает менее затратной и более современной систему мобилизационной подготовки экономики, отметил вице-премьер Дмитрий Рогозин. И что же? Выясняется, что закрома родины так и не удалось свести воедино – как и прежде, одну их часть контролирует Росрезерв, а другую – Минобороны. Не решены проблемы с ветшающими «комбинатами» – хранилищами запасов, и окончательно не согласована их номенклатура, как, впрочем, и год назад. Закладывать стратегический запас сена или не закладывать? Китайцы закладывают, а мы – нет. А если война – чем будем скотину кормить? А табачные изделия? Сегодня на складах их нет, имейте в виду. Запасливые военные хранят баллоны с природным газом, а в гражданских хранилищах их уже нет. Как и консервированной гречневой каши с тушёнкой – кому она нужна, если можно хранить крупу? А ведь в банках каша была, во-первых, готовой к употреблению, а во-вторых, содержала мясо и жиры, которых, понятно, нет в сухих крупах. Представим, что случился форс-мажор: сварить крупу негде, нет ни мяса, ни жира – и какой тогда смысл в этих крупах? Год назад мы сообщали о том, что мясные консервы – пятую часть стратегического запаса страны – «вывели за штат номенклатуры товаров, подлежащих хранению», и не проводили новых закупок в течение нескольких лет. В 2009 году на 150 базах Росрезерва хранилось порядка полутора тысяч наименований продуктов стратегического запаса на общую сумму более 5 млрд рублей – сегодня и баз вдвое меньше, и хранящихся там продуктов. Кстати, за год никто так и не разобрался с ценообразованием, применяющимся в Росрезерве. Forbes как-то сообщал, что цены на товары, которые Росрезерв вознамерился реализовать, ниже рыночных на 30–40%, но при этом цена, по которой Росрезерв закупает товары, может быть выше рыночной на 15–20%.
Мобилизация для олигархов – сдай свою яхту и спи спокойно!
Но, как говорится, не хлебом единым – в свете объявленной мобилизационной экономики возникает немало непраздных вопросов, которые пока повисают в воздухе. Скажем, мобилизационные мероприятия предполагают создание в приграничных районах замаскированных и законспирированных складов с оружием, боеприпасами, медикаментами и продовольствием – это вам подтвердит любой офицер. Создаются у нас такие склады? Даже не сомневайтесь! – отозвались единым эхом главы думских фракций. Едва ли при этом задумавшись, что склады эти – для партизанской войны. Таким образом, наши законодатели (а вместе с ними и военные) подспудно признали, что боевые действия скорее всего будут идти на территории нашей страны, как бы министр обороны ни заверял всех в обратном. Год назад, публикуя статью «По законам военного времени», мы процитировали публициста Ирину Алкснис: «Мы готовимся к любому развитию событий, вплоть до самых тяжёлых и неблагоприятных, вплоть до партизанской борьбы». Иными словами, мы заранее готовимся к отступлению? А что будет с теми, кто отступить не успеет? А с гражданскими? Им что делать, сидеть по подвалам и ждать наших? Во время Великой Отечественной была хоть какая-то ясность. Сотрудничаешь с оккупантами за деньги – свои вернутся и расстреляют. А как сейчас? Что можно делать, а что нельзя, что будет считаться предательством, а что не будет? Этого людям никто не разъясняет, даром что страна готовится к мобилизации. Вероятно, у властей просто нет ответов – как не нашлось однозначного ответа, ехать нашим спортсменам на Олимпиаду в Южную Корею или же бойкотировать Игры.
Вопросов на самом деле немало. Бизнес-омбудсмен Борис Титов призывает состоятельных эмигрантов возвращаться в Россию из Лондона, где они скрываются от нашего правосудия, и даже готовит для них программу репатриации. «Они нормальные ребята, – поясняет Титов, – просто находятся в розыске через Интерпол, потому что на них возбуждено уголовное дело в России. Эти ребята воспользовались возможностью не оказаться в СИЗО» и сбежали за границу. Так вот, если они всё-таки не успеют вернуться и их начнут сажать в тюрьму на чужбине (или, как вариант, в особые лагеря, как во время Первой мировой) – считать ли их интернированными или попавшими в плен? С богатеями вообще много сложностей – можно ли реквизировать у них, например, автотранспорт? В советское время, покупая машину с полным приводом, счастливчик обязан был зарегистрировать обновку в военкомате. И там его предупреждали – от машины придётся отказаться ради обороны страны по первому требованию. Когда началась Великая Отечественная, у легендарного лётчика Михаила Громова реквизировали для армейских нужд подаренный ему в Америке спортивный «Корд» – автомобиль, непростой в эксплуатации, с непривычными по тем временам передним приводом и компрессором. Зачем военным понадобилась такая машина – неведомо, но Громов вынужден был её отдать. В конце войны машину ему вернули – в виде кучки рухляди. Так вот, в свете всего вышеизложенного – станут ли у наших богачей в рамках мобилизационных мероприятий временно реквизировать их спортивные «Феррари» и «Порше» или обойдутся полноприводными «Лендкрузерами» и «Туарегами»? А катера и яхты, а бизнес-джеты – они ведь наверняка пригодятся для переброски раненых в тыл с поля боя? Сегодня бухта Балаклавы полна разнообразными катерами и яхтами – будут ли власти реквизировать эти маломерные плавсредства? Во время Великой Отечественной отнимали даже вёсельные рыбацкие ялики, не вполне понятно, правда, зачем.
Стою на асфальте я, в лыжи обутый
А как вам такой непраздный вопрос – как быть с эвакуацией мирного населения? Вы не поверите, но, несмотря на то что мобилизационные мероприятия принялись отлаживать ещё год назад, до сих пор нет никакой ясности с тем, как и куда будут вывозить людей. Этим летом МЧС вроде бы грозилось завершить разработку пакета документов, регламентирующих правила эвакуации гражданского населения городов, оказавшихся в зоне боевых действий, но, похоже, процесс затянулся. А пока в России действуют прежние, ещё советские нормы, в которых прописано, что в первую очередь эвакуируют гражданских, не занятых на предприятиях оборонного комплекса. И – никаких других пояснений. Можно себе представить, какая возникнет давка на вокзалах! Нет правил, а правоохранителям никто не объяснил, как и что делать. Вот так мобилизация!
И это ещё не самое страшное. Согласно действующим нормам население Москвы в случае военной угрозы должно быть вывезено и расквартировано в 11 регионов. По правилам их должны подселять в квартиры к местному населению по специальным ордерам – но только в те, которые находятся в государственной собственности. Учитывая тот факт, что значительное число квартир приватизировано, подселять москвичей скорее всего будет некуда. Во всяком случае, над этой проблемой пока никто не задумался. Подселять же эвакуированных без согласия собственника невозможно. Причём это согласие обязательно должно быть письменным.
Да, кстати, а куда в случае чего перенесут столицу? Снова в Самару, как собирались в Великую Отечественную? Похоже, и этот вопрос придётся решать в рабочем порядке, чтобы не сказать – в пожарном. Но с переносом столицы уж как-нибудь решат, а вот как там с бомбоубежищами? Год назад власти схватились за голову – в стране разукомплектовано от 95 до 98% бомбоубежищ! Дизельные генераторы для подачи света отыскались лишь в каждом 10-м из них, а запаса воды и продуктов не нашлось практически нигде. Большинство защитных сооружений и убежищ находятся либо в федеральной, либо в муниципальной собственности, разъясняют в МЧС. И сдаются в аренду коммерческим структурам. Деньги, которые эти структуры платят, теоретически должны расходоваться на обслуживание законсервированных сооружений. В Москве так и поступают, а что касается провинции – с этим швах. К слову, в столице несколько тысяч бомбоубежищ (сколько именно – государственная тайна). Однако сомнительно, что мест в них хватит на всех. За несколько последних десятилетий мегаполис разросся, а новых сооружений уже практически не строили.
Смысл мобилизации – «освоить» побольше денег?
Мобилизационные мероприятия начались год назад. Казалось бы, времени у соответствующих ведомств было достаточно, чтобы осмыслить вызовы времени и подготовить на них ответы. Но, как выясняется, сделано до обидного мало. А, собственно, почему? Злые языки талдычат: вся эта мобилизация задумана лишь для того, чтобы изъять из бюджета побольше денег и эффективно «освоить» их. В госпрограмме вооружений на 2018–2025 годы заложено порядка 19 трлн рублей, и, как отмечают либеральные эксперты, мобилизационные настроения помогут побороть естественное желание общества узнать, на что уйдут эти деньги. А ещё либералы уверяют, что переход к мобилизационной экономике – начало конца рыночных отношений и откат к сталинской системе управления. Об этом, в частности, предупреждает экономист Андрей Илларионов.
Понятно, что их оппоненты из патриотического лагеря находят слова, чтобы оправдать поворот к мобилизационной экономике. Но одной простой вещи объяснить они не в состоянии. Раньше все более-менее крупные промышленные производства, как правило, задействовали сразу две производственные линии – гражданскую и военную. Зачастую неся при этом убытки, ведь себестоимость продукции вырастала. Но тогда всё оплачивало государство. Частных производств не было в принципе. Сегодня картина иная. Сможет ли государство заставить частников переводить производство на полувоенные рельсы и покрывать за свой счёт все связанные с этим расходы? Раньше за невыполнение государственного задания руководители предприятий клали свои партбилеты на стол – со всеми вытекающими последствиями. А какие взыскания придумают для частников, несогласных переходить к мобилизационной модели? Объявят их саботажниками или поймут и простят? «Если мобилизационные задания будут распределяться со всей пролетарской решительностью, то сначала это в разы увеличит коррупционные издержки, – настаивает публицист Александр Гольц. – Затем выяснится, что выпуск военной продукции почему-то не растёт, последуют предложения о национализации стратегически важных отраслей (при желании к ним можно подверстать всю промышленность) и воссоздании Госплана». А что, в целом не так уж и плохо, как вы считаете?
Валентин Катасонов, профессор кафедры международных финансов МГИМО, доктор экономических наук:– Только слепой, глухой и бесчувственный не ощущает угроз, которые нависли над нашей страной. На протяжении нескольких лет я и другие эксперты доказывали необходимость перехода к мобилизационной экономике, но власть нас не слышала – на шестом Гайдаровском форуме Дмитрий Медведев категорически отверг идею мобилизационной экономики: «Россия не будет закрываться от мира, менять курс в сторону создания мобилизационной модели экономики, было бы чудовищной ошибкой снова вернуться в прошлое». Судя по реакции президента, в стране сложилась действительно критическая ситуация, поэтому Путин сказал то, что сказал. Война в Сирии показала, что российская экономика работает на пределе своих возможностей. А это ведь локальная война, и если даже она заставляет нас перенапрягать силы, что же тогда говорить о более серьёзной войне? А ведь затеять войну против нашей страны несложно. Поэтому, хотим мы того или нет, военно-экономическая мобилизация необходима.
0
25.00
