Владимир, «Спарта» — не первый фильм, в котором вы играете атлета, выступающего на ринге. Вам по душе такие роли?— Действительно, подобный опыт у меня уже был: в 2007 году в ленте «Желтый дракон» я сыграл чемпиона мира по кёкусинкай. С юности мечтал исполнить в кино роль каратиста или бойца MMA. Очень рад, что принял участие в фильме «Спарта», но у меня там не главная роль, а эпизодическая, поэтому не могу сказать, что эта картина — воплощение моей мечты… Все еще впереди: может быть, у меня получится самому написать сценарий на аналогичную тему и сыграть главную роль.
Удалось ли вам пообщаться на этих съемках с известными бойцами — Александром Шлеменко, Михаилом Малютиным, Андреем Семеновым?— Да, мы общались. Очень приятные люди — уравновешенные, уверенные в себе. Я внимательно наблюдал за ними — за их пластикой, за тем, как они разминаются. Они давали мне советы по технике. Ведь когда играешь такого персонажа, бойца, нужен «правильный глаз», умение выглядеть в кадре правдоподобно, естественно.
В одном из интервью вы рассказывали, что в юношеском возрасте занимались борьбой. Каким именно боевым искусством?— Никаким. Я самостоятельно пытался освоить ударную технику. Что-то у кого-то спросил, кто-то что-то показал… Знания передавались из уст в уста — по двору, по улицам, по городу. Некоторые приемы я видел в фильмах, перенимал, а потом знакомые, которые занимались с тренером, меня поправляли. Тогда я понял, что кино — это одно, а реальность — совершенно другое. По картинке на экране невозможно уловить нюансы — стойку, позицию, положение рук, определить для себя точки опоры. Тем не менее для меня это была неплохая школа.
Что вас подтолкнуло к этим любительским занятиям?— Обычные мальчишеские мотивы. Я понял, что мне надо уметь давать отпор обидчикам. В юности мне часто приходилось защищаться, поскольку я выглядел довольно неформально. У меня были длинные волосы, которые я нередко заплетал в косу, и коса была… почти до пояса. Ходил в рваной одежде, с украшениями и символикой металлиста… Слушал тяжелый рок, носил на плече большой магнитофон, чем нередко вызывал раздражение у гопников и людей, вернувшихся из мест не столь отдаленных. Почти каждый день у меня происходили стычки, особенно когда я спускался в метро. Когда кто-то пытался покуситься на мою свободу или вторгнуться в мое пространство, приходилось жестко отстаивать свои интересы. Бывали и серьезные драки. Однажды, когда мне было 17 лет, в парке Горького против меня и моих друзей вышло человек 15, а нас было пятеро. Тогда мне пригодились все мои навыки.
Вы слушали хеви-метал?— Нет, более тяжелые разновидности «металла» и экспериментальной музыки. Мне нравились группы Slayer, Napalm Death, Swans. Это авангардные направления, особая деструктивная музыка, я и сегодня ее слушаю. Многие группы, которые мне нравятся, приезжают в Россию, и я с удовольствием хожу на их концерты. Также бываю на их выступлениях за границей.
Правда, что недавно, во время путешествия в Таиланд, вы вместе с сыновьями занимались тайским боксом?— Да, причем я с удовольствием занимался, но детям было тяжеловато: им больше по душе аттракционы, горки и плавание в бассейне. Я их немножко подверг спартанскому воспитанию: мы вставали в 6 утра и шли на тренировку, а потом — в 2 часа дня — на другую. Иногда они капризничали, и тогда я занимался один. Во время этих тренировок на открытом воздухе царил особый дух. Я бы даже сказал, что это определенный вид медитации — некий боевой транс, к которому быстро привыкаешь. Честно признаюсь, мне так понравились эти тренировки, что я даже не хотел уезжать из Таиланда. И сейчас мечтаю снова туда вернуться.
Каким образом поддерживаете форму в Москве? — Три раза в неделю хожу в спортивный зал, занимаюсь около часа — очень скромно и аккуратно, без фанатизма и азарта, в отличие от тренировок в Таиланде. Чуть-чуть побегаю, поработаю с грушей, позанимаюсь с гантелями — и все, домой!
Как зритель посещаете боксерские поединки, бои без правил?— Редко. Обычно три-четыре раза в год, когда меня приглашают знакомые или организаторы. Специально я на них не хожу.
Кто является для вас кумиром в единоборствах? — Для меня им всегда был и остается Брюс Ли.
Авторская работаКинокритики нередко сравнивают Епифанцева с молодым Сильвестром Сталлоне. Некоторые зрители смотрят фильмы и сериалы с участием Владимира только ради того, чтобы увидеть новую работу любимого артиста. В отзывах в интернете они часто пишут: «Фильм так себе, зато Епифанцев — богатырь и настоящий мужик».
Вы часто играете в боевиках, и ваши герои попадают в довольно рискованные ситуации. У вас случались травмы на съемочной площадке?— Да, были травмы по глупости, а порой из-за неорганизованности съемочного процесса. В серьезных боевиках, где приходилось много двигаться и делать «почти трюки», мне удавалось избежать травм — возможно, потому что я был предельно сконцентрирован. А вот в проектах другого жанра, например на съемках мелодрамы, можно и ногу сломать, и шею свернуть. Недавно я порвал ахиллово сухожилие во время съемок довольно простой драки в картине «Драйв». Надо же было умудриться получить такую травму! Но предугадать это было невозможно. В тот же день вечером мне сделали операцию, наложили гипс, после чего я продолжил сниматься.
Сложные трюки выполняете сами или доверяете каскадерам?— Кино — это производство. Если на производстве грузчик решит поработать на токарном станке, ничего хорошего из этого не выйдет. Так же и на съемках. Сложные и простые трюки должны делать профессионалы — каскадеры, а элементарные действия, которые являются частью актерской профессии, — кувырки, прыжки, драки — может выполнить и артист. Но выпрыгивать из окна с верхнего этажа он не должен.
Что для вас важно при выборе роли?— Главное, чтобы роль была интересной. Но пока мне нечасто достается что-то хорошее! (Смеется.)
Не скромничайте! А как же роли в новой комедии «Все о мужчинах» или в историческом блокбастере «Викинг», премьеры которых будут в этом сезоне? Или образ рекламщика Вавилена Татарского в экранизации культового романа Виктора Пелевина «Generation „П“»?
— Этот фильм вообще был снят десять лет назад! На мой взгляд, чтобы быть в форме, актер должен иметь четыре хорошие роли в год.
С вами случались ситуации, когда вас принимали за кого-то другого?— Однажды меня спросили: «Вы Золотухин?» Я ответил: «Да, конечно, я Золотухин». Случается, что меня узнают: порой во время перелетов приглашают в кабину пилота, бывает, что дорожная полиция идет навстречу. А иногда сталкиваюсь с панибратством, которое оставляет неприятное ощущение. Люди думают: раз ты на экране такой простой, значит, и в жизни точно такой же, тебя можно дернуть за руку и предложить «пойти куда-нибудь выпить».
Мне очень понравилась ваша роль в комедии «8 лучших свиданий». Сначала вы появляетесь на экране как положительный герой, потом — как отрицательный, а затем и вовсе предстаете в комическом амплуа.
— Мне нравится играть неоднозначных людей, и, кстати, мне ближе комедийный жанр, который предполагает более острый подход к роли. В данном случае неоднозначность, постоянная непредсказуемость поведения являются сутью персонажа. Здесь была благодатная почва для выстраивания партитуры роли. По ходу картины мы многое придумывали, было немало импровизаций.
Традиционный вопрос: над чем вы сейчас работаете?— Недалеко от станции метро «Бауманская» есть мультижанровый клуб «Шаги», и я собираюсь поставить там спектакль. Я делаю постановки как художник, а не как режиссер в классическом понимании. Художник может сделать произведение где угодно и как угодно его преподать. Это другой подход к созданию спектакля, он не похож на традиционный театр. Это авторская экспериментальная работа.
Выбрали пьесу для постановки? — Пьеса — не главное, главное — действие. А действие, происходящее на сцене, может быть любого рода. Это может быть провокация с использованием различных текстов, импровизаций, актерских этюдов, художественных образов, декораций, музыки — все что угодно, лишь бы работало! Лишь бы было непредсказуемым и проникало в душу зрителя. Кому-то такой театр покажется странным, но для меня традиционный современный театр — это дикость. Настоящий театр — это всегда лаборатория, исследование. Настоящее искусство для меня — это чувственный террор. И это единственная форма террора, которую я приемлю.
Что главное для актера?— Главное для актера — чтобы была хорошая работа!
А для мужчины? — Я считаю, что для каждого человека главное — свобода. Это важно и для актера, и для мужчины, и для женщины, и для ребенка. Важно, когда тебя не программируют, не забивают твою голову разным мусором. Человек должен иметь свое мнение, свою точку зрения и не повторять за всеми.
0
