Знаковые фигуры первых лет советской власти сгорали как мотыльки - Ленин, Свердлов, Фрунзе, Дзержинский… Буревестников великого бунта испепеляли болезни. Пожалуй, первой показательной и яркой жертвой, которую прибрал не Бог, но человек, причем демонстративно, в родовом гнезде новой власти, стал Сергей Киров. Любимец партии и народа, лидер коммунистов Ленинграда, «колыбели Октябрьской революции». Его, оказавшегося в декабре 1934-го в Смольном без охраны, убил выстрелом в затылок из нагана Леонид Николаев, изгнанный ранее из партии, но принятый обратно. Застрелил, как сам прохрипел после неудачной попытки самоубийства, «по политическим мотивам». В ответ на эту показательную казнь в СССР, как принято считать в отечественной историографии, Сталин развернул Большой террор. В популярной частушке тех времен пелось: Эх, огурчики, помидорчики… Сталин Кирова убил в коридорчике. Но был ли инициатором расправы с Кировым сам «вождь народов» или он использовал гибель старого друга как повод для чисток? «Комсомолка» обратилась за ответом в Российский государственный архив новейшей истории (РГАНИ).
Бухарин и Ягода не сознавались
Что говорил Генрих Ягода (на момент убийства Кирова нарком внутренних дел СССР) в апреле 1937-го? Из протокола допроса Г. Г. Ягоды от 26.05.1937: - Убийство тов. Кирова могло быть предотвращено? - Безусловно. - И вы это не сделали? - Нет. - Значит, вы являетесь соучастником этого убийства? - Нет, я этого не могу признать... Никаких указаний об ослаблении физической охраны Кирова я не давал.
- У вас материалы о действующих террористических центрах были? - Были. - Киров был убит ими? - Ими... Я не являлся соучастником этого убийства, но, несомненно, должен ответить за то, что не предотвратил убийство Кирова. - Вы сознательно покрывали подготовку убийства тов. Кирова? - В мои личные планы как наркома внутренних дел не могли входить такие разрозненные акты, как убийство Кирова. Я хорошо понимал, что такие акты могут привести если не к полному моему провалу… то к моей ответственности и как наркома, ведающего охраной членов правительства. Тут ничего, кроме проигрыша, для меня лично не могло выйти. Что говорил Николай Бухарин (в 1934-м главный редактор «Известий») в январе 1938-го? Из протокола допроса Н. И. Бухарина от 10.01.1938, проведенного прокурором СССР Вышинским. На вопрос о предполагаемых последствиях убийства Кирова Бухарин ответил: - Совершить госпереворот - об этом после убийства Кирова нельзя было и думать. - Вы знали, что троцкисты организуют ряд враждебных актов и одним из таких актов было... убийство товарища Кирова? - Да, узнал постфактум. Этот ответ сначала был написан так: «Да, знал». Но Бухарин добавил в начале глагола букву «у» и дописал postfactum. То есть, как и впоследствии на суде, полностью отрицал свою осведомленность в подготовке убийства Кирова. Что говорил Алексей Рыков (в 1934-м глава Наркомата связи) в марте 1938-го? Вот выдержки из его последнего слова на судебном заседании 12.03.1938: - …Гособвинителем выдвинуто против меня обвинение, в котором я непосредственного участия не принимал и которое признать не могу. Это обвинение в даче директивы об убийстве Кирова. Это убийство было предметом двух судебных разбирательств. Не помню, чтобы тогда было названо мое имя.
Первая комиссия
60 лет назад был подготовлен первый отчет специальной комиссии. Она, исполняя постановление Президиума ЦК от 6 мая 1961-го, изучала обстоятельства и самого убийства Кирова, и расследования, и суда по этому делу, а также последующих разбирательств с его участниками. Комиссию возглавлял глава комитета партийного контроля при ЦК КПСС Николай Шверник. Отчет занял семь печатных страниц - перелопатили же десятки томов, в том числе впервые поднятые из архивов. 120 человек, имевших отношение к процессу, дали свои объяснения. Это оставшиеся в живых сотрудники НКВД, суда, прокуратуры и партработники. А также родственники и близкие осужденных. «Военная коллегия Верховного суда СССР 28 - 29 декабря 1934 года рассмотрела в закрытом заседании дело по обвинению Николаева (перечислены еще 13 человек. - Ред.) в совершении террористического акта над С. М. Кировым, - сообщается в письме комиссии в ЦК. - Суд признал, что убийство Кирова было подготовлено и осуществлено подпольной террористической зиновьевской организацией, возглавляемой так называемым Ленинградским центром. Который имел преступную связь с латвийским консулом в Ленинграде Бисенексом. Все 14 подсудимых были осуждены к расстрелу, приговор был приведен в исполнение немедленно». Почему суд так спешил? Комиссия приходит к однозначному выводу: торопили сильно и с самого верха. В частности, четыре руководящих работника НКВД «путем шантажа и обещаний сохранить Николаеву жизнь и созданием ему привилегированных условий содержания под стражей сумели обработать его». Для чего обрабатывали? «От Николаева добились показаний, что он являлся «зиновьевцем», входил в подпольную террористическую группу и по ее заданию совершил убийство Кирова, - утверждает комиссия. - Используя показания Николаева, следствие добилось от других обвиняемых показаний об их моральной и политической ответственности за этот террористический акт». Но все эти признания никаких подтверждений в материалах дела не имеют и проведенной проверкой опровергаются. Сам убийца Николаев ни к каким оппозиционным, антипартийным группам не принадлежал, взглядов их не разделял и сразу после убийства «наличие соучастников отрицал». Из 13 обвиняемых четверо о Николаеве и слыхом не слыхивали. И вся чертова дюжина дружно и на следствии, и на суде его «обновленные» за время следствия показания о «зиновьевском заговоре» отрицала. А органы НКВД «в 1933 - 1934 годах никакими данными ни о какой террористической организации в Ленинграде не располагали». Дошло до абсурда. «Даже руководители следствия Агранов и Миронов, несмотря на все попытки представить Николаева активным участником подпольной террористической организации, не включили Николаева в состав «Ленинградского центра», - констатирует комиссия. Но это ломало выстроенную не ими картину.
При чем тут Сталин?
«Проверкой установлено, что в состав «Ленинградского центра» Николаев был включен лично Сталиным, - докладывают в ЦК Шверник с группой следователей. - НКВД 21 декабря 1934-го представил Сталину проект сообщения в печати о результатах следствия… Сталин собственноручно, вопреки материалам дела, вписал Николаева в число членов «Ленинградского центра». При повторной правке он дополнил состав этого центра Румянцевым, а Антонова и Звездова исключил». К моменту составления обвинительного заключения в распоряжении «вождя народов» имелось 260 (!) протоколов допросов, а также множество спецсообщений о ходе следствия. В течение декабря лидер СССР «многократно лично принимал Ягоду, Вышинского, Ежова». Он требовал от следствия «предоставления материалов о причастности «зиновьевцев» к убийству Кирова». А как же связь «заговорщиков и террористов» с зарубежьем, конкретно с латвийским консулом Георгием Бисенексом? «Изучение материалов показало, что предъявленные Бисенексу в 1934-м, а также в 1941 году обвинения о его причастности к убийству Кирова и передаче денег на антисоветскую деятельность целиком построены на оговоре Бисенекса Николаевым, - заключает комиссия. - НКВД, располагая материалами, положительно характеризующими Бисенекса, предпринимал меры для его вербовки в пользу советской разведки, причем делалось это даже после убийства Кирова. Несмотря на это, он в 1941-м был необоснованно осужден к расстрелу». Казалось бы, 1934-й - это все-таки еще не 1937й. Но «комиссия Шверника» обнаружила подтверждения того, что Сталин лично дал указание председателю военной коллегии Ульриху «о проведении судебного процесса в два дня и о расстреле всех 14 обвиняемых».
«Ульрих составил приговор до начала судебного процесса и перед отъездом из Москвы в Ленинград отпечатал в Военной коллегии Верховного суда СССР окончательный текст этого приговора, - сообщает комиссия. - Текст был без каких-либо изменений подписан в конце судебного заседания». Процесс был проведен с «грубейшими нарушениями советского уголовного и уголовно-процессуального закона». На суде выяснилось, что Николаев совершил преступление без участия остальных 13 подсудимых. Но все равно были приговорены к расстрелу все 14 осужденных.
Начало террора
Основные выводы, к которым пришла «комиссия Шверника» в 1961-м и которые впоследствии были подтверждены другими комиссиями, работавшими в 70-е и 80-е годы, уже при других генеральных секретарях и с вновь открывавшимися архивными материалами, таковы: - Леонид Николаев убил Сергея Кирова, считая, что партия его, Николаева, не ценит по достоинству, и приговор убийце пересмотру не подлежит. - 13 человек, «зиновьевцев», расстрелянных по этому делу в Ленинграде, в этом теракте не виновны и приговор в отношении них надо отменить. - Бывший латвийский консул Бисенекс к убийству Кирова и шпионажу непричастен, и приговор в отношении него также необходимо отменить. Это доказанные факты. А главный вывод таков: «Сфальсифицированные следствием материалы… по инициативе Сталина были широко использованы для того, чтобы убедить партийные организации и общественное мнение в стране в правильности версии о террористической деятельности «зиновьевцев», - указано в заключении комиссии. - В январе 1935-го Сталин составил от имени ЦК ВКП(б) текст закрытого письма «Уроки событий, связанных со злодейским убийством тов. Кирова». Письмо требовало... применения репрессивных мер против «зиновьевцев» и их последователей». Эти установки посеяли подозрительность и недоверие среди членов партии и «привели в дальнейшем к массовым репрессиям не только в отношении бывших участников оппозиционных групп».
0
17.00
