Кажется, что раньше менеджеры – от клерков до топов – ходили на концерты «Ленинграда», чтобы забыть о своей менеджерской доле, о бизнес-ланчах, вырваться из рутины и хотя бы пару часов безнаказанно и беззаветно орать во всю глотку все слова, которые обычно нельзя, но очень хочется. А теперь тот, кто дарил им эту возможность, сам сидит в наглаженной рубашке, с аккуратной прической и, отвечая на вопросы журналистки своего же канала, ни разу не произносит даже слова «жопа». Неужто дракон победил-таки Ланцелота?
«Нельзя относиться к людям как к мультгероям. Вот у Микки-Мауса есть уши, и вы всегда его узнаете по этим ушам, они неизменны, потому что это придуманный образ, искусственно сконструированный. Но я не Микки-Маус, а живой человек, и если не меняюсь в жизни с тех самых пор, как был октябренком, – значит, я дегенерат. Понимаете?» Я киваю, глядя, как Шнуров снимает брюки. Наше интервью происходит прямо во время съемки, другой возможности у героя нет, график очень плотный – впереди еще совещание с нью-йоркским офисом RTVI и встречи с отделами. «Диджитал, операторы, репортеры, ведущие – 250 человек, все замкнуты на мне, со всеми нужно проводить регулярные встречи. Мне приносят новые заставки: эта или та? Вот этим я занят ежедневно».
Здесь же, в студии, жена Шнурова, Ольга – она внимательно рассматривает подобранную стилистом одежду, оценивает первые получившиеся кадры и, решительно отказавшись от интервью, скоро уезжает.
«КОГДА Я ЕЕ УВИДЕЛ, СРАЗУ ПОНЯЛ, ЧТО ДОЛЖЕН ЕЕ ЗАВОЕВАТЬ, ЧТО ЭТО МОЯ ЖЕНЩИНА. ТАК И ПОЛУЧИЛОСЬ».
От прямых вопросов он уклоняется: «Вот если бы я был Плющенко, а она Рудковская, мы бы вам все рассказали, трусы бы показали, вместе бы поехали сейчас к нам. Но мы не из этой грядки».
Многие из тех, кто знаком с Сергеем Шнуровым, признают, что он довольно закрытый человек. Однако вся его жизнь проходила буквально на глазах у GQ. Именно он стал первым «Человеком года» за всю историю российской премии. И тогда, в чаду корпоративной вечеринки, перед выступлением на которой он давал интервью Валерию Панюшкину, Сергей говорил, что свобода – это два паспорта, кредитная карточка и блок сигарет. Владимира Путина он называл «крупной фигурой шоу-бизнеса вроде Филиппа Киркорова». За несколько месяцев до этого столичный мэр Юрий Лужков лично запретил концерты «Ленинграда» в Москве. То была эпоха Шнура – дикого мужчины («яйца, табак, перегар и щетина», ну вы помните). Но уже тогда у него был топ-менеджерский опыт: музыкант стал совладельцем автомастерской.
В 2007-м звание музыканта года он прибавил уже к статусу телеведущего и, как сам утверждал, продюсера передач на НТВ: «Шнур вокруг света» (про дальние страны) и «Окопные истории» (про войну). Под его песню «Я свободен» по Москве ходили «Марши несогласных», притом сам он в интервью с глубоким уважением отзывался о жителях Рублевки и сетовал на скверный столичный кокаин. Во время интервью для GQ он демонстративно пил водку и открыто выражал сомнения в компетентности молодого интервьюера.
Затем – три года подряд: в 2014-м участники группировки «Ленинград» объявлены музыкантами года по версии GQ (солист, кажется, впервые называет ансамбль «бизнес-проектом»), в 2015-м Шнур попал на обложку просто так, вне премий («на опрятную старость я заработал»). Вновь музыкантом и человеком года по версии журнала он явился в 2016-м. Водку теперь пил автор интервью, будущий главный редактор Men’s Health Максим Семеляк, Шнуров же довольствовался «полуйогуртом-полусоком». В беседе сквозила легкая усталость иконы, упоминались Ницше, Лев Толстой, Франсуа Вийон. «Ленинград» является главной скрепой этого режима», – признавался Шнуров, отмахиваясь от слов «протест» и «революция», которые то и дело подкидывал Семеляк. Тогда же на Первом вышло интервью с Владимиром Познером, после которого ведущий назвал своего гостя «пустым и неинтересным». В рейтинге Forbes музыкант занимал уже третью строчку (поднявшись с 28-й). Чувствовалось, что Шнуров – человек, который знает, как максимально эффективно распоряжаться тем, что у него есть, что он уже очень многого добился – но так быстро, что новых целей просто не успел себе придумать. Весь свой потенциал – финансовый и креативный – он вкладывает в клипы. Именно 2016-й стал эпохой лучших видео «Ленинграда» – «Экспонат» и «В Питере пить» вышли именно тогда.
САМ ШНУРОВ ОТРИЦАЕТ, ЧТО У НЕГО ХОТЬ КОГДА-НИБУДЬ БЫЛ КРИЗИС.
«Творческий кризис свойствен творческим людям. Кто у нас творческие люди? Это Дима Билан, Яна Рудковская, Стас Михайлов. Вот это творцы, и у них должен случаться творческий кризис. А я никогда творчеством не занимался, я занимаюсь искусством». Отточенная формулировка, ее вы можете встретить во многих интервью Сергея. Но годы общения с прессой принесли ему немало таких формулировок, позволяющих экономить энергию и направлять ее на что-то действительно важное. Раньше это была борьба с похмельем – теперь политическая борьба. «Дело в том, что я стал как-то больше задумываться, что я могу сделать на политическом поприще. Потому что я рассматриваю политику как неотъемлемую часть шоу-бизнеса. Где у нас происходит политика? В телевизоре, в медиапространстве. Следовательно, мои навыки медиадеятеля в политике пригодятся». А политика – это рок-н-ролл? «Нет, рок-н-ролл мертв. Наша политика – это попса. И я уже выступал с попсой на одной сцене, но это не значит, что я ей стал».
В середине июля новостные заголовки заискрились: Шнуров идет на выборы в Госдуму. Многие вспомнили песню «Ленинграда», где доходчиво объяснялось, кто такие кандидаты и как они рифмуются со словом «выборы». Сопредседатель Партии роста (так звучит должность Сергея) все отрицает: «В нынешней Госдуме дикая скука. Бегают дрессированные лошади по кругу. А я дикий мустанг, мне в этом цирке делать [нечего]». Масштабы амбиций Шнурова становятся понятны довольно быстро: «Госдума – это мелковато. Обычно те, кто начинает с Госдумы, ею же и заканчивают». А что нужно сделать с этим цирком, чтобы в нем стало интересно? «Прежде всего нужно поменять импресарио».
Тут сама собой напрашивается параллель с историей Канье Уэста – музыканта, который объявил о намерении баллотироваться на президентский пост. Но сам же Шнуров заявлял в одном из интервью, что в России, в отличие от Украины, вряд ли могут выбрать президентом человека творческой профессии. Однако такую возможность он все-таки себе оставляет? «Я себе всякую возможность оставляю. Один высокопоставленный [чудила] сказал мне как-то, что карьера политика начинается только с 50 лет. Я ему верю». Сейчас Сергею 47.
«Ленинград» принес Шнурову не только финансовую прибыль – хотя проект и закрылся, в опубликованном недавно журналом Forbes списке самых богатых представителей шоу-бизнеса лидер расформированной группировки занял верхнюю строчку, получив звание «олигарха среди артистов» с гонораром $150–300 тыс. за выступление. «Ленинград» принес ему бесценные дивиденды в виде безусловной любви широких масс. Однако все мы знаем: когда дело начинает касаться политики и телевидения, сделать тот самый шаг от любви до ненависти становится очень легко. «Я считаю, что нужно жертвовать своей популярностью. Ради того, чтобы люди вообще интересовались тем, что происходит в нашей стране. Я уже пожертвовал своим образом, своей группой. Внес довольно серьезный вклад. Это моя благотворительность. Ради того, чтобы вы стали интересоваться, например, Хабаровском и задумываться, что там не так все однозначно».
Документальный фильм «Хабаровск против Москвы. Шнуров против молчания» о протестах хабаровчан, выпущенный на RTVI на основе интервью генерального продюсера с представителями разных сторон конфликта и его поездки в бунтующий город, за неделю собрал в YouTube больше 600 тысяч просмотров. Его автор заявляет, что не хотел занимать в фильме какой-то четкой позиции. Зато в собственном инстаграме он продолжает выражать ее вполне ясно: например, отзываясь о событиях в Белоруссии. В этом разделении делового и гражданского он не видит никакого парадокса: «Я сру и ем все-таки в разных помещениях».
Понятно, что все эти изменения произошли не вдруг. Что человеку свойственно развиваться, и это его право, если он не Микки-Маус и не дегенерат. Но все равно немного грустно: неужели мы больше не увидим прежнего Шнура? Того, который мог выйти на сцену в Нюрнберге абсолютно голым? Того, который ходил в майках-алкоголичках и рваных джинсах? Того, который курил в неположенных местах и плевать хотел на все запреты? «Сейчас то, как я говорю и выгляжу, – и есть самая настоящая альтернатива. Я всегда в противофазе! Когда ругаться западло, начинаю ругаться, когда все говорят матом, я исключаю его из своей лексики. Если мне сообщают, что политика говно, значит, мне туда надо. Когда все идут направо, мне жуть как хочется пойти налево». Сергей Шнуров открывает окно студии, достает сигарету и с наслаждением закуривает. Делать это здесь, конечно, строжайше запрещено.
0
