Корреспондент «Комсомолки» Юлия Андриенко побывала в селах ДНР, по которым прокатились бои. Но, несмотря на все трудности, здесь остались люди и дождались Россию.
За окном проносятся бесконечные донбасские просторы в цветении маков и ковыля, они врываются в открытые окна нашей машины густым духом сурепки, шалфея, полыни, замешанным на сковороде раскаленного степного полдня. Пройдет буквально месяц, и всё высохнет, станет желтым и пожухлым.
За рулем загорелая красавица-блондинка, дончанка Евгения Мартынова. Мы держим путь в Зачатовку и Златоустовку — села на самой границе ДНР и Запорожской области. Там еще недавно проходила красная линия фронта. Такие села частенько называют пренебрежительно-саркастично: «бабкосела», но из них состоит добрая половина Донбасса. Да чего там Донбасса! Половина России — в них.
Так получилось, что Женя взяла шефство над этими селами, а для их жителей стала коллективной внучкой. И, как положено внучке, даже вырвавшись жить в большой шумный город, она помнит о стариках и спешит к ним при всякой возможности.
- Мой дедушка Анатолий Мартынов был краеведом, драматургом и писателем. В 1969 году он написал роман «Лукоморье» — как раз о Златоустовке — рассказал истории переселенцев. Как они приехали в чистую степь еще при Екатерине II, и как потом основали колхоз «Россия», который гремел на всю страну. Этот роман стал культовым для тех мест, — объясняет свой интерес Женя.
Она выросла на этой книге, но, так получилось, что впервые побывала в этих краях только после 2022 года, почти сразу после освобождения. И вот дела: дедушку ее тут до сих пор помнят, а его книга переиздавалась даже при незалежной.
- Была зима. Запомнились страшная разруха и растерянные мирные жители. Мы проехали в соседнее село Зачатовку, а там и вовсе катастрофа — Украина при отступлении разрушила 141 дом, 38 из которых восстановлению уже не подлежат. Сейчас в Зачатовке осталось чуть больше двухсот человек, в Златоустовке — около 800, а было в два раза больше, — вспоминает она.
В селе с таким многообещающим названием Зачатовка на тот момент не было ни одного ребенка.
- Ты будешь смеяться, но за Зачатовкой, уже в Запорожской области, находится село Пологи (с укр. — роды), а следом — Первенец. Даже автобус ходил «Зачатовка-Пологи-Первенец», — хохочет Женя и добавляет уже серьезно: — Места тут заповедные, экология замечательная, в перспективе неосвоенные поля легко могут стать второй Кубанью, дай только срок.
НА РЕМОНТ СМОТРЕЛИ, КАК НА ЧУДО
Как и во многих селах при Украине, дороги тут были скорее направлениями, а бои и от них ничего не оставили. Поэтому не каждый волонтер решался везти сюда помощь, рискуя остаться без колес. Но с приходом России сразу появилось идеальное покрытие с разметкой и расчищенными обочинами. Поначалу селяне приезжали, как на экскурсию, посмотреть на рабочих, которые километр за километром прокладывают дорогу. Не верилось!
Летим мы быстро, Женя поясняет: осталась привычка, когда тут беспилотники атаковали машины. Утром едешь в село спокойно, а возвращаешься, объезжая свежие воронки. Риск остался и сейчас. Но сейчас, слава богу, в неподвижном небе парит лишь крупный беркут – «мышкует», в местах этих полно добычи для него.
- Я начала с помощи оставшимся в Златоустовке детям. А потом поняла: там же в основном старики, зачастую одинокие – дети либо умерли, либо бросили, либо где-то на Украине. И всем этим старикам нужны лекарства, аптеки-то нет. Кинула клич на своей страничке в соцсетях, и удалось собрать деньги, закупили медикаменты. Теперь я составляю индивидуальные списки и стараюсь найти то, что нужно конкретному человеку, - рассказывает Женя и добавляет, что у нее давным-давно не стало дедушки и бабушки, а тут появилось сразу столько.
«РОССИЮ» СБЕРЕГЛИ
Восемь лет села Волновахского района находились под украинской оккупацией, но оказалось, более наших людей еще поискать надо!
Вот заведующий клубом — Иван Разумный. В прошлом — советский офицер. Чтобы при украинской власти сохранить все награды села и знамёна с советской символикой, пошёл на хитрость: спрятал их в трансформаторную будку с надписью «380 В! Не влезать — убьет!», чтобы уже в 2022 году извлечь их оттуда целыми и невредимыми.
А вот с именем бывшего колхоза «Россия», которое красовалось на фронтоне клуба, было сложнее. Но тяжёлые лепные буквы и сегодня украшают вход в клуб:
— Приезжали СБУшники, давали мне два-три дня, чтобы убрать «Россию». Они уезжали, а я не торопился выполнять их приказания. Как можно убить историю? Эта надпись как появилась в 1964 году, так остаётся и поныне, — поведал Иван Иванович.
Заведующий клубом, конечно, рисковал — в те времена люди и за меньшее исчезали бесследно. Но СБУшникам так и не удалось заставить бывшего военного расправиться с «Россией».
— Села эти расположены практически на границе с Запорожьем. Они сначала восемь лет жили под оккупацией Украины, а потом стали живым щитом их армии. Но люди остались верны России. Я немало поколесила по разным освобождённым городам. Вот говорят, что «Донбасс сохранил в себе пример любви к России». Знаешь, что? Вот в Донбассе именно Волновахский район — настоящее средоточие этой любви, — выносит свой вердикт Женя.
Зачатовка встречает нас гулом газонокосилок, свежевыкрашенным памятником солдатам и даже сияющим танком на постаменте, вокруг которого ещё идёт ремонт. Над танком гордо развевается флаг Победы. А ещё тут пахнет тёплым округлым коровьим боком, где-то надсадно горланит петух, ветер завивает в колечки придорожную пыль, и всё это вышибает из тебя остатки городского лоска.
— Всё ничего, самое непростое — это земное с небесным сшивать. Сложностей и сейчас полно, но с приходом России в духовном плане мы дышим полной грудью, — признаётся встречающий нас местный священник — отец Сергий — единственный на всю округу.
Под его опекой сразу три храма — в Зачатовке, Златоустовке, Хлебодаровке. Все три не похожи друг на друга, как бывают не похожи дети в одной семье. Службы начинает с шести утра и так, пока не объедет все храмы.
Вообще, в моём представлении сельский батюшка — этакий ворчливый седой старичок, а тут — молодой статный мужчина, который приехал в эти края четверть века назад, да так и остался.
В домовой церкви Зачатовки наконец-то нас ждёт спасительная прохлада белых стен. На них и до сих пор видны следы осколков и пулемётной очереди, взрывом снесло купол. При этом ни одна икона не была задета.
— Чудеса — они для неверующих, а верующие в этом живут, — замечает мой удивлённый взгляд отец Сергий.
КОТЛЕТЫ ПО-ЗАЧАТОВСКИ
Нас с Женей встречает целая компания местных женщин, щебечущих на суржике – музыкальной смеси украинского и русского с южной округлой мягкостью. Всем им она выдает лекарства, вызывая по фамилии и вручая аккуратно подписанные пакеты. Женщины обнимают Женю и плачут – она для них стала настоящим спасением. А я вручаю торт и сладости, привезенные из Донецка.
На окошке – букеты жасмина и пионов, на столе – тарелки с куриным супчиком, заправленным сыром, и какие-то замысловатые котлеты с торчащей из них косточкой. Порции размером с настоящее русское гостеприимство.
- По-донбасски? Пожарские? Киевские? – пытаюсь извлечь название котлет из моих скудных кулинарных познаний.
- По-зачатовски! – подсказывает с усмешкой отец Сергий.
- Это мы в интернете рецепт нашли, – смущенно признаются хозяюшки.
Уминаю горячую нежность супа, слушаю торопливый говор женщин, разглядываю плетеные коврики и растрескавшиеся половицы под ногами и вдруг чувствую себя маленькой девочкой: вокруг мир, живы дедушка с бабушкой, возле дома цветет огромная липа, заливая медом весь двор и весь мир. Кажется, все тут создано только для того, чтобы радовать тебя.
Но нам пора ехать в клуб Златоустовки, и батюшка забирает туда торт, справедливо рассудив, что бабулям хватит привезенных нами конфет и печенья.
- Отак… Батюшка торт забрав. Ну, колысь ще попробуемо, – доносится разочарованно-печальное до наших ушей.
- Эт я вас, голубушки, проверял на жадность. Держите, только не налегайте слишком, у вас же тут у многих сахарный диабет, – возвращает им лакомство отец Сергий, а потом уже обращаясь к нам: – Ну ни дать ни взять мои бабушки-абьюзерши, как дети малые!
- Ой! Мы такой тилькы в «Мастер-шефе» бачылы, – женщины смотрят на тортик с восторгом, а я думаю, как мало нужно для счастья, и обещаю себе в следующий раз привезти два торта.
Едем докупить гостинцы для клуба в местный ларек и узнаем, что у него есть свой телеграм-канал. Вот тебе и село!
РАЗБИТЫЙ ХРАМ И ШИПЯЩАЯ КУРОПАТКА
Отец Сергий нам показывает Свято-Троицкий храм Зачатовки, раненый ВСУ. Тут нет ни богатого убранства, ни росписи на стенах, ни тяжелых колоколов – они в виде разрезанных газовых баллонов висят на тяжелых веревках. Судьба единственного уцелевшего каменного храма всегда была непростой: его хотели взорвать в 30-х, и только председатель сельсовета, который соврал, что храм – деревянный, его уберегла. Тут были мастерские, а в Великую Отечественную – бомбили фашисты.
Их дело продолжили потомки, выросшие на жирных украинских черноземах: танковый снаряд пробил купол, вылетели все окна, разбило своды, и сейчас есть опасность обрушения. Храм до сих пор весь будто в патине от пожарищ, это под его окнами горели «бандеромобили» с установленными на них пулеметами.
- Больше года храм стоял с зияющими дырами в куполе. Сейчас ищу добровольцев, готовых помогать, сам их привожу сюда и участвую вместе с ними в ремонте. Надеюсь, укрепим своды и осенью войдем сюда в такой, как есть, - признается священник.
Отцу Сергию хватает забот, кроме службы в трех храмах, сам траву косит, сам деревья и кустарники обрезает. Недавно убирал заросли у храма, как вдруг оттуда раздалось злобное шипение. Оказалось, куропатка яйца высиживает, забилась почти под фундамент церкви. Священник сделал ей укрытие из срезанных веток. А на израненном куполе храма поселилось несколько голубиных семейств.
ПОЮТ И ФЕСТИВАЛЯТ
Кажется, что села – это сплошные покосы и надои, но в зачатовском сельском клубе есть даже женский коллектив «Рябинушка». И когда бабоньки заводят там зычными голосами «Не валяй дурака, Америка!», то в стране «эталонной демократии» должны бы вздрогнуть.
А в соседней Златоустовке зажигает ансамбль народных инструментов «Лукоморье», который я про себя окрестила джаз-бэндом. На улице пекло, а они тут набились в небольшую комнатку, где на стенах портреты Цоя и столько музыкальных инструментов, что вполне можно открывать настоящий оркестр. Для меня музыканты исполнили свой хит — «Джентльмен играет джаз». Смотрю на улыбающихся загорелых парней, на долговязых девчонок в шортах и думаю, как они сохранились тут, в этой глубинке, с такими чистыми, добрыми лицами? А может, только в глубинке такое и возможно?
- Все время приходит к нам молодежь. Принимаем с четвертого класса, обучаем музыкальной грамоте и тут же репетируем. Все, конечно, бесплатно, — рассказывает руководитель ансамбля Наталья Ведькал.
С возвращением в Россию местные музыканты выступают не только в соседних селах, но и на фестивали ездят: были в Самаре, Воронеже, Вологде, Тольятти, Салехарде. Дети, которые не видели ничего, кроме родного села, понимают, какая огромная у них теперь Родина.
Прикрываю двери в репетиционный зал местного джаз-бенда и слышу, как на втором этаже ударили марш. Руководитель духового оркестра Виктор Жмаев приезжает из соседнего села в любую погоду: хоть в гололед, хоть в ливень. Никакие катаклизмы — не повод отменять репетицию.
ХОРОНИЛИ ТЕХ, КТО ИХ УБИВАЛ
При всей открытости и общительности о том, что тут творилось при Украине, люди говорят неохотно, прерывают разговор и вытирают слезы.
- Пид кажной хатой танкы стоялы и украинци в наших хатах жилы. Разбылы нас дуже. Дывлюсь, на вулыци вси хаты горять. Побигла до сусидэй, а воны у подвали сыдять. - вспоминает самая бедовая женщина.
Молодая семейная пара, год как поженились, спасались от обстрела. По традиции старенькую маму в подвал первой пропустили. А их так и прошило одним на двоих осколком прямо на входе в подвал.
Были и те односельчане, кто, уехав на Украину, оттуда угрожал бывшим землякам: мы вас резать будем, ждуны.
Когда село освободили русские, то погибших ВСУшников хоронили тут же в огромных воронках - так много было брошенных своими же при отступлении. А стало чуть тише, и местные собирали их полуразложившиеся останки по всему селу и складывали на брезент. 11 тел они собрали и похоронили за оградой сельского кладбища.
Даже крест установили и воткнули в землю незамысловатые пластиковые цветочки. Под иконой на кресте выгоревшая надпись от руки: «А лен цвитэ сыне-сыне, а маты жде до дому сына». (А лён цветет синий-синий, а мамы ждут домою сына - с суржика)
- Хоч яки, а все ж люди, чьи-то сыны, - вздыхают бабы, которых эти самые «сыны» использовали, как живой щит. А я вспоминаю, как Украина недавно пыталась отвернуться от шести тысяч тел своих бойцов, заботливо сохраняемых в российских рефрижераторах. Может в этом и заключается главная разница между нами и ими?
Рядом с этим кладбищем, на водонапорной башне, недавно поселились аисты. Мальцы уже тянут жадные клювы к небу. Внизу пасутся флегматичные коровы. А невдалеке - целое кладбище украинской военной техники. Когда-то грозной, теперь ржавой и бесполезной. А разделяет их только дорога, бегущая куда-то вдаль по русской земле.
0
12.00
