В частности, не ясно, нужно ли в России выстраивать всю технологическую цепочку, от технологий и производства средств производства до конечной продукции, как избавляться от импортозависимости и обеспечить спрос на отечественную продукцию внутри страны.
Тем не менее факт принятия стратегии участники рынка восприняли с оптимизмом: программного документа ждали давно, а возможность вносить в него изменения прописана в самом тексте, так что по мере реализации Стратегию можно будет дорабатывать.
Что нам стоит план построить
Структурно отечественная электронная промышленность состоит из трех основных групп — организации с государственным участием, частные российские компании и организации с иностранным капиталом. На компании с госучастием (более половины из них относятся к ОПК) приходится основная часть выручки предприятий отрасли — 55%. Остальное примерно поровну обеспечивают частные российские предприятия и компании с иностранным капиталом. Согласно подписанному документу, к 2030 году доля отечественной электронной промышленности в ВВП страны должная удвоиться.
Целевой сценарий стратегии предполагает, что в это же время среднегодовой рост российской экономики составит 3,1–3,2%. По данным Росстата, в 2019 году рост ВВП замедлился почти вдвое и составил 1,3% (2,5% в 2018 году). В нынешнем году ожидается небольшой рост — на уровне 1,7%, до целевого показателя далековато.
Главной задачей стратегии с точки зрения затрат и проблем научно-технического характера, безусловно, является намерение построить кремниевые фабрики, работающие в режиме фаундри (предлагающие услуги полупроводникового производства),для выпуска цифровых интегральных микросхем с топологическими нормами 28 нм, 14–12 нм, 7–5 нм. Тем более что, например, фабрик, позволяющих выпускать изделия с нормами 7–5 нм, в мире еще нет. Такую фабрику только собираются построить на Тайване.
Куратор отрасли и отвечающий за развитие ОПК страны вице-премьер Юрий Борисов, выступая на конференции «Электроника в России: будущее отрасли» в декабре прошлого года, объяснил, что старт разработке стратегии, тормозившейся по разного рода причинам, дало совещание у президента весной 2019 года. «Тогда был сделан серьезный вывод о том, что государство не может стоять в стороне относительно этой емкой, системообразующей отрасли, — пояснил он. — Потому что это стало угрозой нашей стратегической устойчивости, обороноспособности страны».
Как отметил вице-премьер, в среднем строительство фабрики в этой сфере в ведущих странах составляет всего год — от проектирования до запуска. «Мы же по полтора года решаем вопросы о выделении средств и доведении их до конечного исполнителя, — сетовал Борисов. — Говоря об этом, я обращаюсь в том числе к своим коллегам из Минэкономразвития и Минфина. Написание инвестиционных правил по полгода — это вещь хорошая, но, к сожалению, это время. И время — оно не параллельно, а последовательно идет и привело к тому, что вот мы полтора года проспали в очередной раз».
Макропроблемы микроэлектроники
Дефицит современного отечественного производственного, контрольно-измерительного и испытательного оборудования, то есть средств производства, — одна из основных проблем, признается в документе. В результате остается надеяться на закупки за рубежом. Что в условиях действующих санкций как минимум проблематично.
В России уже почти четверть века практически не развивается высокотехнологическое производство, говорит научный руководитель Научно-исследовательского института системных исследований РАН академик Владимир Бетелин. «У нас развивается экономика услуг: мы покупаем промышленные изделия и на них оказываем услуги, — отмечает он. — Думаю, что эта стратегия вряд ли будет реализована, если государство само не приступит к решению накопившихся проблем в отрасли. Как это было, например, в ситуации с гособоронзаказом».
С этим согласен гендиректор компании GS Nanotech (Центр разработки и производства микроэлектроники в составе холдинга GS Group) Евгений Масленников, который отмечает, что развитие производства средств производства в российской микроэлектронике (электронном машиностроении) прекратилось еще в 1980-е. Так что сейчас наработки и компетенции в этой области практически утрачены. Исключение — единичные компании в Санкт-Петербурге, Москве и Новосибирске, которые точечно производят некоторые виды оборудования, но не в состоянии решить проблему импортозамещения, так как не могут сформировать технологическую цепочку. Кроме того, даже эти компании используют зарубежные компоненты и агрегаты. Изменить ситуацию можно только последовательной политикой государства.
«Наша микроэлектронная промышленность находится в положении “догоняющего” по ряду причин, — отмечает заместитель директора по маркетингу АО МЦСТ Константин Трушкин. — Недофинансирование за последние тридцать лет, сильнейшая конкуренция со стороны зарубежных компаний, в целом слабая развитость других отраслей промышленности, которые являются потребителями изделий микроэлектроники». Можно сказать, что рынка как такового у российской микроэлектроники практически не было, кроме узких ниш: оборонная промышленность, специальная техника для защищенной обработки информации и т. п.
Исполнительный директор Ассоциации разработчиков и производителей электроники (АРПЭ) Иван Покровский напоминает, что отраслевая стратегия является проекцией общей промышленной и экономической стратегии государства. Но когда государственное управление ситуативно, а приоритет — обеспечение экономической стабильности, рассчитывать на многократный рост в отдельно взятой отрасли промышленности вопреки общей стагнации экономики довольно сложно. «Надеюсь, что обновление правительства — это новая точка отсчета, — говорит г-н Покровский. — Отраслевая стратегия будет приобретать значение, когда общая экономическая политика будет направлена на развитие».
Ярослав Петричкович, гендиректор компании ЭЛВИС,
одного из ведущих центров проектирования микросхем в России, считает, что без программы консолидированного развития электронной промышленности мы явно тормозим. «Очаговые, разрозненные усилия принимались и раньше, но сейчас это мощный, осознанный стимул развития, — говорит он. — Безусловно, стратегия будет дорабатываться, перерабатываться, потому что любая электроника развивается слишком быстро, чтобы мы могли предусмотреть все и сразу до 2030 года». Такая программа должна постоянно активно обновляться, иначе страна не будет успевать за развитием отрасли в мире. Каждое появление на рынке принципиально новых направлений развития требует ее корректировки. Взять хотя бы искусственный интеллект, напоминает Петричкович, еще вчера его не было, а сейчас он активно внедряется во всем мире.
Гендиректор АО «ПКК “Миландр”» (один из крупнейших в России разработчиков и производителей изделий микроэлектроники) Михаил Павлюк полагает, что стратегия должна заключаться в том, что государство вырабатывает общие требования к системам, которые ее составляют, и дальше участникам рынка предлагается их реализовать. При этом должны быть даны некие гарантии, что если бизнес в это включится, то государство обеспечит спрос. По крайней мере, на первом этапе. «В первую очередь нужно создавать рынки, — уверен г-н Павлюк. — Те рынки, которые уже созданы и уже понятны, для нас потеряны. Нужно искать и продвигать новые решения». По его словам, мы настолько отстали, а мир настолько много дает возможностей в цифровой экономике, что нам, чтобы догнать лидеров, невозможно обойтись без государственной помощи в организации всей системы производства и потребления. «Что касается стратегии моей компании, то она остается прежней: чтобы обеспечить сбыт своих микросхем в будущем, мы должны сами разрабатывать аппаратуру, в которой эти микросхемы будут использованы, — приводит пример Михаил Павлюк. — Например, когда выяснилось, что разработанный компанией микроконтроллер, который можно использовать в интеллектуальных счетчиках для “умных” домов, приобретать не спешат, в “Миландре” решили самостоятельно сделать такой счетчик и сейчас успешно продвигают его на российском рынке».
Эту точку зрения разделяет и председатель совета директоров ГК «ХайТэк» Николай Ивенев. По его словам, технологии так называемой четвертой промышленной революции открыли эпоху искусственного интеллекта, который требует новых решений, в первую очередь новой аппаратной базы. «В нашей компании уже несколько лет ведется разработка специализированного процессора для ускорения расчета нейронных сетей, — говорит г-н Ивенев. — Его архитектура позволяет получить на порядок более высокую производительность и энергоэффективность по сравнению с самыми современными моделями классических процессоров (CPU) и графических ускорителей (GPU)». И первые инженерные образцы подтвердили работоспособность и высокую производительность новой архитектуры».
Недостающий «Элемент»
Наверное, неслучайно аккурат к окончательному согласованию стратегии подоспела и консолидация отрасли. В июле прошлого года было объявлено о создании на базе активов АФК «Система» и госкорпорации «Ростех» лидера российской микроэлектроники — корпорации «Элемент», в которой доля АФК составляет 50,01%. Одним из ключевых активов в рамках совместного проекта стало ПАО «Микрон» — ведущий производитель и экспортер микроэлектронной компонентной базы в России. Сделка могла бы быть завершена и раньше на год-полтора, если бы не судебные тяжбы АФК с «Роснефтью». Комментируя ее заключение, замглавы «Ростеха» Дмитрий Леликов в интервью ТАСС подчеркивал, что основная цель — создание единого национального центра компетенций в области микроэлектронной компонентной базы (МЭКБ), способного обеспечить технологический суверенитет России в этой сфере.
«Новая компания призвана стать игроком мирового уровня на рынке МЭКБ с консолидированной выручкой более 22 миллиардов рублей и ожидаемым ежегодным ростом на уровне 25 процентов, — пояснял он. — Создание СП призвано обеспечить синергию, а также исключить взаимную конкуренцию между предприятиями госкорпорации и АФК “Система”. В “Элементе” будет создано три крупных блока — разработка технологий и изделий, создание материалов и микроэлектронных компонентов и собственно производство».
«Создание ГК “Элемент” как лидера и драйвера рынка отечественной микроэлектроники как раз преследовало цель наращивания объемов производства электронной компонентной базы для гражданского сегмента рынка, — сообщили “Эксперту” в пресс-службе корпорации. — В группу компаний сегодня входит большая часть крупнейших в стране производственных предприятий, научных и дизайн-центров, что позволяет выстроить процесс полного цикла, от идеи до вывода новых продуктов на рынок, включая все производственные стадии, чтобы получить полностью российский локализованный продукт». При этом, как уточняют в «Элементе», основная задача, которую предстоит решить, — быстрыми темпами расширить номенклатуру выпускаемых микросхем, чтобы они могли эффективно конкурировать с иностранными, и предложить рынку линейку конечных потребительских устройств и решений.
По отдельным позициям отечественные предприятия отрасли уже сейчас готовы к созданию полной технологической цепочки, в том числе в сфере производства промышленного оборудования, пояснили в «Ростехе». Например, на Ковровском электромеханическом заводе (входит в состав дочернего холдинга «Высокоточные комплексы») организован выпуск многоцелевых высокоточных токарных, токарно-фрезерных и фрезерных обрабатывающих центров с отечественной системой числового программного управления (ЧПУ) «Олимп», которые по характеристикам могут конкурировать с известными зарубежными аналогами.
Участвовать в мировом разделении труда
С другой стороны, создание всей технологической цепочки, начиная со средств производства (станки и фабрики), — занятие весьма затратное. По словам академика Бетелина, если в 2016 году стоимость завода по производству логических микросхем составляла 8–10 млрд долларов, то уже сейчас стоимость предприятия по производству полупроводников и того выше — 15–20 млрд долларов. Построить такое предприятие сегодня дороже, чем автомобильный или даже металлургический завод, согласен г-н Петричкович. И в одиночку потянуть такие затраты не под силу не только отдельным компаниям, но даже и странам.
Та же голландская компания ASML, которая занимается относительно узкой сферой (фотолитография — производство интегральных микросхем) и контролирует в этом секторе более 80% мирового рынка, опирается на поддержку крупнейших мировых разработчиков и производителей микроэлектроники. В кооперации с ней работал и российский Институт физики микроструктур (ИФМ). Главный научный сотрудник ИФМ Николай Салащенко еще несколько лет назад говорил в интервью «Эксперту» (см. «Сложить нанопасьянс», № 4 за 2012 год), что производство фотолитографических установок может стать основой для восстановления в России современного оптико-электронного машиностроения. Тем более что у нас есть свои наработки в этой сфере. Однако и здесь не обойтись без государственной поддержки. И дело не только в деньгах.
Как считает Андрей Евдокимов, гендиректор Baikal Electronics, микроэлектронная индустрия — самая сложноустроенная отрасль в мире, с наиболее глубоким разделением труда. И сейчас нет ни одной страны, которая делала бы тот же чип полностью самостоятельно. «И вряд ли такая страна появится в ближайшее время, так как это будет очень сложно, очень долго и безумно дорого, — уверен он. — Правильный подход — двигаться по пути увеличения своей доли в мировой системе разделения труда, постепенно увеличивая свой вклад в технологическое развитие, долю добавленной стоимости, создаваемой внутри страны».
Это гигантская индустрия, мы ее быстро не вырастим на своей территории, поэтому делать ставку на замкнутый цикл производства на нашей территории возможности нет, хотя двигаться в этом направлении необходимо, согласен Константин Трушкин. Но можно и нужно делать все возможное, чтобы решить несколько первоочередных задач. Среди них — необходимость удержать кадры, подготовить смежные с микроэлектроникой отрасли к тому, чтобы они могли стать потребителями российских микросхем и распространять их в составе готовых изделий (радиоэлектронная промышленность и индустрия разработки программного обеспечения), подготовить рынки, чтобы радиоэлектронные изделия нашли свой сбыт, и задействовать производственные мощности, которые в стране уже имеются. «В частности, производство на 90 нанометров, которое имеется на “Микроне”, можно задействовать для вспомогательных микросхем (контроллеры, микроконтроллеры, интерфейсные микросхемы, схемы низкой интеграции), и этой технологии будет достаточно», — уточняет он.
Стоит отметить, что в профессиональной среде все чаще обсуждается, что излишняя монополизация и концентрация производства в какой-то отдельной стране приводит к опасной зависимости от разных форс-мажорных обстоятельств — будь то стихийные бедствия, промышленные катастрофы или санкции. «Случится какая-нибудь Фукусима или коронавирус прилетел — и все, и мы из этого места ничего получить не можем», — замечает Иван Покровский.
Если у государства есть несколько десятков миллиардов рублей на микроэлектронику, то их нужно не размазывать тонким слоем, а сконцентрировать на тех группах продукции и направлениях, где возможен прорыв, где в России есть сильная компетенция, научно-инженерная школа, люди с идеями, которые могу повести за собой, уверен г-н Покровский. В АРПЭ выделяют в качестве таких направлений силовую электронику и СВЧ-электронику. Всего, по мнению Ивана Покровского, таких направлений может быть не больше пятнадцати. В АРПЭ исходят из того, что государство располагает инвестиционным ресурсом примерно в 30–40 млрд рублей в год. Чтобы поднимать любое из направлений, которое будет выбрано в качестве приоритетного, в год надо вкладывать в каждый проект примерно два миллиарда. «Нужно на порядок увеличить масштаб проектов, которые реализуются, и на порядок уменьшить число этих проектов, — считает г-н Покровский. — Через такой механизм концентрации мы перейдем от ситуации, когда поддерживается уровень отставания примерно на пятнадцать-двадцать лет, к тому, что сократим число технологических направлений, которые сейчас поддерживаются». Зато в выделенных приоритетах есть шанс быстро приблизиться к самому передовому уровню. Конечно, нельзя гарантированно сказать, что по всем пятнадцати проектам Россия выйдет в лидеры, но по некоторым из них — вполне возможно. При этом стоит обратить внимание на такой важный момент: в любом направлении, как только страна выходит в лидеры, очень быстро расширяется спектр смежных технологий, который оно начинает тянуть за собой.
Кому дать преференции
Чтобы решить проблему рынка сбыта, нужна нормативно закрепленная возможность дать преференции конечным изделиям, использующим российскую элементную базу, считает Константин Трушкин. Сейчас нет никакого различия (по закону) между компьютером с зарубежным процессором и компьютером на процессоре «Эльбрус» или «Байкал». Заказчики не могут инициативно требовать наличия российских микросхем в составе продукта: они справедливо опасаются, что их попытка явно прописать в составе изделий характеристики, указывающие, например, на конкретный российский процессор, будет признана нарушением антимонопольного законодательства. По сути, это абсурд, считает г-н Трушкин, так как рынок компьютеров всех видов в России монополизирован двумя фирмами — Intel и AMD, и еще небольшая доля у IBM, но Федеральная антимонопольная служба будет защищать эту зарубежную олигополию, аргументируя это именно защитой конкуренции.
«Далее, нужно стимулировать разработчиков ПО, — продолжает Константин Трушкин, — чтобы они обеспечили совместимость с российскими микропроцессорами. Без помощи российских программистов и создания полноценной экосистемы ПО для российских микропроцессоров невозможно создать рынок для радиоэлектронной продукции на их основе».
Третье: нужны серьезные вливания в разработку самих микросхем. «На Западе разработка микропроцессора стоит миллиарды долларов, а у нас в лучшем случае выделяются один-два миллиарда рублей, — сетует г-н Трушкин. — И это при том, что львиная доля этой суммы идет на закупку оборудования для прототипирования, услуг зарубежных фабрик по производству масок и тестовые выпуски, закупку зарубежных САПР и тому подобное, а на зарплату остается очень мало. А чтобы вести научные исследования, находить конкурентные технические решения, необходимо держать большой штат очень квалифицированных дизайнеров и программистов».
Дешевого и простого пути в обеспечении технологического суверенитета нет, но сам масштаб задачи очень значителен. Некоторые аналитики сравнивают ее решение с проектом вывода человека в космос, а проигрыш — с риском потери национального суверенитета.
В свою очередь, Иван Покровский уверен, что стимулы для производства электронного оборудования создаст введение 20-процентной пошлины на импорт такого оборудования при нулевой пошлине на комплектующие и материалы. При таком уровне пошлин любому производителю электронного оборудования — телекоммуникационного, промышленной и бытовой электроники и так далее — становится выгоднее перенести производство на территорию России, чем импортировать готовую продукцию из Китая или других стран. Это преимущество, по его мнению, полностью отбивает необходимые инвестиции, буквально за один год. Пока этот механизм запуска развития промышленности в России не включен, все остальное срабатывать не будет, считает он.
Но может быть выход в компромиссе — ввод пошлин на ввозимое оборудование с обязательством использовать при его производстве отечественную компонентную базу. Может быть, не сразу, постепенно. Но это даст стимул для развития производства МЭКБ в России.
В стратегии не отражены пока многие аспекты ее реализации — в частности, не определены финансовые затраты. Все эти проблемы предполагается решить в государственной программе «Развитие электронной и радиоэлектронной промышленности…», которая действует пока до 2025 года. Насколько известно, предложения по ее корректировке должны быть представлены председателю правительства до конца февраля.
0
120.00
