В летние месяцы Москва переживает туристический бум. Одна из главных достопримечательностей —столичное метро: например, станция «Площадь Революции», украшенная скульптурами. Однако гости столицы не только пополняют бюджет, но и наносят ущерб памятникам, порой существенный.
Государственный музей архитектуры имени А. В. Щусева запустил флешмоб: сотрудники призывают людей перестать тереть носы бронзовым собакам, а власти — защитить наследие от вандалов. «Культура» попыталась разобраться, что можно сделать для их спасения.
В полдень на «Площади Революции» оживленно. Иностранные туристы оглядываются по сторонам и восхищенно цокают языками. Москвичи спешат по делам и на бегу дотрагиваются до бронзовых псов. Вот юная пара в одинаковых футболках: девушка по-английски рассказывает бойфренду о традиции гладить морду собаки, юноша смущенно улыбается и ждет, пока гости из Китая по очереди сфотографируются у скульптуры. Мимо прошелестела балерина — тоненькая, с прямой спиной: обошла толпу, собравшуюся у пограничника, и прикоснулась к сигнальным флажкам в руках у бронзового матроса.
Знаменитую станцию спроектировал Алексей Душкин: на его счету также «Маяковская», «Кропоткинская», «Автозаводская» и «Новослободская». Скульптуры для «Площади Революции» создал Матвей Манизер: в нишах установлено 76 изваяний. Большинство фигур повторяются четыре раза, лишь некоторые дважды: всего здесь 20 образов. Произведения, рассказывающие о двух первых десятилетиях советской истории (станцию открыли в 1938 году), сразу полюбились публике. По легенде, тогда же, в 1938-м, появилась традиция тереть носы бронзовым собакам. Ритуал придумали студенты Бауманки: они верили, что это помогает успешно сдать экзамены. В последние десятилетия любовь к скульптурам приобрела характер массового помешательства. Трут не только собак, но и петуха с курицей, примостившихся у ног девушки-птичницы. Барышне, читающей книгу, до блеска отполировали туфельку, ее соседу-студенту — ботинок. Младенцу, которого держит бронзовый отец, «начистили» ножку. А ребенку на руках у матери — причинное место. Впрочем, как утверждают сотрудники Музея архитектуры, собаки, сидящие рядом с пограничниками, пострадали особенно сильно. Директор Елизавета Лихачева рассказала:
— Сравните с фотографиями 10-летней давности. Были овчарки, а теперь колли. А еще через несколько лет они могут превратиться в бульдогов. Бронза не вечна: люди не понимают, к чему ведет антропогенное воздействие на металлическую скульптуру, когда ее касаются миллионы рук. Какие меры могут помочь? Например, штрафы. Существует административная ответственность за нецензурную брань в общественных местах. И никто не говорит об ущемлении свободы слова. Почему нельзя подобным образом охранять памятники? Оштрафуйте хотя бы одного человека на три тысячи рублей и расскажите об этом миру при помощи СМИ. Потом — еще нескольких «туристов». И через год никто и близко к собакам не подойдет. Чрезмерная любовь к монументам — общемировая проблема. В Венеции и Риме существуют серьезные санкции за порчу памятников. А за камешек, взятый на память с Акрополя, придется отвечать в суде, потому что власти Греции заботятся о своем наследии.
Турист vs памятник
В комментариях к призыву Музея архитектуры, опубликованному в соцсетях, можно встретить разные мнения. Кто-то осуждает варварские привычки граждан, другие же говорят о необходимости сохранить «добрые городские практики». Лихачева призналась:
— Я читала критику нашего флешмоба. Якобы это первая человечная история в городе. А мы пытаемся запретить людям непосредственно общаться с искусством. Однако надо понимать: подобное общение порой приводит к утрате памятника. К сожалению, туристов нередко провоцируют экскурсоводы, рассказывающие о «московской традиции». Это безобразие. Во дворе нашего музея стоят скульптуры с Триумфальной арки. Кто-то пустил слух, что надо «поздороваться» с персонажем горельефа «Изгнание галлов из Москвы». Однажды подобные слова прозвучали из уст гида, и я запретила пускать этого человека в музей. Так что сохранность скульптур на «Площади Революции» — вопрос желания руководства метрополитена и органов охраны памятников.
С Елизаветой Лихачевой согласна и автор проекта «Совсем другой город», экскурсовод Ирина Стрельникова:
— Необязательно опускаться на уровень массового туриста. Конечно, нужно развлекать людей, но не ценой порчи объектов культурного наследия. Достаточно на один-два месяца приставить по полицейскому к каждой из четырех собак. И временно разместить табличку о том, что нельзя прикасаться к изваяниям. Мне кажется, через полгода «традиция» канет в Лету.
Антрополог Никита Петров, заведующий Лабораторией теоретической фольклористики Школы актуальных гуманитарных исследований РАНХиГС, пояснил:
— Мои студенты брали интервью у иностранных туристов по-китайски и по-английски, чтобы выяснить, зачем люди трогают скульптуры. Как правило, о традиции им рассказывают гиды. Гости столицы не знают имен создателей станции. Главное — сфотографироваться в знаковом месте: рядом находятся Красная площадь, Кремль, Лобное место, Нулевой километр. Китайцы стремятся запечатлеть себя вместе с человеком другой национальности, который прикасается к собаке. Занимают выжидательную позицию, и как только кто-то пытается дотронуться до скульптуры, фотографируются с ним. Поместить себя в экзотический контекст — важный момент, из подобных вещей складываются воспоминания о поездке.
В целом, по словам Петрова, у сложившейся традиции нет единой трактовки:
— Каждый вносит в действия свой смысл, и это многосмысловое пространство постоянно обновляется. Многих привлекает туфелька девушки, клюв петуха, нос и лапа собаки, ножка младенца. Некоторые приносят пшено и высыпают к скульптуре птичницы. Объясняют: держат кур и хотят, чтобы питомцы хорошо себя чувствовали. Правда, интерес к скульптурам вовсе не свидетельствует о возрождении неоязычества как системы верований. Скорее, речь о бытовом ритуале. Известный пример: люди, вернувшись за забытой вещью, нередко смотрятся в зеркало. Это делается для «обнуления» ситуации. Человек вышел на улицу «неправильно». Затем вернулся, что тоже «неправильно». Нужно посмотреть в зеркало, будто только собираешься переступить через порог. Тогда нормальное течение событий восстановится. С «Площадью Революции» связаны свои ритуалы. Пассажиры, часто бывающие на станции, прикасаются к скульптурам — для них это способ успокоения. А студенты, как известно, трут нос собаке в период сессии — подобные действия помогают снять дрожь перед экзаменами.
Революция от Матвея
Наследники создателей станции «Площадь Революции» по-разному оценивают инициативу Музея архитектуры. Сходятся в одном — для них это личная, семейная история. Внук архитектора, художник Алексей Душкин, рассказал:
— Прообразом пограничника с собакой послужил знаменитый Никита Карацупа и его пес Индус. На самом деле питомцев было несколько, и Карацупа каждого называл Индусом. Когда отношения СССР и Индии потеплели, Никиту Федоровича попросили придумать другую кличку, и он заменил ее на «Ингус». Кстати, первый пес вообще не был овчаркой: просто крупная дворняга. Погранотряд находился слишком далеко, поэтому Манизер лепил фигуру собаки с нашей Ирмы. Дед привез немецкую овчарку из Харькова. Она брала медали на выставках Украины и России. Мой отец, к сожалению, ее не застал — Ирма умерла в 38-м или 39-м году.
Идея украсить «Площадь Революции» скульптурами принадлежала Матвею Манизеру. Его сын, художник Гуго Манизер, в интервью «Культуре» рассказывал: времени было в обрез, и отец рисовал эскизы в пути, в поезде. Сами скульптуры отливали в Ленинграде. К сожалению, Гуго Матвеевич ушел из жизни в 2016-м. Его вдова, художник по костюму Нина Пуляхина-Манизер, вспомнила об отношении мужа к популярности станции:
— Гуго как воспитанный человек считал, что к произведениям искусства нельзя прикасаться. Однажды я надела свою шляпу на какую-то скульптуру. Он подошел и молча снял ее. У него было особое отношение к проблеме. В действиях туристов видел акт вандализма. Мне же это кажется проявлением народной любви. Вообще, раньше не наблюдалось повального паломничества, люди знали — не нужно трогать бронзовые изваяния. Теперь все раскрепостились. Дочь как-то рассказала: «В интернете называют скульптуры чудотворными». Настоящее безумие. Нужны ли штрафы? А как государство будет отслеживать? И вообще, запретный плод, к сожалению, сладок.
Архитектор Наталья Душкина, внучка мэтра, уверена: инициатива Музея архитектуры полезна, но требует доработки:
— Замечательная акция, однако народным голосованием подобные вопросы не решаются. Необходимо профессиональное обсуждение. К счастью, скульптуры собак повторяются четыре раза. По наиболее сохранившемуся объекту можно понять, как они первоначально выглядели. Вообще, вся «Площадь Революции» имеет большую историческую ценность. Это уникальная станция в стилистике ар-деко. При создании использовались ценные материалы. В облике заложена идея единства наземного и подземного пространств. Низкие арки, облицованные темно-красным мрамором, напоминают сводчатые помещения древнерусских сооружений. На мой взгляд, защищать нужно не только бронзовых собак, но и всю «Площадь Революции», которая пока имеет статус выявленного объекта культурного наследия и не является полноценным реестровым памятником.
Запретить — дело нехитрое
Что думают реставраторы? Какой урон туристы наносят монументам? Елена Антонова, заведующая отделом научной реставрации монументальной скульптуры ГосНИИР, отметила:
— Памятники из медных сплавов, находящиеся в помещении, страдают умеренно. Их регулярно покрывают лакокрасочным защитным покрытием или искусственной патиной. Существует множество рецептур. Это не слишком дорого — сделать локальное патинирование, то есть заново покрыть вытертое место. Протереть саму бронзу сложнее — разве что напильником или «шкуркой». Правда, не могу сказать, как в этом смысле обстоит дело со скульптурами на станции «Площадь Революции». А вот с уличными памятниками история непростая. В результате воздействия атмосферы образуется естественное покрытие: бронзовые вещи со временем становятся зелеными. Нужно убирать подтеки, а саму зелень холить и лелеять, ведь это защитный слой. И любое восполнение покрытия является проблемой. Искусственным образом создать естественную патину сложно, почти невозможно. Поэтому уличные бронзовые памятники лучше не трогать. Каменные — тем более. Материал разрушается со страшной скоростью. Если его тереть, будет утрата самого камня, а не покрытия. К сожалению, люди не только трогают скульптуры, но и оставляют надписи. Существуют антиграффити, но они не всегда эффективны. Потому что материалы для граффити придумывают еще быстрее. Другой пример вандализма: в 2001 году один из гостей столицы решил забраться на памятник Минину и Пожарскому. Обрушившийся барельеф задавил туриста насмерть. Нужно ли вводить штрафы? Если мы говорим о станции «Площадь Революции», не стоит забывать: люди, приезжающие посмотреть Москву, приносят в бюджет деньги. Многие из них хотят полюбоваться метро. И даже потереть нос бронзовым псам. Это уже сложившаяся традиция. Но и охрана памятников важна. Вероятно, нужны общие правила, касающиеся не только отдельной станции.
Станция «Площадь Революции» — не единственная жертва туристической любви. Прохожие треплют за уши памятник Белому Биму, установленный в Воронеже; гладят по носу гротескного Чехова в Томске и грустного Поздеева в Красноярске; щупают морду медведя в Перми. Порой путают выражение чувств с вандализмом. Например, регулярно страдает памятник Юрию Никулину, расположенный у цирка на Цветном бульваре: как рассказывал «Культуре» автор скульптурной композиции Александр Рукавишников, у машины не раз воровали руль. Исчезали детали скульптур и на «Площади Революции»: из рук матросов выламывали наганы, а инженеры лишались циркулей.
Другая традиция — кидать в памятники монеты. Так, у «Нулевого километра», созданного Рукавишниковым, регулярно собираются гости столицы, бросающие мелочь через плечо. Летят рубли и в Лобное место на Красной площади: а ведь оно сделано из камня XVI века. В Северной столице швыряют копейки в самый маленький городской памятник — фигурку Чижика-пыжика на набережной Фонтанки. Удача якобы ждет тех, кто попадет монеткой на небольшой постамент.
Сохранились и чисто студенческие ритуалы. Скажем, курсанты Высшего военно-морского инженерного училища имени Дзержинского в Петербурге облюбовали Медного всадника: накануне выпуска они полируют тестикулы коня. А студенты Томска после защиты дипломов раскрашивают памятник Сергею Кирову, установленный в центре города. Как правило, «обновляют» цвет сапог. Впрочем, три года назад статую целиком «приодели» в костюм супермена, а в этом — в футболку «Зенита».
«Есть произведения, предполагающие взаимодействие со средой, — рассказал историк архитектуры и москвовед Николай Васильев. — Скажем, памятник Булату Окуджаве, созданный Георгием Франгуляном. За столом, символизирующим дворовый быт Арбата, можно увидеть граждан, пропускающих стаканчик-другой. Вероятно, скульптор предусматривал подобные вещи. Однако метро — другая история. Оно изначально создавалось как «заведение» высокой культуры и быта. Никто не мог предположить, что скульптуры будут осаждать толпы туристов. Правда, не очень понимаю, как справиться с нынешней ситуацией. Запретить — дело нехитрое, а вот будет ли это работать... Наверное, нужно публично обсуждать проблему и заниматься просвещением».
Тотальный фейк
Порой власти идут на радикальные меры — замену памятников копиями. После реставрации Летнего сада в 2012-м большинство монументов переместились в Михайловский замок — подальше от капризной петербургской погоды и хулиганов. Место статуй заняли точные копии. Известный реставратор Олег Яхонт, восстановивший Царь-колокол, рассказал:
— Важно сохранить подлинники. В случае работ Манизера это не бронзовые скульптуры, а гипсовые формы: по ним создавались отливы. Раньше эти формы находились в Музее московского метрополитена.
«Культура» обратилась с запросом в метрополитен, однако получить ответ на момент публикации не удалось.
Как бы то ни было, замены скульптур на «Площади Революции» не хотелось бы ни наследникам Матвея Манизера, ни сотрудникам Музея архитектуры. Елизавета Лихачева призналась:
— Эти меры хороши для маленьких детей — вы прячете нож, когда не можете объяснить, что трогать его опасно. Мы считаем, посетители метро — взрослые люди. Хулиганы и так лишают других зрителей возможности наслаждаться искусством. Скажем, «Пьета» Микеланджело в соборе Святого Петра почти 500 лет стояла без охраны. После нападения вандала поставили пуленепробиваемое стекло. В Галерее Академии во Флоренции рядом со статуей Давида также появилась защита. Раньше можно было подойти поближе и внимательно рассмотреть шедевр. Теперь публика этого лишена. Про «Мону Лизу» я и не говорю. А если заменить произведения копиями, мы окажемся в мире тотального фейка. Люди тратят большие деньги на поездки в Италию, чтобы увидеть подлинники. С той же целью посещают Третьяковку или Лувр. Современные технологии позволяют сделать прекрасные принты — например, точно воспроизвести мазок. Но публике нужны оригинальные творения. В случае станции «Площадь Революции» мы говорим о среде, в которой живем и которую сами уничтожаем. Конечно, невозможно сохранить абсолютно все. Однако какие-то объекты можно спасти. И собаки в метро — один из таких примеров. Поймите: они исчезают на наших глазах.
0
14.96
