Привлекательность страны для иностранных инвестиций зависит от многих факторов, один из них — это уровень коррупции. В статье, подготовленной специально для «Делового еженедельника "Профиль"», авторы анализируют итоги своего исследования для 175 стран мира за 10 лет.
На уровне здравого смысла кажется очевидным, что чем более склонны к воровству чиновники в стране, тем меньше иностранный инвестор захочет иметь с ней (и с ними) дела. Но иногда встречается и прямо противоположная точка зрения – инвестору не важно, сколько воруют, если проект остается рентабелен, то он всегда согласится включить в расходы еще одну статью – на взятки. Главное – прибыль. Тоже по-своему логично. Кто прав?
Для выяснения этого вопроса мы решили провести специальное исследование на статистике 175 стран мира за 10 лет. Наш общий вывод однозначен: в страну с высокой коррупцией инвесторы идти категорически не хотят. Хотите инвестиций – снижайте коррупцию. Примерно удалось определить и порог, после которого иностранные компании начинают серьезно интересоваться инвестиционными возможностями страны.
Откровенно о коррупции
Согласно данным, опубликованным в эссе директора-распорядителя МВФ Кристин Лагард «Откровенно о коррупции» в мае 2016 года к Лондонскому антикоррупционному саммиту, величина взяток в мире достигает $1,5–2 трлн, что составляет 2% от мирового ВВП. Причем данный показатель не является интегральным и не отражает все явления, входящие в понятие коррупции, только наиболее очевидные и поддающиеся цифровому анализу.
То, что коррупция является дестабилизатором роста экономики, не требует дополнительных доказательств. Прямые потери и издержки от коррупции являются очевидными для каждого и проявляются в общем снижении результативности и эффективности деятельности. Однако высокий уровень коррупции в стране влечет за собой множество иных, не столь явных негативных последствий (их также называют скрытыми издержками от коррупции). К их числу можно отнести снижение доверия к правительству; снижение нравственных и общекультурных ценностей в обществе; снижение затрат в производственную деятельность, в т. ч. вызванное отвлечением средств на «необходимость улаживания коррупционных вопросов».
Однако расходование средств на улаживание бюрократических и иных вопросов в некоторых странах (в том числе это актуально и для Российской Федерации) может восприниматься как своеобразный «налог» на осуществление деятельности.
По итогам Лондонского антикоррупционного саммита (май 2016 года) странами-участницами (27 государств, включая Россию), а также рядом международных организаций были приняты обязательства по совершенствованию антикоррупционной деятельности. Всего государствами было «сформулировано» (принято) 384 обязательства; общее число обязательств, взятых на себя международными организациями, составило 64 позиции. Состав и количество принятых обязательств различаются для каждого из участников, однако существуют и общие для многих государств пункты по улучшению антикоррупционного законодательства в запланированных к исполнению программах действий.
Международная неправительственная организация Transparency International, которая осуществляет мониторинг хода выполнения антикоррупционных мероприятий, спустя почти полтора года наблюдений опубликовала доклад «Сдержать обещания: мониторинг соблюдения обязательств Лондонского антикоррупционного саммита 2016 года».
К настоящему моменту наша страна полностью выполнила два обязательства: (i) вступление в «Единый стандарт по обмену налоговой информацией» и (ii) выполнение принципов Хартии об открытых данных (что предполагает публичный доступ к данным о работе государственных органов). 13 мероприятий из 16 находятся на разных этапах реализации. Одно мероприятие не было исполнено: Россия предполагала принимать меры по обеспечению прозрачности бенефициарных собственников всех компаний, участвующих в контрактах на госзакупки. Однако подтверждающая информация о том, что в рамках данного обязательства были предприняты шаги или инициированы действия по обеспечению прозрачности заключения контрактов, к настоящему моменту в открытых источниках отсутствует. Итоговый процент исполнения обязательств, принятых на себя Россией, был оценен экспертами в 81%.
Коррупция в России
Согласно широкому определению, коррупция – это злоупотребление доверием. Большинство источников, в том числе те, которые использует Transparency Intеrnational для расчета интегрального значения ИВК (индекс восприятия коррупции), обычно трактуют коррупцию как злоупотребление служебным положением в личных целях, то есть взяточничество, завышение расходов, растрату общественных фондов.
В российском законодательстве определение понятия «коррупция» содержится в Федеральном законе РФ от 25 декабря 2008 года № 273ФЗ «О противодействии коррупции». Коррупцией считается (статья 1.1) «зло-употребление служебным положением, дача взятки, получение взятки, злоупотребление полномочиями, коммерческий подкуп либо иное незаконное использование физическим лицом своего должностного положения вопреки законным интересам общества и государства в целях получения выгоды в виде денег, ценностей, иного имущества или услуг имущественного характера, иных имущественных прав для себя или для третьих лиц либо незаконное предоставление такой выгоды указанному лицу другими физическими лицами, а также совершение указанных деяний от имени или в интересах юридического лица».
Для оценки масштаба коррупции в России можно сослаться на доклад тогдашнего руководителя Контрольного управления администрации президента РФ К. Чуйченко тогдашнему президенту РФ Д. Медведеву 29 октября 2010 года, из данных которого следовало, что «коррупционный налог» в стране (то, что К. Чуйченко назвал тогда «порочными закупками», а Д. Медведев – «объемом воровства») составляет как минимум 20% в сфере госзакупок, или более 1 трлн руб. При его экстраполяции на экономику страны в целом это не менее 2,9% ВВП. Ранее дававшиеся Всемирным банком оценки размера «коррупционного налога» составляли 1,4% ВВП для 2002 года и 1,1% ВВП для 2005 года.
Российское общество считает коррупцию одним из главных препятствий для устойчивого экономического развития страны. Об этом в России говорят и проблему эту видят практически все – от Путина до Навального. Некоторые опросы показывают, что российские граждане видят ее основной проблемой российской экономики, причем с многократным – более чем трехкратным – отрывом по значимости от следующей проблемы России – бюрократии (соответственно 62% и 18%).
Не менее значимое беспокойство вызывает коррупция у молодежи – тех, кто будет определять, формировать будущее завтрашней России. Центр экономических и политических реформ (ЦЭПР) провел среди граждан в возрасте 16-24 лет в 30 населенных пунктах России (крупных, средних и малых городах) опрос о проблематике, волнующей молодежь в современной России. Анализировалась позиция учащихся в целом – старшеклассников, студентов колледжей и вузов, иначе говоря, будущей образованной (что предполагает – думающей и осознанно выбирающей свой жизненный путь) части общества. Доля указавших на коррупцию как на проблему составила 45% от общего числа опрошенных, что практически вдвое превысило число респондентов, отметивших проблемы, занявшие (практически с одинаковым числом голосов) второе-третье место в списке.
Как считали
Восприятие коррупции (то есть ее ожидание, независимо от того, соответствует ли оно действительности или нет) ведет, с одной стороны, к неэффективному использованию тех экономических и финансовых ресурсов, которые уже созданы (заработаны) бизнесом (гражданами) внутри страны. То есть коррупция перераспределяет созданный общественный продукт (в том числе бюджетные ресурсы) не в интересах общества в целом для повышения общего уровня благосостояния российского населения и уменьшения его имущественного расслоения, а в интересах отдельных его членов, имеющих преференциальный доступ к его распределению, что, наоборот, ведет к усилению такого расслоения.
С другой стороны, коррупция ведет к недопритоку инвестиций в страну, при том, что любое экономическое развитие невозможно без инвестиционной деятельности. Не спекулятивной инвестиционной деятельности (она также носит название «инвестиционной»), а инвестиций в основной и оборотный капитал. Причем инвестиционная деятельность для обеспечения расширенного воспроизводства в природно-ресурсных отраслях (для освоения невозобновляемых природных ресурсов) требует как капитало-вложений собственно в расширение производства (наращивание добычи), так и в возмещение выбывающих производственных мощностей (истощение запасов/исчерпание месторождений).
Недоприток инвестиций распадается на два компонента. Первый – это недоприток прямых иностранных инвестиций (ПИИ). В рамках глобальной мировой экономики и глобальных рынков капитала инвесторы практически любой страны (кроме замкнутых автаркий или государств, находящихся под международными санкциями) имеют возможность сравнивать риски и выгоды вложений в экономику разных стран и выбирать на карте мира наиболее предпочтительные по этому соотношению государства для инвестирования.
Второй – это недовложения в оте-чественную экономику со стороны отечественных же инвесторов путем вывода за границу своих активов и прибылей, исходя из такого же сравнения рисков и выгод. Меняющаяся величина вывода активов за границу достаточно регулярно и активно отслеживается Центральным банком России, экономическими ведомствами, иными институтами и освещается в прессе. А вот как оценить величину недопритока (то есть объем неосуществленных) ПИИ?
Для определения уровня коррупции существуют различные методики, и их можно разделить на три группы. Первая – социологические опросы (один из лидеров – Всемирный банк). Вторая – экспертные оценки (наиболее известный проект – Nations in Transit, осуществляемый американской общественной организацией Freedom House). Третья группа методик – интегральные оценки, выставляемые путем агрегирования рейтингов коррупционности, предлагаемых различными организациями (самый известный пример – индекс восприятия коррупции общественной организации Transparency International). Именно этот рейтинг и использовали авторы статьи.
Индекс восприятия коррупции (ИВК, The Corruption Perceptions Index) – это глобальное исследование и сопровождающий его рейтинг стран мира по показателю распространенности коррупции в государственном секторе. Рассчитан по методике международной неправительственной организации Transparency International, ежегодно ранжирующей страны по уровню восприятия в них коррупции. Понятно, что показатель не является объективным мерилом, что не умаляет его значения. Публикуется с 1995 года.
В настоящее время ИВК ранжирует 175 государств в диапазоне от нуля (высоко коррумпированные страны) до 100 (страны с отсутствием коррупции). Для данного показателя характерна непривычная обратная зависимость: чем НИЖЕ значение данного показателя, тем воспринимаемый уровень коррупции ВЫШЕ, и наоборот. Индекс составляется на основании 13 независимых источников (опросов экспертных организаций) по каждой из стран, входящих в рейтинг.
В одном из выпусков журнала The Economist за 2002 год был опубликован график, отражающий результаты расчета зависимости между индексом восприятия коррупции (ИВК) в стране (выше величина индекса – меньше уровень коррупции в стране) и величиной душевого притока прямых иностранных инвестиций (ПИИ) в эту страну по данным за 2000 год по группе стран. Результаты расчета показали прямую зависимость между двумя величинами: выше индекс (то есть меньше коррумпированность экономики) – выше приток душевых ПИИ. Иначе говоря, «больше взяток – меньше денег».
Авторы посчитали эту зависимость на основании более широкой статистики – для максимально возможного числа стран и на протяжении нескольких лет.
Были проведены расчеты за 2005–2014 гг. – это наиболее актуальный период, за последний год которого имелись статистические данные. В 2015 году вступили в действие антироссийские санкции, которые исказили приток ПИИ в РФ. Поэтому 2014 год был последним, на инвестиционных потоках которого не сказались эффекты технологических и особенно финансовых антироссийских санкций, введенных в середине 2014го странами Запада в ответ на присоединение Крыма к России и гражданскую войну на юго-востоке Украины.
Расчеты были сделаны для 2 групп стран:
- Для 175 стран, включенных в статистику UNСTAD по ПИИ.
- Для 16 государств с наиболее высоким абсолютным уровнем ПИИ (цифры в скобках – значение ПИИ в 2014 г., млрд долларов США), по данным UNCTAD: Австралия (40,3), Канада (59,1), Нидерланды (53,3), Германия (4,0), Соединенное Королевство (44,8), США (171,6), Чили (23,8), Испания (25,7), Бразилия (73,1), Италия (23,2), Китай (128,5), Колумбия (16,2), Индия (34,6), Мексика (27,5), Индонезия (21,8), Россия (29,2).
Результаты расчетов представлены на рисунках.
Больше взяток – меньше денег
Предположение о наличии устойчивой – с течением времени – зависимости между уровнем восприятия коррупции в стране и притоком иностранных инвестиций в эту страну можно считать подтвержденным.
Наши расчеты за десятилетний период подтвердили, что в большинстве стран с высоким уровнем восприятия коррупции (о чем свидетельствует невысокое значение ИВК) наблюдается низкий уровень душевого притока ПИИ. И наоборот, душевой приток ПИИ для стран с низким уровнем восприятия коррупции (при большем ИВК) является более высоким. Таким образом, можно сделать твердый вывод о наличии устойчивой обратной зависимости между уровнем восприятия коррупции и величиной ПИИ на душу населения.
Причем эта закономерность является заметно более устойчивой для группы стран с наиболее высоким абсолютным уровнем притока ПИИ по сравнению с общей выборкой государств в статистике UNCTAD**.
Надежность полученных выровненных закономерностей для 16 государств с наибольшим абсолютным объемом ПИИ (включая Россию) оказывается почти вдвое выше, чем в целом по выборке из 175 государств. Можно сделать вывод: чем выше абсолютный уровень притока ПИИ в страну, тем большее значение имеет уровень восприятия коррупции для мотивации/демотивации инвесторов к вложениям в эту страну.
По результатам проведенного исследования можно сделать устойчивый вывод о существовании расширяющегося коридора позитивных последствий уменьшающегося восприятия коррупции для притока ПИИ в страну. По мере роста ИВК положительный эффект для инвестиционной деятельности от снижения уровня воспринимаемой коррупции в стране растет, причем опережающими темпами при обращении к экспоненциальным выровненным кривым.
Особенно заметным этот опережающий рост становится в зоне ИВК, превышающего 2/3 от максимума, при значениях ИВК порядка 70 единиц и выше. Это означает, что в этом диапазоне происходит своего рода мультипликация эффектов от снижения коррупции для инвестклимата той или иной страны.
Что касается России, то она – увы! – находится в левой части графиков с ИВК на уровне 21–29 единиц, что отражает достаточно высокий уровень восприятия коррупции в нашей стране, несмотря на регулярно предъявляемые обществу меры по борьбе с ней (в первую очередь в виде громких судебных процессов над отдельными высокопоставленными лицами разных сфер деятельности в системе госуправления).
Более того, если рассматривать экспоненциальные выровненные тренды, то и для максимальной выборки (175 стран), и для 16 стран с максимальным объемом ПИИ выровненные значения душевого ПИИ приближаются к нулю в диапазоне ИВК российских значений. А линейные выровненные тренды значений душевого ПИИ в обоих случаях (для 175 и 16 стран) в диапазоне ИВК российских значений пересекают ось абсцисс и уходят в зону отрицательных величин. Таким образом, если мерить эффективность борьбы с коррупцией в России по ее последствиям для инвестиционного климата в стране через величину душевого ПИИ в зависимости от ИВК, то наша страна пока не только не вышла в зону, где темпы роста душевого ПИИ опережают темпы снижения коррупционных ожиданий (роста ИВК), но даже не вышла в зону устойчиво положительных выровненных значений душевого ПИИ в зависимости от ИВК.
Государства, в которых наблюдается высокий уровень коррупции, будут оставаться менее привлекательными для инвесторов, чем страны, в которых вся деятельность ведется чисто и открыто, без так называемых «дополнительных коррупционных налогов».
Одна из причин, объясняющих такое поведение инвесторов, заключается в том, что индекс восприятия коррупции (или фактическое наличие коррупции) имеет запретительный эффект, аналогичный эффекту повышенного (сверх оптимума, определяемого «кривой Лаффера»***) налогообложения. Только повышенное сверх «оптимума Лаффера» налогообложение имеет прямой и явный, а ИВК – прямой, но скрытый и все тот же запретительный эффект.
Это означает, нашей стране необходимы дополнительные и радикальные изменения в сфере борьбы с коррупцией, несмотря на все уже достигнутые и видимые результаты и положительные оценки по итогам Лондонского саммита.
__________________________________________________________________________
*Андрей Конопляник – д.э.н., профессор кафедры «Международный нефтегазовый бизнес» РГУ нефти и газа (НИУ) имени И.М. Губкина, советник генерального директора ООО «Газпром экспорт»; Екатерина Жигулина – ассистент кафедры экономики нефтяной и газовой промышленности РГУ нефти и газа (НИУ) имени И.М. Губкина.
**Это видно, если сравнить коэффициенты детерминации (R-квадрат / R2), отражающие «надежность» модели/выровненного тренда, т.е. степень соответствия построенной трендовой модели исходным данным (диапазон значений: от 0 до 1; чем ближе R2 к 1, тем более точно модель/тренд описывает исходную выборку данных).
Для выровненных трендов по 175 странам он находится в падающем с течением времени диапазоне значений от 0.4-0.5 в начале до 0.3-0.4 в конце 10-летнего периода по экспоненциальному тренду и в коридоре от 0.1-0.3 до 0.1-0.2 по линейному тренду соответственно, а по 16 странам с наибольшими объемами ПИИ R2 для обоих трендов (экспоненциального и линейного) находится в зоне коридора значений 0.5-0.7 в первые пять лет тренда, снижающегося затем до 0.4-0.5 в последний расчетный год.
***Эффект «кривой Лаффера» – различие в динамике ожидаемых и реальных налоговых поступлений с ростом налоговой ставки: поначалу, по мере роста налоговой ставки, величина суммарных налоговых сборов растет, но после достижения некоторого оптимального значения дальнейшее ее увеличение начинает сопровождаться снижением суммарных налоговых сборов. Разрыв между реальными и ожидаемыми налоговыми поступлениями растет в силу того, что риски заплатить и разориться начинают превышать для предпринимателя риски неплатежей (ухода от налогов).
0
44.25
