Одним из обсуждаемых предложений Минфина по снижению инфляционного давления и стабилизации курса рубля является введение на четвертый квартал 2023 года широкой экспортной пошлины на часть российского экспорта, непосредственно зависящей от курса рубля. Если правительство, в которое инициатива официально пока не вносилась, согласится с Минфином, почти любой такой экспорт будет облагаться пошлиной в 5,5–7% при курсе выше 95 руб./$ и 3,5–4% при курсе 80 руб./$. При более крепком курсе она обнулится. Мера выглядит радикально и противоречиво. В Минфине не рассматривают идею как фискальную, при этом «шоковое» ограничение экспорта при сохранении динамики импорта в состоянии ослабить инфляцию — а вот на курс пошлина может оказать дополнительное давление.
По данным “Ъ”, идея Минфина о введении общеэкономической экспортной пошлины с широкими исключениями на прошлой неделе была внесена в тарифно-таможенную подкомиссию правительственной комиссии по экономическому развитию. В Минфине официально отказываются от комментариев по этому вопросу, не подтверждая и не опровергая эту инициативу. По данным “Ъ”, подкомиссия 18 сентября не имела принципиальных возражений, сейчас проект для проработки возвращен в аппарат первого вице-премьера Андрея Белоусова и в Минфин, после чего он должен рассматриваться вышестоящей комиссией. В случае одобрения он должен быть вынесен на заседание правительства — таможенные пошлины (в отличие от налогов) вводятся именно его постановлениями.
В данном случае цепочка может быть пройдена быстро — Минфин предлагает ввести пошлину с 1 октября по 31 декабря 2023 года.
По данным “Ъ”, возможность продления ее далее существует, но это будет зависеть от динамики курса рубля: по данным источников “Ъ”, знакомых с обсуждением инициативы, Минфин рассматривает меру не как фискальную и не предлагал расчетов бюджетных допдоходов, он видит в ней способ таможенно-тарифного давления на торговый и платежный балансы.
Инициатива, не связанная с бюджетным процессом, очевидно, появилась после последнего экономического совещания правительства у президента, где он предлагал принять дополнительные меры по предотвращению дальнейшего ослабления рубля. Напомним, что в силу в основном заблокированного с марта 2022 года канала движения капиталов вариантов действий, способных укрепить рубль, у расширенного правительства немного, а наиболее очевидный — усиление ограничений на движение капитала — не поддерживает Банк России, что вчера дополнительно подчеркивал зампред ЦБ Алексей Заботкин. Меры ЦБ — повышение ключевой ставки и охлаждение кредитования, бурный рост которого вызывает и рост инфляционного давления, и отчасти (через рост спроса на импорт) снижает курс — не могут не оказать влияния на ситуацию, однако уже принятые решения полноценно сработают, видимо, не ранее второго квартала 2024 года. Ограничение экспорта, в отличие от них,— необычное, но быстрое по эффекту решение, хотя неизвестно, сработает ли оно и как именно оно может в итоге сработать.
Информационный фон, на котором обсуждается ограничение неосновного экспорта, радикализму Минфина более или менее соответствует.
Сентябрьские понедельные данные об инфляции (0,13% прироста неделя к неделе с 12 по 18 сентября) показывают, что траектория будущего роста инфляции по-прежнему сдвигается вверх — предположительно, большая часть этого эффекта объясняется переносом валютного курса в цены. Как долго будет продолжаться этот процесс, неизвестно, но впереди — четвертый квартал, в котором повышение ЦБ ключевой ставки (с 15 сентября — 13%) еще не отразится полностью на приросте кредита, а общеэкономическое оживление неизбежно будет накладываться на существенный рост государственных расходов — они всегда велики в конце года. Соответственно, идея Минфина об ограничении экспорта тарифом может рассматриваться как тарифный эквивалент идеи ЦБ о резком росте ключевой ставки.
Но предлагаемый механизм противоречив. То, что фискальный эффект не вкладывается в него как основной, очевидно из предлагаемого экстренного характера пошлин и их ограниченности. Экспортные пошлины выглядят как вариант налога на сверхприбыль экспортеров, констатирует Игорь Варьяш, глава аналитического центра финансовых исследований НИФИ: по его расчетам, ослабление рублевого курса 2023 года увеличило доходы экспортеров примерно на треть. Впрочем, для основного экспорта, который Минфин предлагает освободить от временных экспортных пошлин (нефтегаз, зерно, крупное машиностроение, судостроение, атомпром, предполагаются и точечные исключения), налоги на сверхдоходы и так введены и пошлины уже отчасти существуют. «Пошлина-налог на сверхприбыль» ориентирована в том числе на мелких и средних экспортеров. Собственно, сама по себе идея экстренных пошлин на экспорт для них аналогична ретроспективному укреплению рубля — слабая национальная валюта усиливала весь 2023 год эффективность всех экспортных операций, а не только нефтяников.
Однако очевидная другая сторона медали — влияние на курс. Мгновенный эффект от ограничения неосновного экспорта с 1 октября — это шоковое увеличение предложения на внутреннем рынке.
Пока его параметры неизвестны. В исходном варианте Минфина предполагалось, что пошлины действуют при курсе рубля выше 80 руб./$ (3%), при курсе выше 85 руб./$ они увеличиваются до 3,5%, выше 90 — до 4%. Сейчас обсуждается шкала от 4% (80 руб./$) до 7% (выше 95 руб./$). Но российский экспорт, составляющий в квартал порядка $100–120 млрд, будет облагаться не весь — из-за закрытости таможенной статистики возможны лишь приблизительные оценки. Видимо, если Белый дом решится на резкие действия, речь идет о предельно 25–30% стоимостного объема экспорта, для части которого, отметим, объемы пошлин не слишком критичны. То есть цена вопроса для бюджета — несколько миллиардов долларов допдоходов 2023 года, причем, по грубым прикидкам, основным плательщиком должна стать угольная отрасль, цветная и черная металлургия.
При этом эффективное ограничение неосновного экспорта пошлинами вполне в состоянии ограничить и общий экспорт — и это, очевидно, приведет к дальнейшему сокращению профицита торгового баланса, от которого зависит сейчас курс рубля напрямую, и по цепочке — к дальнейшему ослаблению рубля, к росту привлекательности экспорта и к сокращению эффективности импорта, к дополнительному инфляционному давлению и как результат — к необходимости вновь искать способ давления на курс. Сам по себе этот эффект не слишком велик, но если конъюнктура по основному экспорту будет в ближайшие месяцы ослабевать, предлагаемые пошлины будут усиливать проблему, а не решать ее.
Еще один аспект, который отмечают эксперты,— временность вводимой меры.
Так, это легко позволяет части экспортеров приостановить экспорт на квартал (неизвестно, например, как связано заявление АЛРОСА на этой неделе о приостановке экспорта алмазов из РФ на два месяца и инициативы Минфина), таким образом, антиинфляционный эффект меры может быть смазан. Но «экспортный навес» в основном никуда не денется, и его проинфляционный потенциал будет работать позже — продлевая необходимость решения общей проблемы.
Использование таможенной политики для макроэкономической стабилизации и в целом достаточно экзотическая мера: просчитать ее очень сложно (и, видимо, невозможно за несколько дней), как и потенциальные побочные эффекты такого решения (например, для низкорентабельных и мелких экспортеров пошлина просто прекратит смысл что-либо экспортировать и развиваться в эту сторону). В этом смысле налоги на сверхприбыль гораздо более «счетны» — но, в отличие от экспортных пошлин, они резко снижают инвестиции. По расчетам НИФИ, на инвестиции мера влияния не окажет, а в предложенных Минфином параметрах пошлин государство изымет до 25% сверхприбыли четвертого квартала 2023 года у части экспортеров. Деньги эти не будут лишними для сокращения дефицита бюджета-2023. Но совершенно не очевидно, что происходящее — ослабление рубля и усиление инфляции — носит настолько катастрофичный характер, что требует ограничения экспорта в экономике, основной проблемой которой сейчас является снижение объемов экспортных доходов.
0
75.00
