Наша встреча назначена на 10 утра в Малибу, в ресторане с таким голливудским названием — Sunset («Закат»). Одна из его стен, выходящая на океан, — сплошь окно, и я наблюдаю эту бесконечную синюю свободу, эту неограниченность, эту стихию открытого пространства. Я вижу тут некоторую рифму места и времени: мне предстоит интервью со звездой, которой миновало 50, и как тут не вспомнить классический «Сансет-бульвар», в котором стареющая актриса отчаянно отстаивала свое место на Олимпе голливудской славы.
Но моя cобеседница совсем другая: она не держится за статус звезды и спокойно восприняла бы закат карьеры. Она сама водит мерседес, грозный черный пикап, куда умещается не только все ее семейство, где трое тинейджеров, но и, как свидетельствует героиня, «результаты нашего вечного продуктового шопинга, а также доски для серфинга — летом, лыжи — зимой, чемоданы и все эти важнейшие предметы имени Тома Сойера, которые так нужны подросткам». Она сама занимается этим самым шопингом, сама возит детей в школу, в их семейном доме здесь в Малибу все делают уборку сами. У Робертс нет и не было нянь, ассистентов и водителей.
В образе жизни обычного человека она видит не цепь хлопот, к чему так склонны мы, а свободу, неограниченность, стихию открытого пространства только своей жизни — вне красных дорожек и публичности.
Она заходит в ресторан, я привстаю, чтобы дать ей знак, что я тут, она снимает черные очки и обнажает лицо прекрасной немолодой женщины, которая и не старается выглядеть моложе, — с морщинками на лбу и вокруг глаз, они кажутся морщинками улыбок и мудрости, с большими глазами, и в них материнская внимательность...
Робертс деловито кивает и быстрым шагом направляется ко мне, будто ей нужно сделать вот сейчас очередное дело. И сделать быстро. Что сама Робертс объясняет тут же, не миндальничая.
А также таблоиды пишут, что я в 51 год жду ребенка. По-своему это вполне дружественно, конечно… Но какой брак обходится без разногласий? Кто может похвастаться отсутствием противоречий? Однако есть главное. А для меня главное то, что замужество за Дэнни (Дэниэл Моудер, кинооператор. — Прим. ред.) — мой самый правильный поступок, за все эти годы я в нем ни разу не усомнилась.
А то, что я контрол-фрик… Факт! Но я не знаю иного способа жить в моих обстоятельствах. Одной, Хейзел, нужно на танцы, другому, Финну, — на его любимый футбол, третий, Генри, решил заняться фехтованием и одновременно французским, потому что у него, видите ли, мушкетерский период. А у четвертого — у Дэнни — ответственная съемка, и ему нужно к ней подготовиться поездкой в Нью-Йорк, чтобы в Метрополитен-музее воочию наблюдать композиционные особенности на полотнах Дега, потому что режиссер решил стилизовать изображение фильма в его духе!
Да и в обычный день просто одеться и выйти четырем людям одновременно из дома — уже задание для матери. Хотя… Хотя в последнее время я замечаю, что мою тягу к контролю приходится обуздывать. Недавно Хейзел остригла волосы. Свои прекрасные, густые светлые волосы! До пояса! По поводу которых получала столько комплиментов. А ведь это так важно, когда тебе 13. Дочь отдала их в дар организации Wigs for Kids — они делают парики из настоящих волос для детей, потерявших волосы в результате лечения.
Хейзел сама так решила. Для нее это было важно. Увидела объявление где-то в интернете и попросила отвезти ее в парикмахерскую. И так решительно, что я даже не задала обычный родительский вопрос, не пожалеет ли она потом об этом. Я видела, что это ее, может быть, первое полностью взрослое обдуманное решение. И испытала за нее гордость. Все имеет свои границы — даже моя одержимость.
Но все это правда выглядит обычными семейными заботами… За исключением Дега, конечно. Но ведь от Джулии Робертс этого как-то не ждешь. От той, кто была, а может быть, и до сих пор считается самой высокооплачиваемой актрисой Голливуда, кто в пятый, рекордный раз стала самой красивой женщиной планеты по версии журнала People, кто безусловная звезда, словом… Мне кажется, тут есть противоречие.
Но оно…. как бы это сказать… вне меня. Работа — это работа, но есть же и моя жизнь. Кстати, мы тут недавно говорили с Дэнни о съемках, и он тонко заметил: если бы я работала еще меньше, то не работала бы вообще. Я правда свела кино к минимуму. Участвую только в тех проектах, которые меня интересуют.
Это роскошь, позволительная далеко не всем актерам, даже и известным…
Я всегда многое себе позволяла. В 1990-х практически на два года отказалась от предложений, потому что не понимала, к чему все это — новые роли Золушек и красоток? Я была звездой романтической комедии, флирта, поцелуя, публика категорически не хотела видеть меня даже и в откровенных сценах. Не то что в серьезных драматических ролях, хотя номинацию на «Оскар» принесла мне трагическая, по сути, роль в «Стальных магнолиях» (комедия с элементами драмы Герберта Росса вышла в 1989 г. –Прим. ред.), когда мне было всего-то 23.
Но потом я будто бесповоротно стала «Красоткой»… То чувство помню до сих пор — бессмысленности работы для себя персонально. И не хочу пережить его вновь. Да ведь и невозможно стоять на самой вершине на цыпочках сколько-нибудь долго. Все равно потеряешь равновесие или в туалет захочется. Поэтому — работы мало, а готовки, фехтования, футбола и этого… спортивного рок-н-ролла... много.
Но вам наверняка не дают забыть о том, что вы все-таки звезда и «лицо» Lancôme, Calzedonia… Узнают же на улице, в магазинах?
Да я как-то не привлекаю такого рода энергии. Во всяком случае, меня не всегда узнают, в худшем случае говорят: «Вы так похожи на Джулию Робертс!» Последний раз я даже сказала, что я и в водительских правах Джулия Робертс. На что тот человек, крепкий такой деловитый мужичок, продавец в мясном отделе, ответил: «Да ладно врать-то». Так что тут все в порядке.
Вы изменили жизнь сознательно или это произошло само собой, с рождением детей, как, честно говоря, у большинства из нас?
Жизнь действительно изменилась, но не с рождением детей. А после того, как я вышла замуж за Дэнни. Будто стрелка моего внутреннего компаса дрогнула и повернула. Изменились все приоритеты. До встречи с ним я была вполне избалованной, самоуверенной голливудской штучкой.
У меня была масса времени на себя, и я, если честно, не знала, что с ним делать, и не очень-то его ценила. А когда мы стали семьей, как-то так быстро произошло, что этого времени на себя совсем нет. Потом родились близнецы, Финн и Хейзел, и выяснилось, что нет времени и на педикюр. Оно и теперь не всегда есть. Зато я знаю, что никому нет дела до моих ног.
Не уверена…
Ну, конечно, это не совсем так. В объективной реальности. Но в моей — так. И это и есть счастье — моя убежденность, что до моих ног нет никому дела. Приоритеты — вот главное. Вы говорите, странно, что у меня нет помощницы по хозяйству. А для меня это своего рода привилегия — иметь возможность каждый день готовить для своей семьи.
Дело не только в том, что я это люблю — готовить. И умею, между прочим. У мамы научилась, сидела в кухне и наблюдала за ней. А ведь это было непросто — накормить нас троих (у Робертс есть старшие сестра и брат: Эрик и Лайза, ныне оба актеры. — Прим. ред.). Так вот, дело не только в том, что я это люблю. Это сообщает мне особую гордость — я сама забочусь о семье, и качественно. Роскошь, доступная не всем женщинам в наше время.
Кто-то из знаменитых сказал: «Счастье — это большая, дружная, любящая семья. В другом городе». Я ценю остроумие, но это не про меня. Я полностью присутствую в своей семье, и именно это для меня счастье. Я вообще не тратила эти годы почти вне кино зря. Я узнала значение многих слов. Вообще, значение многих важных слов узнаешь только с возрастом.
Например?
Например, я теперь точно знаю, что такое любовь.
И?
Любовь — это когда ты хочешь, чтобы тот человек, которого ты любишь, был счастлив. Даже если сам ты не станешь частью его счастья.
А еще?
…Что такое страх. Страх за детей, за близких — это понятно. Но есть и другой, менее патетичный, что ли, — когда ты принимаешь решение сказать «да» из боязни, что колодец высохнет — что тебе больше не предложат эту роль, этот контракт, этого клиента… Это самый коварный страх, уводящий нас от нас самих. И это, наверное, главное, чему бы мне хотелось научить детей, — не бояться вот таким страхом, не давать ему руководить своими действиями.
А вообще у вас есть какие-то выработанные принципы, методы воспитания?
Ну… их всего два. О первом и главном я уже сказала — всегда присутствовать в детской жизни. Второй… Недавно вышел фильм «Чудо», я в нем играла маму мальчика, который родился с серьезными аномалиями, его лицо напоминает страшную маску. Картина основана на потрясающей по доброте книге. Она адресована детям, подросткам от 12 до 15 лет. Как раз моим, получается.
И мы с Дэнни читали ее им вслух перед сном. Несколько вечеров. И знаете, что это были за вечера… Когда ты чувствуешь, что твой ребенок учится сочувствию и пониманию другого, хотя ты его этому не учишь. Когда он принимает чужую боль, хотя ты не читаешь ему нотаций. Когда никакой дидактики. Вот это и есть мой идеал — создать условия, чтобы ребенок что-то главное понял сам, а ты ему только помогла. Не скажу, что мне это удается часто. Но иногда все-таки удается.
Каким вы видите свое будущее — если работа отошла на второй план?
Это не так, совсем не так. Я многого достигла и хотела бы достичь еще большего, но… Знаете, когда мы с Дэнни познакомились на съемках, он был вторым оператором на «Мексиканце» (криминальная комедия Гора Вербински, где партнером Робертс был Брэд Питт. — Прим. ред.), и потом, когда работали на одних проектах, меня преследовало это странное чувство: тот единственный зритель, на которого мне хочется произвести впечатление, он уже здесь, за камерой…
Вот и сейчас то же — те зрители, которые для меня важнее всех, это мои дети и муж. Теперь если уж работать, то чтобы увидеть в их глазах гордость за себя. Будущее — всего лишь продленное настоящее.
Три ее роли за кадром
Экранная слава для Джулии Робертс вовсе не самоцель. Она охотно становится рядовым невидимого кинофронта и вне экрана играет едва ли не с большей самоотдачей.
В документальном сериале «Голос Природы» собственно им, голосом самой Матери-Природы, стал голос Робертс. Она говорит от лица нашей планеты, и зритель узнает о том, как человек порой губит ее, насколько не умеет быть тактичным с ней. Играет голосом Робертс и в мультфильмах: на ее счету роли мудрой и находчивой паучихи в «Паутине Шарлотты» Гэри Виника и сильной смурф-женщины и убежденной смурф-феминистки Ивы в мегаблокбастере «Смурфики: Затерянная деревня».
Есть определенная логика в том, что Робертс выступила чтецом аудиоверсии бестселлера Николы Краус и Эммы Маклафлин «Дневники няни». В книге речь идет о студентке, которая в поисках заработка оказалась в семье с Пятой авеню в качестве няни 4-летнего мальчика. И стала свидетельницей вполне обыденно-неприглядной жизни, скрывающейся за роскошными фасадами манхэттенских апарт-билдингов. А ведь именно этого Робертс избегает, последовательно сторонясь идеи найма кухарок, дворецких и горничных.
Одним из своих главных актерских достижений Робертс и теперь, хотя прошло уже больше 10 лет, считает участие в спектакле «Три дня дождя» сразу в двух ролях на Бродвее. Она признается, что побаивается сцены, ее «завораживает близость зрителя» — она слишком чувствительна к его реакциям. Но так или иначе спектакль стал одним из бродвейских рекордсменов — он собрал больше миллиона долларов за первую неделю в репертуаре.
0
119.00
