В Белоруссии начинается предвыборная кампания. 11 октября страна избирает президента. Судя по всему, на сей раз в кампании будет присутствовать сильно выраженный национальный акцент. Украинские события заставили власть и население Белоруссии вспомнить о народной культуре и заговорить на почти забытом языке.
"Мы зараз папросiм спадарыню Аляксандру ў iнтэрактыўным рэжыме дастаць усе змесцьва сумачкi сваей",— просит ведущий курсов белорусского языка Глеб Лободенко свою помощницу показать содержимое женской косметички. Вторая ведущая, писательница Оксана Спрынчан, берет несколько кисточек и перечисляет их назначение. Лободенко перебивает: "Пачакайце, там было нейкае слова. Губка-спонжык. Я проста не разумею, што гэта? — уточняет он значение слова "спонжик" у сотни сидящих в зале слушателей.— Губка — гэта я разумею, ?м посуд мыюць. Навошта посуд у жаночай сумцы?" — удивляется, зачем носить посуду в женской сумке. В зале смех. "Спонжык — гэта гарадзенскi або магiлеўскi дыялект?" — шутит о происхождении слова Лободенко. "Гэта жаночая лексика!" — отвечает Спрынчан.
В минской галерее современного искусства "Ў" по понедельникам проходят курсы белорусского "Мова нанова" — "Язык заново". Тема этого занятия — "Жаночая драбяза", "Женские мелочи". Преподаватели объясняют разницу между румянами, пудрой и тональным кремом. Даже в просторном выставочном зале не всем хватает места: студенты с распечатанными заданиями теснятся в проходах. По-соседству продают сувениры с народным орнаментом — переплетающимися геометрическими узорами, вышитыми красным. Через проход — книжный магазин, где можно купить произведения современных писателей Андрея Хадановича и Алеся Рязанова. Сотрудники галереи говорят с посетителями исключительно по-белорусски.
"У нас по инерции считают, что раз мы белорусы, то белорусский язык родной. При этом уже давно на нем не говорят свободно, последний раз учили в школе. Смысл курсов — в том, чтобы люди перестали себя обманывать и признались, что белорусский надо учить заново! Тогда поменяется и сам подход",— объясняет задумку Лободенко, который занимается переизданием книг белорусских писателей Якуба Коласа, Василя Быкова и Владимира Короткевича без советских цензорских правок. Ранее Лободенко преподавал язык в аналогичном проекте "Мова цi кава" (дословно "Язык или кофе", на слух игра слов: "Язык — это интересно"), который в 2013 году организовала журналистка Екатерина Кибальчич. Спустя несколько месяцев преподаватели, в том числе Лободенко, объявили о закрытии — не сошлись во взглядах по украинскому вопросу с Кибальчич, раскритиковавшей Майдан.
Вместо "Мова цi кава" в январе 2014 года появилась "Мова нанова". "Мы организовали свои курсы, потому что у нас были разные точки зрения на неформальное образование",— поясняет преподаватель. В октябре проект получил официальную регистрацию в Минюсте, за последний год организаторы выдали полторы тысячи студенческих билетов. Бесплатные занятия проходят в каждом областном центре страны и собирают 800 человек. За обучение отвечает филолог Алеся Литвиновская, преподававшая белорусский американским и шведским дипломатам.
Успех проекта Лободенко объясняет выбранным форматом, а целью называет борьбу с укоренившимися в Белоруссии стереотипами: "Наша проблема — в психологическом факторе. В ХХ веке страну преследовало три стереотипа: белорусский — это язык колхозников, оппозиции и интеллигенции. Про деревню стали говорить после войны, когда советское начальство ставило на руководящие должности приезжих со всего Союза, но не белорусов. Любые проявления патриотизма, когда человек считал, что он советский гражданин, но при этом еще и белорус, назывались национализмом. Белорусы, приезжавшие в Минск, не могли сразу переучиться, но стыдились использовать родной язык. Спустя три года они уже говорили по-русски, а новых приезжих из сел называли колхозниками".
"Беларуская стужка", по словам организаторов, антитеза георгиевской ленточке
В постсоветское время в период между 1991 и 1994 годами началась политика белорусизации: языку обучали в детсадах, школах, университетах и на предприятиях, выпускались белорусские книги и журналы. 14 мая 1995 года по инициативе Александра Лукашенко был проведен референдум, русскому языку придали статус государственного наряду с белорусским. "Белорусский народный фронт" (БНФ), партия, позиционирующая себя как национал-демократическая, настаивала на возрождении белорусского как единственно государственного и жестко критиковала курс президента. В это время, по словам Лободенко, и стали говорить о языке оппозиции: "Самые ярые противники Лукашенко говорили по-белорусски и сегодня говорят. И, когда установилась теперешняя власть, она назвала их отщепенцами: изображала таких чертей, которые будут ходить с факелами, рисовать звезды на дверях у русскоязычных, а потом выселят их из страны. Миф о языке оппозиции до сих пор живет в людях".
По итогам переписи 2009 года, в Белоруссии с населением 9,6 млн человек проживает 83,7% белорусов и 8,3% русских, а также поляки, украинцы, евреи. По переписи 1999 года белорусов было на 2,5% меньше — 81,2% человек. Из них белорусский считали родным языком 85,6%, а в 2009 году — лишь 60,8%. Несмотря на то что доля этнических белорусов выросла, на языке это не отразилось. Среди этнических русских аналогичная динамика: 9% считали белорусский родным в 1999 году и 2,8% — десять лет спустя.
Среди жителей, считающих белорусский родным, больше сельского, чем городского населения: в 1999 году соотношение было 89,2% к 66,9%, в 2009 — 79,7% к 44,1%. Если человек называет белорусский язык родным, это совершенно не означает, что он говорит на нем в повседневной жизни. Так, в 1999 году белорусский использовало 36,7% всего населения, в 2009 — 23,4%. Среди них также и те, кто говорит на трасянке — смеси белорусской и русской речи.
Основной причиной упадка белорусского языка принято считать отсутствие господдержки и интереса со стороны власти. Олег Трусов, председатель Общества белорусского языка имени Франциска Скорины, с 1989 года ведет мониторинг использования языка в общественной жизни и занимается его популяризацией. Он называет эту проблему политической: "Для всеобщей белорусизации достаточно одного указа президента. Переход осуществляется быстрее всего там, где власти этому не препятствуют, а именно в интернете. Сейчас власть стала обращать внимание на проблемы белорусского под давлением национальной интеллигенции и среднего класса, но реальных действий с их стороны недостаточно".
Второй виновник, по его мнению,— российское воздействие, и ситуация станет лучше, когда "уменьшится агрессивное влияние на идеологию нашей страны так называемого русского мира". Лободенко из "Мова нанова" отказывается винить кого-то в том, что язык забывается: "Любой человек пассивен и ищет плохих чиновников. Не только Россия, но и Польша боролась с нашей культурой. Потом, правда, была волна помощи с их стороны. Но я не склонен задавать вопросы, кто виноват и что делать". Организатор курсов подчеркнуто не затрагивает политические темы на занятиях, но признается, что украинские события повлияли на популярность изучения белорусского: "Может, для кого-то это стало мобилизацией и знаком того, что тебя могут прийти защищать в любой момент только потому, что ты говоришь на русском. Я встречал людей, для которых это было катализатором, когда они поняли, что язык — это не только средство общения в нашем регионе, но и геополитический фактор. Для определенной части наших людей это могло стать толчком".
"Попросишь в киоске гарбату, никто не поймет, что это чай"
"Раньше нам было трудновато привлекать людей, но события на Украине катализировали патриотизм",— рассуждает о популярности национальных культурных проектов Никита Бровка, бывший студент филфака БГПУ. Его отчислили после задержания на митинге 19 декабря 2011 года, в годовщину разгона акции протеста против фальсификации президентских выборов. Бровка с единомышленниками координирует проект "Арт Сядз?ба" ("Арт Усадьба") и одевает минчан в "вышимайки" — футболки с народной вышивкой. "Про широкие массы говорить, конечно, не стоит — они смотрят российское телевидение. Но у нас все больше людей задается вопросом, почему школьные предметы преподаются на русском",— говорит Бровка.
Двухэтажный офис на проспекте Независимости забит футболками и толстовками с отпечатанным орнаментом. Проект создал в 2011 году Павел Белоус. Ежегодно "Арт Сядз?ба" проводит фестиваль народной культуры "День вышиванки" и раздает на улицах города "Беларускую стужку" — ленточку с орнаментом, которую вешают на руку или прикрепляют к одежде. "Стужка", по словам организаторов, антитеза георгиевской ленточке. За одну акцию уходит 20 тыс. штук.
Спрос на все национальное, по признаниям собеседников, начал формироваться после президентских выборов 2010 года и разгона митингующих на площади Независимости в Минске. На последующее ограничение политической и социальной активности, говорят участники "Арт Сядз?ба", в стране отреагировали созданием культурных проектов. Наибольший расцвет произошел после украинского Майдана и присоединения Крыма. Немного позже в России заговорили о других русскоязычных республиках, намекая на Белоруссию. На призывы присоединиться Александр Лукашенко отвечал публично: "Не то приехавшие, не то долгоживущие здесь, считающие, что белорусская земля — это часть русского мира и чуть ли не России, забудьте! Беларусь — это суверенное и независимое государство!" — произнес он в конце января.
"Наша миссия — это поддержание белорусского языка и несение культуры в массы через различные мероприятия",— рассказывает другой участник "Арт Сядз?ба" Дмитрий Афанасенко, который играет в запрещенной белорусскоязычной группе Amaroka. "Говорить по-белорусски сегодня — это позиция, это уже поступок, потому что ты не можешь выучить белорусский так легко, живя в Минске. Количество часов русского и белорусского вроде бы равно, но остальные предметы преподаются на русском, белорусскоязычных школ очень мало",— говорит Афанасенко.
Министерство образования на запрос о соотношении белорусскоязычных и русскоязычных учебных учреждений не ответило. По информации, предоставленной Обществом белорусского языка, в 2014-2015 учебном году на белорусском работало 1547 общеобразовательных школ, в основном в сельской местности. В Минске открыто 11 белорусскоязычных и 229 русскоязычных школ. Всего на русском языке преподают в 1523 средних учебных учреждениях. Несмотря на то что доля белорусскоязычных школ больше, распределение учеников неравномерно, поэтому в начале прошлого года на белорусском обучалось всего 15,5% школьников, из них в 2,1% — Минске.
Если в российских новостях появляется критика Минска, в Белоруссии ее перекрывают рекламой
"Я помню детство, когда советская власть ушла. Все школьные программы и учебники были на белорусском. В первом классе я еще успел застать этот период, а спустя полгода выбрали Лукашенко, и со второго класса обучение стало на русском. Мы вообще ничего не могли понять, что нам учителя говорили!" — вспоминает Афанасенко. "Лукашенко провел референдум, вернул советский флаг и герб, ввел официальное двуязычие. Но билингвизм реально не существовал. Это и убило белорусский,— объясняет Бровка.— На тот момент все испугались, что творилось в Латвии по отношению к русскоязычному населению, боялись, что у нас тоже ограничат русский, а произошло наоборот".
Большая часть книг, в том числе учебные и методические материалы, издаются на русском, поэтому одна из проблем белорусизации школ — нехватка новых учебников. Согласно показателям Белстата, в 2013 году на русском языке было издано 82,8% книг, на белорусском — 10,1%. В начале 1980-х годов тираж белорусских книг составлял 16%.
Валерия Хотина, переводчица, знакомая с системой образования, пояснила, что выучить язык не так легко даже в белорусскоязычных классах: "Школы, которые формально обучают на белорусском,— это в основном очень бедные сельские учреждения, где просто не сменили учебники. При этом учителя на уроках говорят по-русски. Я сама училась в такой школе до четвертого класса. Ты просто знаешь язык чуточку лучше, но никакого воспитательного воздействия, чтобы ты выходил и общался с людьми по-белорусски, это не производит". Белорусскоязычных университетов в республике нет, на белорусском студенты изучают только литературу. Министерство образования обсуждает такую возможность для истории и географии в школах, но о сроках реализации не говорит. Ввести эти предметы на белорусском предложил министр образования Михаил Журавков, пояснив, что "говорить об истории Беларуси на другом языке неправильно".
"Для меня это просто растрата денег, дополнительные расходы на учебники. Так можно менять каждый год, но ситуация неразрешима, пока ты не можешь получить образование на белорусском в университете или читать книги. И общего настроения это не изменит,— говорит Хотина.— Попросишь в киоске гарбату, никто не поймет, что это чай, и ты все равно перейдешь на русский. Я несколько лет говорила по-белорусски, и у меня всегда было чувство, что я изгой".
"Ленточки и дни вышиванки помогут собрать людей сейчас, чтобы потом уже совместно решать политические вопросы"
Отношение властей к белорусскому, по словам участников "Арт Сядз?ба", поменялось не только в стремлении уделить больше внимания языку в школе. "В нашей стране многие музыкальные группы запрещены по политическим причинам, им просто не выдают гастрольные удостоверения. И даже был период, когда среди них были только белорусскоязычные,— сетует Афанасенко.— Но сейчас ситуация кардинально поменялась! Еще два года назад мы бы не смогли без согласований раздавать ленточку прохожим на улице — нас бы скрутили сразу! А теперь сидим в офисе в центре Минска, и нас никто не выселяет. Телевидение про нас сюжеты снимает, чиновники из регионов просят организовать мероприятия". Афанасенко признается, что проект не позиционировал себя политически, но теперь орнамент на футболке приобрел политический окрас.
Аналитик Вадим Смок, научный сотрудник института политических исследований "Политическая сфера", также считает, что украинские события способствовали белорусизации. "Украинский кризис, конечно, усилил опасения властей по поводу русского мира, утраты суверенитета и воздействия российской пропаганды на Беларусь, появилась соответствующая государственная политика. Это неформальная политика, она не проявляется в законодательной поддержке языка, но проявляется на практике. Я слышал о директивах для служебного пользования, которые приходили из Минска на места с распоряжением организовать различные мероприятия,— говорит Смок.— Ранее все было иначе, людям не давали пошевелиться. То, что белорусская власть не запрещает гражданскому обществу работать в этой сфере,— это уже большое облегчение".
По мнению эксперта, тема белорусизации стала привлекательной в том числе для руководства страны: "Сейчас власть старается инкорпорировать это в национальный дискурс. Они хотят перенять эту тему у оппозиции и сами работать на этом поле. Недавно даже БРСМ — Белорусский республиканский союз молодежи (существует при поддержке президента) — проводил акцию по раздаче белорусской ленточки. Причем несколько месяцев ранее эту акцию проводили гражданские инициативы, они взяли и скопировали. Еще год назад невозможно было себе это представить".
Пресс-секретарь президента Наталья Эйсмонт не прокомментировала вопросы о белорусизации в государственной политике и посоветовала "обратиться к министерствам".
В Министерстве культуры вопросы о количестве мероприятий, посвященных белорусскому языку, назвали глобальными и в течение месяца не смогли предоставить данные. Министерство информации также не ответило за запрос.
Михил Гулин, белорусский художник, который занимается уличными перформансами и часто задерживался милицией, называет вышиванки своеобразным заменителем сахара: "Их можно носить, не раздражая ментов, без риска для здоровья — в то же время демонстрируя всем, что ты носитель белорусской культуры. Само по себе внимание к белорусскости — хорошее дело. Еще лет пять назад за эту тему можно было получить серьезные проблемы. Я не разделяю оптимизма некоторых сообществ, что настала эпоха перемен и она связана непосредственно с их деятельностью. Для меня она прежде всего связана с популизмом президента, который в очередной раз корректирует вектор политики. Да и странно маркировать себя при помощи майки".
Несмотря на то что профессиональные этнографы также критикуют "вышимайки" за искажение орнамента, оппозиционные СМИ и политики на своем безрыбье инициативу поощряют. Глава Минского отделения телеканала "Белсат" Михаил Янчук считает, что против условной "российской угрозы" необходимо создать зону культурного противодействия, объединиться вокруг национальной идентичности. "Те же ленточки и дни вышиванки помогут собрать людей сейчас, чтобы потом уже совместно решать политические вопросы",— рассказывает он за обедом в кафе с национальной кухней.
Телеканал "Белсат", на котором Янчук работает восемь лет,— уникальный по местным меркам проект, одно из немногих неподконтрольных белорусскому государству СМИ. Вещание ведется по спутнику из Варшавы. Аудитория — примерно 200 тыс. человек, в основном жители деревень, у которых подключена спутниковая тарелка. В крупные города "Белсату" не пробраться: чтобы оформить тарелку, зритель должен потратить полгода на сбор документов — почти как сделать перепланировку в квартире. На технологию интернет-телевидения средств МИД Польши, откуда финансируется канал, пока не хватает. Среди партнеров также Шведское агентство развития международного сотрудничества, МИД Норвегии и ряд других иностранных организаций.
Во время каждого электорального цикла офисы подвергаются разгрому силовых органов, официального разрешения на работу и аккредитации у журналистов нет. Каждый имеет прокурорское предупреждение: к фрилансерам и незарегистрированным изданиям применяется статья "Незаконное изготовление и распространение продукции СМИ". Несмотря на то что в кризисные моменты аудитория вырастает почти до миллиона, конкурировать с гостелевидением канал не может. Одна из главных проблем, по мнению Янчука,— то, что в телевизорах большинства белорусов каждый вечер появляются российские новости: "Очевидно, что белорусским эфиром белорусские каналы не управляют, по воздействию на массовое сознание он принадлежит российским — 60% смотрят его каждый день".
Белорусских каналов действительно по телевизору меньше половины. Весь новостной и развлекательный блок дублирует Москву, в эфире — аналогичные российским каналы со смешанным наполнением: мастер-классы о еде, криминальные новости, "Золотая коллекция советского кинематографа", "Квартирный вопрос" и "Дачный ответ". В структуру государственного медиахолдинга "Белтелерадиокомпания" входят шесть телеканалов — "Беларусь 1", аналогичные с названием "2" и "3", "Беларусь 24" и "НТВ-Беларусь", а также четыре радиостанции. В эфире также вещает ОНТ — "Общенациональное телевидение", ретранслирующее часть программ российского "Первого канала", и СТВ — "Столичное телевидение", которое помимо собственного контента берет передачи с РЕН ТВ.
"У нас даже есть такой анекдот: сидит тракторист Ваня и плачет. А что ты, Ваня плачешь? Я хожу жить в Беларуси. Чего ж ты хочешь жить в Беларуси, ты же живешь в ней? Нет, я хочу жить в той Беларуси, которую показывают по телевизору,— говорит Янчук.— В следующем году Лукашенко планирует потратить на содержание режимных СМИ более €60 млн — такая сумма записана в бюджете. Наше государственное телевидение раньше делало передачи только на русском, теперь появились и белорусскоязычные — схватывают тенденции. Но использование этих средств неэффективно — у нас просто нет таких продюсеров, которые могут противопоставить свои сериалы и фильмы российскому развлекательному контенту, он на очень высоком уровне". Выход, по мнению журналиста,— создать свое национальное телевидение.
Если в российских передачах и новостях появляется критика Минска, в Белоруссии ее перекрывают длительной пятиминутной рекламой — это ноу-хау было придумано во время нефтяных и газовых конфликтов с Россией. При этом в анонсе сюжет остается. Своего контента по международной повестке в стране не производят: "Отсюда итог — 62% населения признало присоединение Крыма исторической справедливостью и готово терпеть любую власть, иначе ее смена, как у нас теперь считают благодаря России, может привести к таким же последствиям, как в Украине",— объясняет настроения населения Янчук.
"У нас внутри страны нет согласия даже по базовым вопросам"
Руководитель кампании "Говори правду" и один из лидеров политической инициативы "Народный референдум" Андрей Дмитриев помогает облагораживать дворы и собирает подписи за проведение всенародного голосования, с помощью которого по задумке авторов должна быть определена стратегия дальнейшего развития страны. Обсуждать планируют вопросы образования, здравоохранения, евроинтеграции и количество президентских сроков. По словам Дмитриева, идея проекта, в рамках которого собрано 100 тыс. подписей, создать такое общественное давление, чтобы власти не смогли от них отмахнуться. Сегодня движение, созданное два года назад при участии БНФ, инициативы "За Свободу" и Белорусской социал-демократической партии (Грамады), готовится к президентским выборам.
Дмитриев не считает, что итоги нынешних выборов будут как-то отличаться от предыдущих, за исключением того, что на акции протеста, как это было пять лет назад, никто не выйдет. "В ноябре мы еле-еле собирали подписи, потому что у нас спрашивали — "вы за Украину или против?", мы отвечали, что живем в Беларуси, и у нас свои проблемы. Сейчас такой вопрос уже не задают, люди мысленно возвращаются в страну. При этом многие, когда открывают двери, говорят, что они против Лукашенко, но на площадь в этом году не выйдут и будут голосовать за него. Появилась такая позиция — против войны",— говорит политик.
По словам Дмитриева, ранее звучавшие из России призывы к присоединению Белоруссии могут найти своих сторонников не только среди россиян, но и среди белорусов. В его просторном офисе в центре Минска висит карта на всю стену — на ней территория страны, крупнейшей в Европе из не имеющих выхода к морю, кажется еще больше. "В 2015 году, осознавая, что есть эффект от украинских событий, народ выбирает не между плохой и хорошей экономикой, а между ужасной экономикой и войной. На этой почве в обществе сформирована совершенно новая группа избирателей — это оппозиция к Лукашенко, которая при этом поддерживает Путина,— с тревогой говорит руководитель кампании "Говори правду".— Это взрослые мужики, которые работали у вас на стройках, а теперь вернулись в Беларусь и говорят, что у вас в России все плохо, потому что там давит Америка. А если бы Лукашенко не якшался с Порошенко, а пошел бы в объятия Путина, то Путин своих бы не бросил, и денег здесь было бы достаточно. Тогда они спокойно бы вернулись из России работать в Беларусь. Я таких людей очень часто встречаю!"
По словам политика, одна из ключевых проблем — это отсутствие консенсуса. Если бы, как говорит Дмитриев, 90% населения страны говорило на белорусском, считало бы ее независимым государством и воспринимало это как основную ценность с учетом разных политических взглядов, ситуация была бы кардинально другой. "У нас внутри страны нет согласия даже по базовым вопросам: являемся ли мы единой нацией — не русскими со знаком качества, не поляками с польской картой, а просто нацией! Есть ли у Беларуси исторические основания для существования или это просто чудо, которое случилось 20 лет назад? И есть ли белорусский как отдельный язык, равноправный? — говорит он.— Пока в стране нет согласия по этим вопросам, любая революция или война пройдет именно по этим пунктам, а значит, и по самому факту быть Беларуси или не быть".
На вопрос о том, есть ли разница между регионами по политическим взглядам и везде ли сильны пророссийские настроения, Дмитриев, глядя на карту Белоруссии, отвечает: "Эти настроения ничем не дифференцированы. Прорусское ядро все более консолидированное. Есть еще ядро пролукашенковское. А ядро продемократическое абсолютно разрозненное. Нет ни единой повестки, ни единой стратегии. Есть только единое понимание, что полная задница". По словам политика, сомнение в собственном суверенитете — одно из негативных последствий того, что последние 20 лет власть строила государственную систему на зависимости от России и сближалась с ней. "Я вообще думаю, что русские смотрят на Беларусь как на свою территорию. Даже многие адекватные люди, когда приезжают в Минск, удивляются почему надпись на вокзале на белорусском. Для них он как латынь — язык умер, есть только какие-то фрики, которые знают пять выражений".
"Без белорусской Беларуси совершенно непонятно, зачем нужна демократическая Беларусь"
Экономист Сергей Чалый, в отличие от Дмитриева, усматривает дифференциацию между регионами. "По структуре потребления Гродненская и Брестская область всегда были ориентированы на Польшу и Литву, люди там живут торговлей и каждую неделю мотаются за границу по магазинам. Витебская и Могилевская ориентированы на Россию. Витебская традиционно одна из беднейших, хотя нельзя сказать, что это только восток, Брестская также небогатая. И политическая дифференциация есть: она связана с тем, что Западная Беларусь не была советской до 1939 года — вошла только после пакта Молотова--Риббентропа. Даже структура хозяйства там по-другому устроена".
Чалый в начале 1990-х успел побывать в националистической организации "Славянский собор Белая Русь", провозглашавшей объединение России, Украины и Белоруссии, но достаточно скоро разочаровался и покинул партию. На выборах 1994 года он работал в штабе Лукашенко и пробыл в администрации президента до 1996 года. Позже перешел в оппозицию. Сейчас ведет передачу "Экономика на пальцах" на новостном портале Tut.by, где выступает как финансовый аналитик. Несмотря на то что Чалый признает экономическую зависимость Белоруссии от России, будущее своей страны он видит в союзе с другими государствами — Польшей, Украиной, Литвой, Латвией, Эстонией.
Грядущие выборы, говорит Чалый, для нынешней власти будут осложнены глубокими макроэкономическими проблемами в стране. Но альтернативные кандидаты, по его мнению, из года в год продолжают педалировать не ту тему: "Я уже лет пять объясняю, что нужно говорить не про политику и не про язык, а про экономику. Смерть кощея на конце иглы — это именно экономика!" Он объясняет, что в контексте падения российского рубля белорусская экономика, завязанная на нефти и газе из России, переживает сегодня не лучшие времена: "Объективно власть никогда не была так уязвима как сейчас. Возьмем хоть знаменитый декрет о тунеядстве — ведь он о том, что государство считает, что люди недостаточно платят ему налогов, чтобы содержать тех самых людей. Социальное государство превратилось в свою противоположность". Чалый перечисляет проблемы: сокращение производства, падение торгового оборота, девальвация местной валюты, массовые увольнения в частном секторе, скрытая безработица, сокращение рабочей недели на государственных предприятиях, падение доходов населения на 20% и другие трудности.
Риторика альтернативных кандидатов на президентский пост по большей части затрагивает идеологические темы
Риторика альтернативных кандидатов на президентский пост действительно по большей части затрагивает идеологические темы: необходимость консолидации нации, поиск национальной идентичности, укрепление суверенитета. Так, в интервью изданию "Белорусский партизан" Владимир Некляев, популярный писатель и политик, выдвигавший свою кандидатуру на президентских выборах в 2010 году и призвавший в этом году поддержать выдвижение бывшего политзаключенного Николая Статкевича, назвал цели своего нового политического движения "За государственность и независимость Беларуси": "Мне нужна: 1) демократическая Беларусь; 2) независимая Беларусь; 3) белорусская Беларусь, духовно белорусская Беларусь. Даже я скажу наоборот, иначе выстрою рейтинг потребностей: 1) белорусская Беларусь; 2) независимая Беларусь; 3) демократическая. Потому что без этого, без белорусской Беларуси, мне совершенно непонятно, зачем нужна демократическая".
"Белорусскость сейчас стоит впереди всего,— поясняет переводчица Хотина, которая не собирается идти на выборы,— и складывается ощущение, что если Лукашенко везде введет беларускую мову, то в принципе его примут и остальные. С одной стороны, Некляев высказывает точку зрения очень многих, что мы устали от империализма. Но вот, с другой стороны, непонятно, по его логике белорусское и авторитарное — это нормально?"
0
75.00
