Захоронений наемников ЧВК «Вагнер» в разных точках страны известно несколько. Одно из ближайших к столице находится на деревенском кладбище в Маврино, недалеко от города Щелково. Там похоронена почти сотня вагнеровцев.
Первые сообщения о захоронении «оркестрантов» появились в местных пабликах в январе этого года. Жители Маврино заметили, что на их кладбище появилось 27 одинаковых свежих могил. За прошедшие месяцы их количество значительно увеличилось.
От Москвы до Маврино по прямой не больше 80 километров. Щелково с военным аэродромом Чкаловский и наукоград Фрязино расположены еще ближе. До рабочего поселка Фряново с десятитысячным населением, где в советское время режиссер Вячеслав Никифоров снимал «Отцов и детей», и вовсе рукой подать. Но деревня находится в четырех километрах от основной магистрали, окружена со всех сторон густым ельником и производит впечатление затерявшейся в глуши.
Автобус в Маврино – гость редкий, и от Фряново эти самые четыре километра я преодолеваю пешком. От тишины звенит в ушах, желтые глазки пижмы с обочин возвещают о конце лета. Пасторальную идиллию нарушают лишь изредка проезжающие машины. Вход в деревню охраняет высокий поклонный крест, напоминающий о целях моего приезда.
По официальным данным, Маврино населяют 15 живых душ обоего пола, не считая дачников, но встретить на улицах деревни мне удается только юношу в красной майке. Он катается по главной сельской дороге на велосипеде, следом за ним молча и лениво бегает собака. Признаки жизни подают только гогочущие гуси и кукарекающие петухи за высокими заборами домов.
Возможно, захоронения вагнеровцев поэтому тут и разместили – вроде бы вблизи от цивилизации, но, с другой стороны, подальше от любопытных взоров.
«Приезжают, выкапывают и увозят к себе»
А вот на кладбище, несмотря на будний день, кипит жизнь. Кажется, навестить усопших родных и близких решила вся округа.
– Я слышал, что их родственники потихоньку забирают. Приезжают, выкапывают и увозят к себе, а здесь только таблички оставляют, – рассказывает первый встретившийся пожилой мужчина, попутно доставая газонокосилку из багажника машины.
О соседстве родных гробов с чужими знают далеко не все местные. Или делают вид, что не знают.
– Нет, ничего не слышали, – в один голос говорят муж и жена, убирающиеся на могиле.
– Конечно, если их могилы тут есть, то за ними надо ухаживать, – рассуждает женщина. – А почему нас должно смущать соседство с ними? Они же нас защищали! Ну и пусть, что заключенные...
– Да там разный контингент был, – обрывает ее мужчина. – Не только же из тюрем.
– Вы у отца Дионисия лучше спросите – он должен знать.
Очень образованный и приятный батюшка. Или вон у них спросите, они здесь явно работают, – советует его жена, показывая на двух женщин в платках – одна постарше, другая помладше, вырывающих сорняки в соседнем ряду могил – и мужчину в комбинезоне с косилкой рядом с ними.
– Я слышала ваш разговор, – деловито начинает более молодая дама. – Нет, мы здесь не работаем, но о захоронениях знаем. Их весной особенно много привозили. Мы сами с Фряново, раньше на кладбище только наших хоронили, а потом со всего Щелковского района стали. Вот и их, наверное, сюда поэтому определили.
– Ухаживают сейчас за могилами вагнеровцев? – спрашиваю.
– Не знаю, мы мимо них редко проходим. Нет, наверное. Мы сразу говорили, что свалят всех в одну кучу и все бурьяном порастет.
– Они сначала по всему кладбищу были, а потом их в одно место всех перенесли, – вступает в разговор мужчина в комбинезоне, на время остановив покос.
– Они сейчас много где раскиданы. У меня вон мужики с работы из Пушкино говорят: у них на кладбище тоже похоронены. В Маврино есть и другие военные захоронения. На них стоят каменные памятники, много цветов, могилы украшены флагами различных видов войск – воздушно-десантных, воздушно-космических и военно-морского флота. Судя по датам на надгробиях, захоронены жертвы спецоперации.
Похороненные у забора
Вагнеровский участок держится особняком – у самой границы кладбища, обнесенного стандартным забором из профлиста. Прокошенная тропинка к «музыкантам» свидетельствует, что за захоронениями хоть как-то ухаживают. На входе на мемориальный участок – табличка с надписью: «Аллея славы памяти воинов ЧВК «Вагнер», рядом залит бетонный фундамент – то ли для будущего памятника, то ли для несостоявшегося.
Четырнадцать рядов по семь могил, на каждой по два венка: один – в цветах российского флага, другой – с вагнеровской звездой. Большинство захоронений обозначено однотипными деревянными крестами, но много и просто холмиков с табличками, под которыми покоятся мусульмане. Грунт у некоторых могил сильно просел, видимо, из них забирали покойников родственники для перезахоронения. Венки слегка выцвели на солнце, лак на крестах облупился. Где-то висят фотографии погибших, где-то стоят вазы с цветами и граненые стаканы, к одной мусульманской табличке прикреплен брелок с надписью на латинице «Кыргызстан», откуда скорее всего родом был убитый. Родные и близкие, по всей видимости, места захоронений посещают.
Даты смерти начинаются с сентября 2022-го (когда еще, по заверениям местных, никакого кладбища не было). Самые поздние могилы относятся к середине мая. В вагнеровских группах фамилии многих похороненных в Маврино значатся в списках погибших при штурме Бахмута. Младшим наемникам – чуть за двадцать, старшим – под шестьдесят, но большинство родились в середине восьмидесятых.
По захоронениям можно изучать географию России: Нижний Новгород, Петербург, Киров, Москва, Тула, есть даже местный – из Фряново. И уголовную хронику. Похороненные или их полные тезки знатно отметились по всей стране. Иван Копытов воровал металлические вещи из домов односельчанок, рецидивист Максим Лентцков застрелил на отдыхе знакомую предпринимательницу, чтобы ограбить с подельниками ее квартиру, а Руслан Корниенко во время пьянки убил кувалдой – вагнеровским символом – собутыльника.
С позволения благочинного
У главного входа во Владимирскую церковь висит объявление, призывающее прихожан жертвовать вещи и медикаменты для мобилизованных фряновцев и их боевых товарищей. Дверь в храм заперта. Звоню по указанному тут же телефону отца Дионисия, но приятный батюшка явно не рад меня слышать.
– Чтобы обращаться ко мне по таким вопросам, вам вначале у моего благочинного разрешения просить надо или, может быть, даже у митрополита, – говорит голос в трубке. – Но я могу от себя сказать, что кладбище нашему приходу не подчиняется, оно муниципальное, и мы ничего не знаем, что на нем происходит. Смотрители постоянно меняются, я и не знаю, кто сейчас за него отвечает.
Номера смотрителей, причем сразу нескольких, указаны на информационном стенде кладбища. Никому из них дозвониться не удается.
Так и получается, что вроде бы всех погибших на СВО официально считают героями, но почему-то про них особо никто не хочет распространяться. Или не герои они по новым методичкам уже вовсе? В России все так быстро меняется, что и не уследишь за повесткой.
0
