Городские системы видеонаблюдения уже есть во всех мегаполисах. Подобные судебные иски — тоже.
«Сейчас, выходя на улицу в крупном городе, мы за день попадаем в поле зрения нескольких сотен камер, принадлежащих десяткам владельцев: мэрии, ГИБДД, метро, торговым центрам, учебным заведениям, магазинам, — отмечает предприниматель и IT-эксперт Игорь Ашманов. — В Москве камеры установлены практически на каждом подъезде, всего мэрия планирует установить около 200 тысяч. Это происходит не только в России — в Лондоне, по оценкам исследователей, за день лондонца снимает не меньше 400 камер. Та же история во всех мегаполисах мира. В Китае количество камер на улице вообще запредельное, они висят просто гроздьями».
АиФ.ru спросил Игоря Ашманова, как камеры наружного наблюдения меняют нашу жизнь и чем это может быть опасно.
Людмила Алексеева, АиФ.ru: Что умеют камеры наружного наблюдения?
Игорь Ашманов: Большинство этих камер сейчас — с высоким разрешением (40% подъездных камер в Москве, в следующем году будет 100%). Данные с камер попадают на сервера, где происходит распознавание лиц. Программное обеспечение для распознавания лиц сейчас также является обязательной функцией.
Работает распознавание уже очень хорошо — в последние 5-7 лет произошёл технологический прорыв в области распознавания, были придуманы и разработаны так называемые глубокие нейронные сети, которые сейчас позволяют распознавать миллионы лиц, не путая их между собой. Очки, борода, новая причёска или макияж, даже медицинская маска уже не являются препятствием для распознавателя, точность очень высокая.
Распознанные лица «с улицы» затем можно сопоставить с фотографиями из социальных сетей или личного дела, приписать распознанному лицу имя и фамилию, прочие личные данные. Если есть ещё данные от мобильных операторов, можно привязать мобильный телефон к лицу, сопоставив маршрут изображения и маршрут смартфона. Можно понять, кто к кому ходит, у кого любовница, кто на двух работах и т. п.
Камеры позволяют анализировать не только отдельного человека близко от камеры, а вычленять лица в толпе. Можно распознать всех, кто был на митинге, или всех, кто был на каком-то событии (свадьбе, конференции и т. п.).
Кроме того, эти данные накапливаются годами. По сути уже создана машина времени.
— Где все это хранится?
— Хранение данных сейчас дёшево, так что в базах данных оседают полные данные о том, кто ходил и что делал на улице, в общественных местах, в транспорте — за каждый день, каждый час и каждую минуту. Уже несколько лет. Если по каким-то причинам нужно посмотреть, что было 16 февраля в 14 часов возле дальнего от центра входа в метро на станции Кунцевская или 22.09.2019 в 17.30 у входа с Брянской улицы в ТЦ «Европейский» — пожалуйста. Данные есть, причём много у кого (полиция, метро, владельцы ТЦ и т. п.). Эта машина времени — чёткая и объёмная, Full HD и 3D (потому что почти всегда есть съёмки с нескольких камер); она даёт картинку с разных ракурсов, её можно крутить, увеличивать рассматриваемую сцену, часто со звуком.
— Для чего это делается?
— Обычно необходимость установки камер и распознавания лиц аргументируют безопасностью, снижением уровня преступности. В этом есть правда и логика: действительно, в последнее время в Москве, например, резко снизилось количество квартирных краж и угонов автомобилей. Камеры позволяют увидеть правонарушителя и проследить его путь по городу, данные с мобильного телефона — установить личность. Преступникам стало слишком рискованно работать, они уезжают из столицы.
Проблема тут в том, что снимают и анализируют всех, то есть в основном законопослушных граждан. Как будто они преступники. Зачем, казалось бы, точные перемещения и изображения всех граждан?
— Какие риски из-за этого появляются?
— То, что снимают и анализируют всех, — это прямое нарушение приватности, права на тайну личной жизни. Когда это делают спецслужбы (ФСБ, ФСО, МВД, Следственный комитет и т. п.), с этим можно смириться, им это нужно для дела. Хотя, вообще говоря, тоже стоило бы спросить, почему с гражданами обращаются, как с преступниками, заранее распознавая всех. А когда это делает администрация вокзала, торгового центра или учебного заведения, мэрия, РЖД, автобусный парк, тут же точно нужно спросить, зачем им это.
Надо понимать, что если в ФСБ и МВД с этими чувствительными данными работают люди служивые, в погонах, дававшие присягу и подписку, то в гражданских организациях к данным имеют доступ простые программисты и системные администраторы, менеджеры и чиновники. И пока их никто и ничто не ограничивает в использовании этих чувствительных данных.
Какие у нас бывают утечки персональных данных, все знают. Сейчас огромный объём чувствительных данных о людях оказывается зачастую в руках тех, кто даже никакой подписки не давал. И потом эти данные можно недорого купить в даркнете.
К сожалению, сейчас, пока все, кто может, азартно накапливают большие данные на граждан страны, законодатели тормозят. У нас пока нет закона ни о больших данных, ни закона о больших пользовательских данных, ни закона об общедоступных личных данных. Эти законы должны появиться в ходе работы правового направления программы «Цифровая экономика», но пока сбор данных происходит во внеправовой, серой зоне.
— Какие есть решения в этой ситуации?
— На мой взгляд, сбор данных запретить уже не получится. Хотя, например, в Калифорнии решили запретить распознавание лиц. У нас тоже появились первые иски об этом.
В Европе в 2016 принят очень суровый закон GDPR, жёстко ограничивающий сбор и анализ персональных данных, в том числе с камер.
Однако правильнее и перспективнее регламентировать использование этих данных. Одно дело — записывать изображение/видео в целом, другое — распознавать личность и присваивать ФИО каждой фигуре в видеопотоке.
С моей точки зрения, массовое распознавание лиц граждан «чохом», «валом» должно быть запрещено. И разрешено лишь в исключительных случаях, как сейчас прослушка телефона. По представлению спецслужб, следственных органов, прокуратуры, решению суда. Например, произошло убийство, драка, угон машины, квартирная кража. Ок, поднимите данные с камер вокруг того места и вокруг той даты и начните распознавать лица в окрестности места совершения преступления. Но не ранее.
Например, у вас есть «чёрный» список людей в розыске: террористов, воров, экстремистов. Хорошо, распознавайте эти лица везде. Но только их. И так далее.
Без таких естественных и разумных ограничений у нас будет построен тоталитарный цифровой ад.
— Должна ли я бояться незнакомцев, которые могут сфотографировать меня на улице?
— Именно «фотографирующего человека» бояться вряд ли особенно стоит. Разве что при каком-то конфликте (на шоссе, в магазине, на улице с хулиганами), когда оппонент хочет (с неизвестными целями) узнать, с кем он поссорился. Тут да. Сейчас есть возможность по лицу найти вас в соцсетях и узнать ФИО и прочие данные.
Но помнить о том, что кроме фиксированных камер на улице всегда есть десятки смартфонов в руках, нужно постоянно. Любое событие сейчас оставляет видеослед. И видео с вами можно использовать не только для распознавания лица и поиска данных, а, например, для диффамации, травли, создания фейков.
Конечно, частным лицам не всегда доступны такие совершенные системы распознавания, как у ФСБ или мэрии, но и публично доступных может хватить.
0
20.00
